Митри Кибек - Герои без вести не пропадают
— Буду биться до последнего патрона, а последним застрелюсь сама. Алина научила меня пользоваться пистолетом. У нее есть «Вальтер-2». Волжанин подарил. Говорят, разведчики отобрали у немецкого офицера.
— Вот такой? — вытащив из кармана, показал Зденек свой пистолет.
— Точь-в-точь.
— Тогда покажи, чему тебя научила твоя Алина.
Эсфирь показала, как заряжается и разряжается пистолет, как ставится на предохранитель, как снимается с предохранителя, как надо целиться и стрелять.
— На двадцать пять метров бьет без промаха!
— А ты стреляла?
— Пока нет. Собирались завтра отойти подальше от землянок и попробовать.
— То, что можно сделать сегодня, никогда не оставляй на завтра! Вот тебе мишень. Вообрази, что там стоит фашист, и стрельни в него раза два, показал он на дерево невдалеке.
Эсфирь долго целилась, потом выстрелила три раза подряд. Хотя дерево было толстое, ни одна пуля не задела его. Девушка удивилась:
— Неужели промазала? А если бы там стоял каратель?
— Он остался бы невредимым. Стрельба из пистолета — тоже искусство. Чтобы добиться успеха, надо учиться, надо тренироваться. Возьми этот пистолет. Я дарю его тебе. Пусть он станет твоим надежным другом, помощником и верным защитником… А теперь мне пора, — сказал Яничек, поднимаясь.
— Боже мой! Я и не заметила, как пролетело время… Спасибо тебе за пистолет, за дружбу и…
Эсфирь покраснела, опустила голову.
— За урок стрельбы, — хотела ты сказать? — улыбнулся Зденек. — Пока он был неудачным, но я обещаю сделать из тебя прекрасного стрелка. До свидания!
— Возвращайся скорее! Я буду ждать…
Глава двадцать первая
Казалось, время движется черепашьими шагами. Один за другим прошли три дня, а от Зденека не было никаких вестей. Правда, первые два дня Эсфирь особенно не волновалась. Ведь не на прогулку пошел, а на задание. Когда же Яничек не появился и на третий день, она перепугалась не на шутку. Тут она вспомнила о пистолете, который он подарил на прощание. «А вдруг у него не осталось никакого оружия? — защемило у нее сердце. — Пойти в стан врага без оружия — это ужасно! Ведь его могут взять голыми руками! Боже мой, что я наделала! Почему не отказалась от подарка?»
Ночью она не могла уснуть. В ее разгоряченном воображении возникали картины одна страшнее другой. То ей казалось, что Яничек бежит от патрулей, а те вот-вот настигнут его. Надо обернуться и выпустить в преследователей несколько пуль, а ему не из чего стрелять. То его, спрятавшегося в заброшенном домике, окружают со всех сторон фашисты, ломают дверь, а он опять не может отстреливаться. «Во всем виновата я, — шептала она, глотая слезы. — Если бы я отказалась, он отбился бы от преследователей, а в крайнем случае застрелился. И то лучше, чем попасть к ним в лапы, чем терпеть издевательства и пытки в гестаповском застенке. А теперь… неужели ему не спастись? Неужели товарищи не помогут? Неужели даже Турханов не сумеет выручить из беды?»
Утром, не вытерпев, она побежала к командиру отряда. Мурзаев сидел у входа в блиндаж и блаженно щурился на утреннее солнышко, словно кот, наевшийся сметаны. Увидев девушку, он поднял руку.
— Зефир, ты куда? — остановил он девушку.
— К полковнику, — несмело ответила Эсфирь.
— К нему нельзя. Полковник будет отдыхать. Полковник хочет глаза вот так сделать, — он закрыл глаза и пока зал на них двумя пальцами. Потом, решив, что очень хорошо пошутил, засмеялся.
— Что ты выдумываешь, Алим? — послышался голос Турханова. — В это время полковник никогда не отдыхает. Заходи, Эсфирь!
Девушка осторожно приоткрыла дверь, постояла немного в нерешительности, потом вошла.
— Доброе утро, товарищ полковник!
Уловив в ее голосе печаль, Турханов внимательно посмотрел на нее.
— Что случилось? — встревожился он. — Кто тебя обидел?
— Меня никто, а я обидела человека, — призналась девушка.
Командир не поверил. Он знал, что Эсфирь не способна обидеть не только человека, но даже маленькую букашку, которая как раз в это время разгуливала по ее гимнастерке.
«Слава богу! — с облегчением вздохнул Турханов. — Лишь бы ее не обидели, а ее бояться нечего. Любой из наших парней примет от нее „обиду“ как награду. Однако послушаем…»
— Кого и как ты обидела? Давай выкладывай по порядку! полушутя-полусерьезно сказал он.
Эсфирь рассказала все, как было, ничего не утаивая. Она призналась, что последнюю ночь провела без сна, все думала и плакала.
— Рискуя своей жизнью, он спас меня от мучительной смерти в концлагере, а я, вместо благодарности, только погубила его!
Турханов еле сдерживал смех, однако надо было роль строгого папаши доиграть до конца.
— Что же это получается? Выходит, одни ненавидят, а другие влюбляются… Скажи, Эсфирь, вы любите друг друга? — спросил он, улыбаясь глазами.
Девушка совсем растерялась. Она то бледнела, то краснела, губы дрожали, голова опускалась все ниже, а в глазах заблестели слезы.
— Я его полюбила сразу, как только увидела в том страшном подвале, где меня держали бандиты. Это была такая радость для меня! Он явился, как чудо, как мечта.
Ничего подобного раньше со мной не было. Накажите меня одну. Ведь влюбилась я одна, а он…
— Нет, я накажу вас обоих.
— Как? — тихо спросила она.
— Сколько тебе лет?
— Скоро будет восемнадцать.
— Ты мне скажи, когда стукнет восемнадцать?
— Тогда что?
— Тогда я вас поженю. Отдам приказ, чтоб Эсфирь и Зденек вступили в законный брак…
— А разве… А он захочет?
— Захочет. Я в этом не сомневаюсь. Иначе он не отдал бы тебе пистолет! А если не согласится, тоже не страшно: мы ему прикажем. Ты ведь знаешь, что в армии приказ командира — закон для подчиненного. Он тоже это знает…
— Мне не хочется неволить его.
— Мне тоже, — улыбнулся полковник. — Впрочем, если бы я даже не разрешил, он все равно бы женился на тебе. Такой уж у него характер независимый: что задумает, то и сделает. Иди и готовься к свадьбе!
— А вы уверены, что он вернется?
— Уверен на все сто. Яничек — не такой человек, что бы попасть в лапы гестапо. Он всех там обведет вокруг пальца…
Опасность для Зденека, конечно, существовала, но положение было далеко не таким безвыходным, как думала Эсфирь.
В полдень партизаны, патрулировавшие одну из лесных дорог, задержали неизвестного велосипедиста, который попросил отвести его к лейтенанту Соколову. Патрули завязали ему глаза и доставили в штаб. Сначала его допросил начальник штаба.
— Имя и фамилия? Где вы живете и куда держите путь? — спросил Савандеев.
— Базыль Каракоз, — ответил задержанный. — Житель города Сталева-Воля. Работаю на снарядном заводе. Ехал к партизанам лейтенанта Соколова.
— Откуда вы его знаете?
— Меня послал к нему товарищ Эдмунд Янковский. Это был псевдоним Яничека: перед поездкой в город ему оформили документы на это имя. Впрочем, оно не было вымышленным: человек с таким именем действительно существовал и служил переводчиком в канцелярии генерал-губернатора Франка в Кракове.
— По какому делу? — осведомился начальник штаба.
— Могу сказать только Соколову. Прошу отвести меня к нему или позвать его сюда.
Савандеев отправил посыльного к Турханову и Соколову. Те незамедлительно явились. Начальник штаба представил им задержанного. Тот сначала посмотрел на Турханова, потом — на Соколова и улыбнулся, словно встретил старого знакомого.
— Вы меня знаете? — удивился лейтенант. — Я вижу вас впервые.
— Я тоже с вами никогда не встречался, но узнал сразу. Пан Янковский описал вас, — сообщил Каракоз. — Разрешите передать вам его письмо.
С этими словами он снял с правой ноги ботинок, отвинтил три шурупа, после чего толстый резиновый каблук легко отвалился, и достал оттуда аккуратно сложенный лист бумаги, весь исписанный мелким почерком. Соколов узнал почерк своего друга Зденека.
— Сомневаться не приходится. Это его рука, — подтвердил он.
— Читай! — разрешил полковник. — А вы садитесь, — добавил он, глядя на связного.
Яничек сообщал, что часовой мастер действительно оказался нужным человеком. Занимаясь скупкой и перепродажей изделий из благородных металлов и драгоценных камней, а также валюты некоторых капиталистических стран, главным образом Англии и Америки, он имел обширные знакомства среди работников местных оккупационных учреждений, в том числе знал и диспетчера железнодорожного участка, который интересовал Турханова. Диспетчер «клюнул» на золотые монеты царской чеканки и английские фунты: за сравнительно небольшую взятку он принял на работу в качестве секретаря-машинистки сестру Базыля Каракоза, «безработную пани Ванду», которая будет передавать брату все копии суточных отчетов о передвижении поездов на участке. Для начала Зденек посылал два таких отчета, чтобы можно было установить их достоверность, сличив с данными, доставленными партизанскими разведчиками. О способах дальнейшей передачи этих отчетов следует договориться с Базылем он не может ежедневно приезжать в отряд. Удалось установить и другие весьма полезные знакомства, о которых он доложит после прибытия в отряд. Пока он занят важными переговорами. Если его присутствие в отряде крайне необходимо, пусть сообщат об этом через связного, пана Базыля.
