Юрий Стрехнин - Корабли идут в Берлин
На «девяносто втором» у юнги сразу нашлось много добрых наставников. Особенное внимание к парню проявлял Насыров. Научился Алька и с пулеметами управляться, овладел и мастерством сигнальщика. А как был горд, когда ему разрешили стать к штурвалу и самостоятельно повести корабль!
Завтра поход… Ждать ли на корабль Петра Ефимовича? Как механик отряда он может пойти на любом бронекатере. Но, вероятно, предпочтет «девяносто второй», как делал уже не раз. Все-таки хочется поближе к сыну быть в бою. А бой предстоит серьезный…
12 июня все корабли первой бригады, в течение двух месяцев действовавшей на Припяти, начали переход на Березину и через два дня сосредоточились там. Стояли в ожидании. На фронте все еще продолжалось затишье.
В Белоруссии фронт представлял собою гигантскую, далеко выдающуюся на восток дугу, южный конец которой упирался в Припять. Гитлеровцы старательно укрепляли свои позиции по всей этой дуге. Минные поля, проволочные заграждения, противотанковые препятствия, хорошо организованная система огня, многочисленных дотов и дзотов, казалось, позволяли гитлеровцам надеяться на неприступность своих рубежей. Местность также благоприятствовала обороне. Противник наверняка предугадывал, что Припять и Березина с их притоками будут иметь особо важное значение, знал о возрожденной Днепровской флотилии, которая доставила ему немало неприятностей в сорок первом году. И хотя доля флотилии в общей массе наших сил, сосредоточенных на фронте, была не так уж велика, противник, конечно, постарается сделать все возможное, чтобы воспрепятствовать действиям кораблей: взорвет мосты, заминирует воды, уничтожит указатели путевой обстановки, подготовит огонь по фарватерам…
Наступление четырех наших фронтов, вошедшее в в историю под именем операции «Багратион», началось 23 июня — через три года после начала войны. В сорок первом в такие же июньские дни механизированные орды фашистов ломились в глубь белорусской земли. Теперь пришел час возмездия.
Днепровская флотилия должна была содействовать войскам 1-го Белорусского фронта в наступлении вдоль Березины — на Бобруйск, вдоль Припяти — на Пинск и далее на Брест, к границе. Реки, по которым в сорок первом флотилии пришлось отходить, теперь стали дорогами наступления. Кораблям предстояло поддерживать артиллерийским огнем продвижение передовых частей, переправлять войска через реки, высаживать десанты…
Первая бригада располагала на Березине тринадцатью бронекатерами, десятью катерами-тральщиками, двенадцатью сторожевыми катерами и двенадцатью полуглиссерами. Восемь дней, прошедшие с момента прибытия бригады на Березину до начала наступления, были весьма напряженными. Проверялось оружие, механизмы, готовился личный состав. Партийные и комсомольские организаторы, активисты беседовали с каждым матросом, помогали людям подготовить к боевым действиям не только руки, но и сердца. Многие из днепровцев в эти дни подавали заявления о вступлении в партию: «Если придется погибнуть — считайте меня коммунистом».
Перед войсками, наступавшими вдоль Березины, стояла задача овладеть Бобруйском. Но сначала необходимо было преодолеть сопротивление крупных сил противника в сильно укрепленных оборонительных районах Здудичи и Паричи.
Дивизии одного из стрелковых корпусов с первого дня наступления были нацелены на Здудичи. Наступающих поддерживала артиллерия, в том числе корабельная. Но противник вводил в бой все больше танков и самоходных орудий. Стрелковые части несли большие потери и к исходу второго дня наступления вынуждены были остановиться. Тогда командир бригады капитан 2 ранга Лялько обратился к армейскому командованию с предложением прорваться по реке и высадить десант в Здудичах.
На подготовку десанта было дано все три часа…
Уже смеркалось, когда бронекатера отряда, которым командовал гвардии старший лейтенант Цейтлин, вышли к Здудичам, имея на борту два взвода автоматчиков, взвод минометов и пулеметный взвод — около сотни бойцов одной из стрелковых дивизий. В десант включалось и несколько моряков — состав корректировочных постов корабельной артиллерии.
Бронекатера шли против течения, оставляя за собой пенные буруны. Моторы работали на пределе. Надо было как можно скорее проскочить самое опасное место— где передовые позиции врага подходят вплотную к берегам. Рассчитывать, что противник будет застигнут врасплох и не успеет обстрелять корабли, не приходилось. Гитлеровцы знали, что вместе с нашими войсками действует флотилия.
Светлого времени оставалось немного, солнце все стремительнее уходило к синевшему впереди лесу — бронекатера шли словно вдогон ему, — с каждой минутой все больше набухало, наливалось краснотой. И вот ушло, расплылось, растаяло, оставив на меркнущем небосводе малиновый отсвет. Справа и слева, на фоне затянутого сумеречной дымкой прибрежного кустарника заискрились огоньки — вражеские пулеметы открыли огонь по катерам. Затем ухнуло раз за разом, блеснуло на берегу. Выше — прямой наводкой ударили пушки.
Удастся ли прорваться?
Эта забота жгла сейчас гвардии старшего лейтенанта Цейтлина. На нем лежала вся ответственность за успех дела. Больших потерь от пуль и осколков среди десантников не должно быть— бойцы находятся внизу, под палубой, а кому не хватило места, укрылись за орудийными башнями, за рубкой. Но если прямое попадание…
Вот оно! Громовый удар, ослепительная вспышка, вмиг заполнивший рубку удушливый запах тротиловой гари…
Цейтлин, на секунду приоткрывший дверь рубки, чтобы посмотреть, не нарушился ли под огнем строй кораблей, не сразу понял, что ранен. Но сразу стало тяжело дышать, тело сделалось непослушным. Потом в правом боку стало нестерпимо жечь. Цейтлин почувствовал — ноги уже не держат. Тяжело навалившись на дверь, слабеющим голосом сказал гвардии лейтенанту Златоустовскому, командиру катера:
— Принимайте команду, лейтенант! — и, зажимая рану, рухнул на железо палубы.
Подбежал кто-то из матросов:
— Куда ранены, товарищ старший лейтенант? Сейчас перевяжем…
Златоустовский принял командование отрядом, по его приказу, переданному по радио, бронекатер № 14 вырвался вперед, обгоняя остальные корабли. За кормой «четырнадцатого» возникло непроглядное густое белое облако дымовой завесы, оно быстро расстилалось по воде.
Где-то за пеленой завесы продолжали стучать вражеские пулеметы, гулко били пушки, но противник стрелял уже вслепую. На миг, когда дым нанесло на катер, Златоустовский забеспокоился — не сбиться бы с курса в этой молочной мути. Потеряет направление головной корабль— потеряют и остальные…
Но рулевой уверенно держал штурвал, дым отнесло в сторону. Вот-вот слева по борту должны открыться Здудичи. Вражеский передний край, сквозь который только что прорвались, проходит по юго-западной окраине этого населенного пункта. Вечерняя синева затянула реку. Но корабли еще видны на потускневшем зеркале воды. Слева, в расплывчатой полосе прибрежных зарослей снова замельтешили вспышки. Пули ударяются в броню, рикошетируют, проносятся над палубой. Но уже дана команда «Влево, все вдруг!» Головной корабль, а за ним и остальные, круто разворачиваются к берегу.
— Так держать! — командует Златоустовский рулевому. В смотровой щели прямо по курсу становится виден надвигающийся берег с точечными прерывистыми вспышками пулеметного огня.
Корпус бронекатера вздрагивает. На баке, перед башней палуба озаряется багровой вспышкой — выстрелило орудие. Сквозь гул моторов, сквозь шум воды, разваливаемой надвое форштевнем стремительно идущего катера, доносятся гулкие удары пушек других кораблей.
Натренированные в стрельбе с хода комендоры бронекатеров метко бьют по вражеским пулеметам. Туда же, в прибрежные кусты, вонзаются пунктиры трасс крупнокалиберных пулеметов. И смолкают одна за другой огневые точки врага.
Катера уже у берега, с ходу высаживаются стрелки, минометчики, пулеметчики. Слышно, как в темном кустарнике порывисто, нетерпеливо потрескивают короткими очередями автоматы, бухают гранаты…
Отвернув от берега, катера ложатся на обратный курс. Спешат за пополнением.
Вскоре от командира десанта в штаб поступает радиограмма: захвачены три ближние к берегу траншеи противника, десант закрепился в них, но подвергается сильному минометному обстрелу, противник пытается обойти группу с флангов, взять в клещи, сбросить обратно в реку. Срочно нужны подкрепления, патроны, гранаты, требуется поддержка артиллерийским огнем.
Полуночной тьмой скрыты и берега, и фарватер. Лишь суматошный, недолговечный свет ракет обозначает передний край возле Здудичей.
К Здудичам по ночной реке, перечеркиваемой разноцветными трассами пуль, спешат маленькие катера-тральщики. Они не имеют брони, на каждом только один пулемет. Чуть выше места, где высадилась первая группа десанта, река от берега до берега перегорожена бонами — тросами и цепями, растянутыми на больших, как бочки, железных поплавках. Тральщики должны проделать проходы в боновых заграждениях. Только после этого бронекатера смогут подойти непосредственно к Здудичам и поддержать десант своим огнем. А пока снова устремляются к плацдарму с сотней автоматчиков — группой второго броска.
