Сергей Буренин - Возвращение бумеранга
В кабинет Абендшен вернулся, прихватив по пути у дежурного горячий кофейник. Он подозревал, что спать ему доведется лечь только под утро и то в собственном кабинете.
Прага, Высочаны, 2 января 1942 года
Приемные часы уже подходили к концу. Доктор встал и выглянул в приемную, там сидел единственный пациент пан Пискачек. Они с Пискачеком были знакомы довольно давно и находились, если не в дружеских, то в приятельских отношениях. Познакомились они еще тогда, когда Пискачек занимал высокий пост в спортивном обществе «Сокол», а сам доктор был моложе и занимался спортом. Но потом «Сокол» стал слишком политически активным, выступал против отделения Судет, и доктор перестал ходить на стадион. Несколько дней назад Пискачек привел ему странного пациента, молодого парня с вывихом большого пальца на правой ноге. Визит этот доктору очень не понравился. Дело в том, что когда было предложено сделать рентген ноги, парень наотрез отказался. Складывалось такое впечатление, что у него не все в порядке с документами.
— Здравствуйте, пан Пискачек, — поздоровался доктор, — как наш больной.
— Спасибо, доктор, ему уже намного лучше, — ответил Пискачек. — Ходит почти не хромая. Мазь и компрессы очень помогли. Я, в принципе, к вам и пришел по поводу этого парня и его друга. Видите ли, у них нет трудовых книжек, а без них, сами знаете, сейчас никуда. Даже рентген не сделать. Не поможете ли вы оформить им трудовые книжки и вписать там какую-нибудь болезнь, чтобы их не взяли на трудовую повинность.
— Вы понимаете, что вы мне предлагаете? — возмутился доктор.
— Понимаю, — вздохнул Пискачек, — но на данный момент мне больше не к кому обратиться. Если потребуются какие-то расходы, то мы готовы их оплатить.
Доктор прошелся по приемной, потом снова остановился перед посетителем.
— Я даже не знаю, как вам помочь, — сказал он, — я могу, конечно, написать какой-то вымышленный диагноз, но и только. Трудовые книжки и освобождение от трудовой повинности дает страховое агентство. У меня есть там один хороший знакомый, но я даже не знаю, как обратиться к нему с такой просьбой.
— Поймите, доктор, — настаивал Пискачек, — для них сейчас это вопрос жизни и смерти.
— Ну, хорошо, я попробую поговорить со своим знакомым, но ничего обещать не буду. Зайдите ко мне… — доктор что-то прикинул в уме и после паузы закончил: — через два дня.
Подебрады, 2 января 1942 года
Около городского отдела гестапо со скрипом затормозил небольшой черный «Опель». Из него вышел высокий худой гауптштурмфюрер и поспешно направился к входной двери. Войдя в дежурное помещение, он небрежно ответил на приветствие вытянувшегося по стойке «смирно» дежурного гауптшарфюрера и спросил:
— Где ваш командир?
— Унтерштурмфюрер Линц в своем кабинете, — ответил застигнутый врасплох дежурный, за всю его службу в этой медвежье дыре ими впервые заинтересовалось хоть какое-то начальство.
— Очень отрадно слышать, что он находится на рабочем месте, — хмыкнул гауптштурмфюрер, — но меня интересует, где находится его кабинет.
— Второй этаж, третья дверь направо, — отчеканил дежурный.
В кабинет начальника отдела Абендшен влетел так же стремительно и, не слушая доклада ошалевшего молоденького унтерштурмфюрера, спросил:
— Где парашюты и сумка?
Унтерштурмфюрер поспешно провел его в коридор и из кладовки вытащил скомканные грязные еще не просохшие парашюты и сумку. Гауптштурмфюрер присел на корточки и внимательно изучил лежащее перед ним снаряжение. Особого его внимания удостоилась холщовая сумка.
— Да, — пробормотал он, — в ней была рация, — потом указал на пришитые к стенке ремешки, — а здесь была саперная лопатка. Где она?
— Не… знаю, — растерянно проговорил унтерштурмфюрер.
— Хорошо, — кивнул Абендшен, — пройдемте к вам в кабинет, и вы мне подробно расскажете, как все это к вам попало.
Когда они вернулись в кабинет, унтершарфюрер хотел было уступить свое место за столом приезжему начальству, но Абендшен расстегнул свой блестящий плащ из кожзаменителя, сел на стул у стенки, скрестил на груди руки и коротко приказал:
— Рассказывайте.
— Эти вещи нашел один местный житель и пришел спросить у нас, может ли он их взять, чтобы сшить рубашку, — улыбнулся унтерштурмфюрер.
— Выдайте ему премию, так, чтобы хватило на десяток рубашек, — заметил Абендшен, — и в рейхсмарках.
— Но… — начал было унтерштурмфюрер.
— Бумагу составите, пока я здесь, и я подпишу, — понял замешательство гауптштурмфюрер.
— Мы, конечно, конфисковали у него это, выяснили, где он это нашел, и прочесали весь район, — продолжил унтерштурмфюрер, — Потом мы опросили местное население. Но больше ничего не нашли и не узнали.
— Посторонние в городе были? Особенно 29 декабря? — спросил Абендшен.
— В принципе, как всегда, — пожал плечами унтерштурмфюрер. — А 29 декабря были замечены двое, но их видели уже вечером. Мы старались выяснить про тех, кто появлялся утром.
— Разумно, — согласился Абендшен, — А еще?
— Больше, можно считать, никого. Приезжали, как обычно, за продуктами.
— Что значит «приезжали за продуктами»?
— Люди из городов приезжают и ходят по деревням в попытке купить разные овощи и так далее.
— И таких бывает много?
— Не очень. Торговля продуктами идет вяло.
— А вы проверяете у них документы? — поинтересовался Абендшен.
— У некоторых: мы ведь не патрулируем постоянно.
— Покажите мне тот район, где все это было найдено, — попросил Абендшен.
Унтершарфюрер подошел к висящей на стене карте и начал показывать место находки и район поиска. Абендшен внимательно следил за его пояснениями.
— Очень хорошо, унтерштурмфюрер, — сказал он, наконец, — а что вы скажете о второй половине рощи?
— Вторая половина рощи не входит в мой участок, герр гауптштурмфюрер, — развел руками молодой человек. — Я позвонил в тот район и предупредил их о моей находке. Это все, что я мог сделать.
— Соедините меня, пожалуйста, с этим районом, — попросил он унтрештурмфюрера, и тот сразу бросился к телефону.
Через минуту он протянул трубку Абендшену.
— Гауптштурмфюрер Абендшен, Пражское управление — представился тот. — Вам несколько дней назад сообщили о находке парашютов, и прочесали примыкающую к этому району часть леса? — последовала пауза, — Нет? Так сделайте это немедленно!.. А кто вам может приказывать? Если вы хотите, чтобы вам позвонил группенфюрер Франк, так он это сделает через пятнадцать минут, только я бы не хотел услышать то, что он при этом скажет! Выполняйте немедленно. Завтра рапорт о результатах должен лежать у меня на столе.
Он с раздражением бросил трубку.
— А вы, оберштурмфюрер Линц…
— Я унтерштурмфюрер, — смущенно поправил молодой человек.
— Считайте себя оберштурмфюрером, а в приказе успеете расписаться и завтра, — пояснил Абендшен, — Берите машину и отправляйтесь туда. Проконтролируйте выполнение моего приказа. Завтра отправите мне рапорт. Возникнут трудности, звоните мне, я через два часа буду на месте, — он взял листок, записал телефон и передал его молодому человеку. — В крайнем случае, можете позвонить прямо группенфюреру Франку и сказать, что делаете это по моему приказу. До свиданья.
Абендшен вышел так же резко, как и вошел.
Пардубице, 3 января 1942 года
Когда в комнату вошел Франта Гладена, Бартош лежал на койке и читал какую-то книжку, а Потучек стоял у окна и курил.
— Ребята, быстро собираемся, одеваемся и отправляемся на вечеринку, — объявил Франта.
— Какая еще вечеринка? — недовольно оторвался от своей книги Бартош, — Ты с ума что ли сошел? У нас и нормальных документов-то нет. Да и приехали мы сюда не веселиться.
— Ничего, иногда можно немного и повеселиться, — возразил Франта. — К тому же это веселье мы соединим с делом. А еще вас там ждет один приятный сюрприз.
— Что еще за сюрприз? — насторожился Бартош.
— Слушай, Фреда, — с обидой в голосе проговорил Гладена, — мы здесь тоже дурака не валяем. Если бы в этом не было необходимости, я бы спросил, хочется тебе идти, или нет. А тут я говорю «одевайся и идем».
Бартош с недовольным видом начал подниматься с кровати.
Они подошли к старому четырехэтажному коммерческому дому. Привратник в парадной кивнул Франте, как старому знакомому, об остальных он даже не спросил. Они поднялись на третий этаж, и Франта позвонил в обшарпанную дверь.
Им открыл мужчина лет пятидесяти в толстых очках. Он был невысокого роста, очень сутулый с заметной лысиной на макушке. Мужчина, близоруко прищурившись, посмотрел на Франту, потом заулыбался и сказал:
— А мы вас уже заждались. Стол давно накрыт, а вас все нет и нет.
