Альберт Зарипов - Первомайка
— А кто же из РПГ-7 стрелять будет? — не унимался боец.
— А к нему пока нету выстрелов.
— А если привезут выстрелы?
— Вот когда привезут — тогда и спрашивай. А пока снаряжай ленты к одному пулемету. Можешь и ко второму ПКМу ленты доснарядить.
— Товарищ старшлейтенант, у меня уже мозоли на руках, — солдат показал красные ладони.
— Смотри, скоро и на языке мозоль появится. Говорун ты наш.
— В армии знаешь какое правило? — засмеялся Бычков. — Кто много разговаривает с начальством — тот потом много работает. Запомни это, сын-нок.
* * *
Уже начинало темнеть, когда меня вызвали к комбату. Оказалось, что позиции восьмого батальона, расположенные на левом фланге, из зарослей камыша обстреливает «блуждающий снайпер», вооруженный АКМ с ПБСом. И мне предстояло пойти и проверить эту информацию. Я молча выслушал приказание, вернулся к дневке за Бычковым, и вдвоем с ним мы нехотя поплелись за офицером 8 бата, который лично видел и слышал, как боевик стрелял по ним. За прошедший день мы вымотались, как черти, и идти в такую даль изза какого-то мифического боевика было неохота.
На «обстрелянных» позициях мы с Бычковым минут пять наблюдали в оптику за полем.
Лежавший рядом боец убежденно восклицал:
— Вон окопчик! Он из окопчика стрельнул. И в эту щель убежал. А пули прям над головой просвистели.
Перед нами на расстоянии ста метров был виадук, проложенный параллельно нашему валу. Только перед рубежом моей группы он возвышался на высоту полутора метров над землей, а здесь, на удалении километра, это «чудо-творение советской ирригации» представляло собой обычную канаву, заросшую камышом. Между валом и виадуком шумел небольшой островок камышовых зарослей, но за виадуком камыш стоял густой стеной. Было хорошо видно какое-то углубление в откосе канавы и щель в зарослях.
По знаку мы выскочили на внешнюю сторону вала и зигзагами, прикрывая друг друга при коротких перебежках, готовые стрелять по любому подозрительному предмету, быстро побежали к окопчику. Добежав до него и упав на землю, мы с Бычковым настороженно всматривались и вслушивались в надвигающихся сумерках. Потом осмотрели окоп. Это была небольшая воронка, скорее всего от подствольной гранаты ВОГ-25. Щель в камышах была обильно затянута прошлогодней паутиной, стебли камыша не были погнуты или повреждены, да и на сырой земле не было ничьих следов.
Оставалось лишь матюкнуться и вызвать к себе этих чудаков из восьмого бата. Они прискакали почти сразу, недоверчиво выслушали мои доводы и так же недоверчиво осмотрели местность. Они, конечно, кивали головами и соглашались, но было видно: в глубине души они убеждены, что этот боевик действительно существовал и стрелял по ним.
На обратном пути к валу мы с Бычковым решили попробовать поджечь осветительными ракетами небольшой островок камыша, росший на полпути к только что досмотренному окопчику. Мы достали по ракете и по сигналу выпустили их, направив в заросли.
Одна из ракет отрикошетила от земли и улетела в небо. Вторая же осталась лежать среди надломленных стеблей камыша, разбрасывая во все стороны красные искры.
Подбежав, мы наложили поверх горящего заряда пучок камыша, но он был сырой и не загорался. В случае удачного завершения этого эксперимента мы попытались бы поджечь и остальные камышовые заросли, где возможно укрывался боевик, но…
— Значит, не судьба… Пусть растет, — сказал я, и мы побежали к валу.
Когда мы вернулись на свою дневку, уже совсем стемнело. Наш оперативный офицер Гарин сидел у костра и прихлебывал чай из консервной банки.
— Ночные бинокли плохо работают. Если духи попрутся, можем прозевать. Менял батареи на биноклях — все без толку, — лениво потягиваясь, проговорил он.
— Может, перед валом гранаты на растяжку или мины поставить? — сказал я.
— Не знаю. Надо у комбата спросить, — ответил Стас. — Пойдем?
Комбат молча выслушал нас и отрицательно покачал головой:
— Если поставите мины, то кто их будет снимать? Завтра или послезавтра нам опять идти на штурм. Вдруг бойцы напорются.
— Я мины поставлю, я их и сниму, — сказал я. Хотел было добавить, что в прошлом году мне пришлось обезвреживать мину, к которой по всем инструкциям даже подходить запрещалось, но благоразумно промолчал.
— Нет, — сказал комбат.
Обратно мы шли молча. И только когда подошли к костру, Винокуров спросил нас:
— Ну что, будем мины ставить?
— Посмотрим, — на ходу ответил я и прошел к ящикам, где содержалось все наше инженерное хозяйство. У нас было шесть мин МОН-50, но к ним было всего три минных детонатора МД-5 и три механических взрывателя МУВ-3. Сразу было ясно, что мины готовил к отправке в нашу группу явно не командир роты. Он бы не экономил и не поленился сходить на склад и дополучить недостающие детонаторы и взрыватели.
А пока нам надо было что-то делать с тем, что мы имели. Кроме этого, мы еще располагали детонирующим шнуром ДШ, сосредоточенными зарядами СЗ-1Э и СЗ-4П.
Если повозиться, то можно было бы соединить мины между собой при помощи детонирующего шнура, и они сработали бы все. Но времени не было, и я взял только одну мину, детонатор со взрывателем и моток проволоки, именуемой в обиходе растяжкой.
Потом у костра мы подготовили одну гранату Ф-1. К метровой палке при помощи медицинского пластыря прикрепили корпус гранаты. У связистов взяли метров десять электрического провода в белой оплетке для установки кроме мины еще и гранаты.
Если верить тактико-техническим данным, то осколки от разрыва оборонительной гранаты Ф-1 разлетаются в радиусе до 200 метров, но по моему скромному убеждению, только лишь отдельные фрагменты чугунного корпуса «эфки» могли покрыть это расстояние. Основная же масса осколков имела гораздо меньшую дальность разлета.
— Со мной идут Винокуров и Бычков, — сказал я Гарину. — Если комбат будет спрашивать, где мы, скажи — пошли проверять тыловой дозор. Прикрой нас у пулемета. Хорошо?
— Ну, давайте, с Богом, — сказал напоследок Стас, и мы втроем быстро перескочили через вал.
Ночь была темная, но в этой темени можно было различить небольшие кусты и высокую траву. Еще утром, когда мы пробегали по этим местам, я заметил в трех метрах от виадука неширокую просеку, свободную от кустов. Там я и собирался установить мину. Подобравшись к ней, мы посидели в зарослях, выжидая время и осматриваясь вокруг. Затем я приказал Винокурову и Бычкову отойти вправо и влево от себя на тридцать метров и наблюдать за обстановкой.
Я остался один. Воткнув в землю приготовленную палку и привязав к ней на уровне пояса конец провода, я отошел на десяток метров, и взятый у связиста Кости Козлова провод закончился. Затем я воткнул в сырую почву метровый кол с примотанной гранатой. Разогнул и обломил один из усиков и привязал к кольцу запала Ф-1 свободный конец провода. Теперь граната была готова к действию: ползущий по земле человек мог беспрепятственно проползти под растяжкой, но идущий в полный рост или пригнувшийся враг обязательно напоролся бы на натянутый на уровне пояса провод и тем самым вырвал из запала гранаты предохранительное кольцо. А через три-четыре секунды взорвется «эфка» и предупредит нас, сонных, о нападении. Хоть в инструкции и написано, что радиус разлета осколков гранаты Ф-1 может быть до двухсот метров, но в реальной действительности это бывает редко.
Однако в нашем случае осколки могли поразить человека, наткнувшегося на провод.
«Ну двести — не двести, а метров двадцать покроет. Так, теперь МОНка…» Установив гранату, я сместился от нее вправо. Было слышно, как в ту же сторону уходит и охранявший меня справа Бычков. Теперь можно было приступать и к установке самой мины.
У большого выделявшегося куста я достал из-за пазухи мину, вывернул предохранительную заглушку из запального гнезда, расправил металлические ножки и выбрал место для установки МОН-50. Направив мину вдоль виадука, я воткнул ножки в грунт и проверил ее направленность. Затем, привязав конец проволоки к правой передней ножке, я стал осторожно пятиться от мины и разматывать катушку с растяжкой. Как назло, я упустил кончик проволоки из замерзших рук; мне пришлось возвращаться к мине и снова тянуть стальную проволоку. Вытянув растяжку на всю ее длину, я вытащил из-за голенища и воткнул в землю штатный металлический колышек и привязал к нему свободный конец проволоки. Вернувшись к мине, вкрутил в гнездо детонатор. Достав из кармана взрыватель, я еще раз убедился в наличии металлоэлемента и накрутил на минный детонатор механический универсальный взрыватель МУВ-3.
Мне доводилось раньше участвовать в установке мин, и именно МОН-50, но тогда это был электрический и притом управляемый способ, а сейчас приходилось устанавливать МОНку ночью зимой и на растяжку. Полгода назад я как-то установил мину на МУВ-3, но потом ее пришлось подрывать ручной гранатой. Но тогда было лето, и тот случай из-за неудачного результата я в счет не брал. Может, из-за этих неприятных воспоминаний или вследствии усталости и холода, но все-таки нервы были напряжены. От этого напряжения и дрожали слегка руки. Приходилось действовать очень осторожно. В темноте можно было легко ошибиться. Проверив мину и развернув взрыватель так, чтобы боевая чека была направлена в сторону колышка, я отвязал конец проволоки от ножки мины и привязал его к боевой чеке. И только после этого осторожно вытянул из корпуса взрывателя предохранительную чеку. Если бы сейчас я случайно выдернул и боевую чеку, то мина взорвалась бы только через пятьдесять минут, когда резак МУВа перережет металлоэлемент. Но этого я никак не мог допустить и медленно отошел на метр от мины. Теперь резак под действием боевой пружины начал перерезать металлоэлемент, и через определенный срок мягкая свинцовая пластина будет перерезана, ударник взрывателя упрется в боевую чеку и мина встанет на боевой взвод. Стоит кому-нибудь натолкнуться на растяжку и тем самым вырвать боевую чеку, как освобожденный ударник ударит по капсюлю детонатора, мина взорвется и пошлет в сторону противника град металлических шариков или цилиндриков, которых в общем количестве более двух тысяч штук. Зона сплошного поражения МОНки такова, что на расстоянии пятидесяти метров будет поражено осколками буквально все: кусты, деревья, люди…
