Александр. Омильянович - Смысл жизни
— Стемнело. Я по-прежнему стоял по горло в воде и прислушивался. Это было почти то же самое место, где пятнадцать лет назад я спрятался от гнавшихся за мной полицейских. Вдруг недалеко от меня грянули выстрелы. Вначале одиночные, а затем залп. Я решил, что это расстреливают мою жену, Лидию и отца. Вскоре все стихло.
Как назло, ночь была безветренная. От каждого моего движения со дна озера поднимались пузырьки воздуха, на поверхности воды появлялись разбегавшиеся во все стороны круги. Время от времени шелестели камыши. Я был уверен, что немцы устроили на берегу озера засаду и ждут моего появления.
Время тянулось медленно. Мне казалось, что я начинаю терять сознание. Я мог остаться здесь навсегда.
Старался не думать об этом, но чувствовал, как постепенно погружаюсь в трясину, как немеют ноги, туманится разум, даже начинаются галлюцинации. Только иногда крик ночной птицы в камышах приводил меня в чувство, и я заглатывал ртом вонючую воду…
Наконец начало светать. Легкий ветерок качнул камыши. Собрав остатки сил, я начал осторожно пробираться через болото к берегу. Насквозь промокший, весь в грязи, я добрался наконец до Красного болота.
Спустя несколько дней я встретился с Лидией и узнал, что отец вернулся, а жены… больше у меня нет. Я разгадал их дьявольский план. Они оставили в живых дочь и отца как приманку. Они были уверены, что я буду навещать родных и попаду таким образом в лапы гестапо.
Убежище для себя я устроил в Красном болоте, недоступном месте, которое знал еще до войны, когда скрывался там от полиции. Дочь приносила мне еду и необходимую одежду. Там я просидел почти до зимы. Покидал его очень редко, и то лишь для того, чтобы узнать последние новости. Охота на коммунистов продолжалась…
Зимой я вернулся в деревню. Немцы появлялись здесь все реже и реже. Я прятался то у Соболевских в Ожехувке, то у Сикоры и Бобруна в Таенеке, а иногда и в своем сарае, где оборудовал себе в молотом зерне тайник.
Зима прошла спокойно, а весной я опять вернулся в Красное болото. Постепенно собирал оружие.
Повсюду люди поднимались на борьбу с немецкими захватчиками. Даже те, кто в первые дни оккупации не думали об этом, вступали теперь в подпольные организации и просили дать им оружие. Широкую деятельность развернула в этом районе Армия Крайова [7].
Я знал многих участников подпольного движения, и они даже пытались привлечь меня в свою организацию. Я не имел ничего против, поскольку искал лишь удобного случая, чтобы включиться в борьбу с фашистами. Однако, когда я узнал, что некоторые шпионы, диверсанты и их сообщники из шпионского центра Дица в Сувалках сумели проникнуть в эту организацию, я изменил свое решение. Ведь именно они, люди Дица, охотились когда-то за мной целый год и убили многих моих товарищей. Я не верил, что они изменились, не хотел сражаться вместе с ними.
Диверсанты Дица, а затем эсэсовцы и гестаповцы в течение нескольких лет ликвидировали почти всех коммунистов в нашем районе. Уцелели очень немногие — в Августове, Граево, Габовых Грондах и Райгруде. Мне удалось установить с ними связь. Теперь я уже не чувствовал себя одиноким. По распоряжению товарища Сильвестра из Граево я начал выполнять первые поручения, в основном разведывательного характера. Несколько раз доводилось «встречаться» с немцами, но пистолет никогда меня не подводил, и мне удавалось выходить из этих переплетов целым и невредимым. Наконец я получил задание, которого давно ждал.
* * *В Граево, на Райгродской улице, стоял старый деревянный дом. В небольшой комнате на чердаке помещалась конспиративная явка. Вацлав Куберский прибыл в Граево вечером. Нашел дом, убедился, нет ли слежки, пролез через дыру в заборе во двор и поднялся на чердак. Скрипнула дверь, и кто-то тихо спросил:
— Это ты, Кубер?
— Я.
— Входи!
Кубер закрыл за собой дверь и огляделся. Прикрытая газетой свеча бросала тусклый, мерцающий свет, в комнате было полутемно. Сильвестр показал рукой на незнакомого человека, который, прислонившись к печке, курил и с любопытством разглядывал вошедшего.
— Познакомься, Кубер, это — Борис.
— Борис? — переспросил Куберский. — Это тот товарищ, о котором я столько слышал?
— Да, это я, товарищ Кубер, — протянул руку Борис. — По рассказам мы уже давно знаем друг друга. Я ведь тоже многое о вас слышал.
— Послушай, Кубер, ты, наверное, лучше всех знаешь Бебжанские болота? — обратился к Куберскому Сильвестр. — Товарищи называют тебя болотным духом.
— Знаю, и даже слишком хорошо. Эти болота стали моим домом. Уже не первый год.
— Скажи, Кубер, а сейчас, в ноябре, можно через них где-то перейти?
— Надо знать проходы.
Борис вынул из куртки штабную карту, разложил ее на полу, а Сильвестр поставил рядом свечку.
— Товарищ Кубер, а вот в этом треугольнике, — ткнул Борис пальцем на карте, — между Возьнавейским каналом и реками Егжня и Ленг имеются сухие участки?
Куберский на минуту задумался, затем ответил:
— Я знаю несколько таких мест.
— А каких они размеров?
— Разные. И по сто, и по пятьсот метров…
— Вполне достаточно, — прервал его Борис. — Речь, товарищ Кубер, идет о деле большой важности. Я дам вам с собой штабную карту. Пойдете в эти болота и подыщите места для…
— Для приема грузов с воздуха? — перебил его взволнованный Куберский.
— Угадали. Только это пока секрет. Чем больше будет площадка, тем лучше. Измерьте ее шагами и нанесите на карту. Только как можно точнее.
— Понимаю.
— Дело очень важное, и выполнить задание надо как можно скорее. Мы с Борисом будем ждать вашего возвращения каждую ночь, — сказал Сильвестр.
Они еще поговорили немного, и Куберский стал собираться. Было уже за полночь, когда он покинул конспиративную квартиру в Граево. Огородами выбрался за город, перебрался через реку Ленг и исчез в болотах…
* * *Ночь была холодной. Кончался ноябрь, ударили первые заморозки. Рваные облака заволакивали иногда все небо. Красное болото казалось тихим и пустынным.
В эту ночь по болоту осторожно пробирались два человека. Они остановились на минуту, затем скрылись в лозняке на краю сухого участка болота.
— Который час? — спросил один из них.
— Десятый.
— В нашем распоряжении еще целых три часа. Давай посидим немного и покурим, а потом двинемся дальше.
— Слушай, Борис, а они точно прилетят?
— Последнее сообщение по радио было получено в восемнадцать часов. Они были готовы к вылету.
— А сколько их?
— Точно не знаю. Но, наверное, трое. Доставишь их, как договорились, на явку. Тебе придется сопровождать их во время вылазок, помочь им установить необходимые контакты, понимаешь? Ведь никто, кроме тебя, так хорошо не знает ни этих болот, ни местных людей. В первую очередь необходимо подготовить для них землянку. Вот теперь начнется настоящая работа — не то что в одиночку… Вот увидишь.
Борис встал, погасил окурок. Куберский тоже поднялся и зашагал первым. Хотя видимость была плохая, он, привыкший двигаться в темноте, безошибочно ориентировался и вышел к нужному месту.
— Здесь, — шепнул он Борису.
— Ставь банку!
Куберский поставил жестяную банку, а Борис наполнил ее наполовину бензином. Затем разыскали и остальные места, выбранные несколько дней тому назад Куберским.
— Который час? — снова спросил Куберский.
— Беспокоишься, прилетят или нет? Уже двенадцатый час. Сколько отсюда до Граево?
— Двадцать километров.
— А до Райгруда и Гонёндза?
— Примерно пятнадцать километров.
— А явку выбрал надежную?
— Надежную, и в случае чего удобную для обороны.
Они вновь уселись в кустарнике лозняка, прислушиваясь к ночным шорохам.
Миновала полночь, стрелка часов показала вначале половину первого, а затем час, а долгожданного гула моторов все еще не было слышно.
— Ветер дует с запада, — шепнул Борис, — и поэтому самолет опаздывает. Подождем…
Прошло не более двадцати минут, как вдруг Куберский вскочил и закричал: «Летит!»
Побежали к расставленным банкам. Тем временем самолет миновал Возьнавейский канал и скрылся за рекой Егжня. Вскоре он появился снова. Ошибки быть не могло. Это был тот самый самолет, который они ждали. Вспыхнули два языка пламени, а спустя минуту Куберский зажег бензин и в третьей банке. Самолет снизился и приближался к ним с северо-западной стороны.
Спустя некоторое время они увидели на фоне темного неба и уже недалеко от земли три купола парашютов. Ветер гнал их на восток, на освещенную площадку.
Борис и Куберский погасили огонь в банках. Первый парашютист приземлился недалеко от условленного места, зато остальных двоих ветер отнес на болото. Борис и Куберский поспешили им на помощь. Лязгнуло оружие, и кто-то крикнул суровым голосом:
