Лео Кесслер - Форсированный марш
Блудливая усмешка немедленно исчезла с лица Матца.
— Что ты, черт побери, имеешь в виду? — озадаченно спросил он.
Шульце резко повернулся к Рози-Рози. Она по-прежнему безвольно валялась возле стены. Ее разметавшиеся волосы были в полном беспорядке, а огромные груди распластались по обширному животу.
— Ну, говори, французская корова! Рассказывай нам, что все это означает! — грозно обратился к ней Шульце.
— Засунь свой язык себе в задницу и полижи там, чтобы доставить себе удовольствие! — простонала шлюха.
Шульце стиснул свой огромный кулак.
— Извините меня, мадам, — процедил он сквозь зубы. — Но вы сами на это напросились.
В следующую секунду его кулак врезался в лицо Рози-Рози.
Женщина захлебнулась криком и выплюнула передние зубы. Лица двух шлюх, застывших наверху лестницы, побелели от страха, а затем они тоже завопили от ужаса, увидев, что эсэсовец сотворил с их хозяйкой.
Не обращая на них внимания, Шульце сконцентрировался исключительно на Рози-Рози. Сверля ее взглядом, он прошипел:
— Я не прошу, чтобы ты переспала со мной — теперь мне это совершенно не нужно. Я только хочу знать: что здесь происходит? В какие проклятые игры вы здесь играете?
Рози-Рози с трудом открыла свой окровавленный рот и выплюнула на пол новую порцию зубов.
— Ублюдок, — слабым голосом произнесла она. Она хотела сказать еще что-то, но в это мгновение мощный взрыв сотряс до основания помещение «Кафе де ла белль Альянс», заставив отчаянно зазвенеть все бокалы, расставленные на барных стойках. Оба голых унтер-фюрера почувствовали, как пол кафе вздрогнул у них под босыми ногами.
— Во имя дьявольской троицы, что это, черт побери, такое? — воскликнул Матц, который был вынужден схватиться обеими руками за ближайший стол, чтобы удержать равновесие.
— Я скажу тебе, — задыхаясь, проорал Шульце. Задрав вверх голову, он увидел, как сквозь верхние окна кафе, с которых сползла светомаскировка, сочится кроваво-красный свет. — Это проклятые томми! Они уже здесь, в Дьеппе!
Матц переменился в лице.
— Наш батальон! — выдохнул он и посмотрел на товарища. — Мы нужны ему, Шульце!
— Ты рассказываешь это мне! — воскликнул Шульце. — Да эти сосунки из первой роты будут выглядеть хуже, чем мокрые курицы, если нас не будет рядом!
Лицо Матца прорезала скорбная гримаса:
— Но что мы реально сможем сделать для нашего батальона, если у меня нет одной ноги, а у тебя обе руки в гипсе?
Ветераны батальона СС «Вотан» окончательно забыли про женщин. Все их помыслы были направлены лишь на то, чтобы как можно скорее вернуться в батальон — и оказать своим соратникам по оружию реальную помощь. Шульце лихорадочно огляделся в поисках выхода.
— Вот что, — крикнул он, — подними-ка свою деревянную культяпку с пола!
Матц пропрыгал на одной ноге к тому месту, где валялся его деревянный протез, и подхватил его с пола.
— Сюда, Матц! — Шульце положил обе загипсованные руки на стол и замер. — Бей, не жалей! Бей со всей силы!
Матца не нужно было лишний раз призывать сделать это — разрывы снарядов были слышны совсем рядом. Сжимая свою деревянную ногу обеими руками, он поднял ее высоко в воздух и со всего размаху обрушил на загипсованные руки Шульце.
— О, великая блудница вавилонская, Матц, что ты делаешь?! — заорал Шульце, морщась от нестерпимой боли. — Ты, маленький извращенец, — что ты пытаешься сделать? Отбить мне обе руки напрочь?
Но ярость Шульце быстро улетучилась, когда он заметил, что благодаря ударам протеза Матца гипс на его руках покрылся сетью мелких трещин. Он торопливо ударил одной рукой о другую, и гипс разлетелся вдребезги. Шульце стряхнул его остатки на пол, и взору шарфюрера явились две окончательно освобожденные от повязок и гипса руки — страшно бледные, со сморщенной кожей, практически не сгибающиеся.
— Ну и ну, — прокомментировал Матц. — Твои культяпки выглядят так, точно ты откопал их на каком-то кладбище! Или стащил прямо из морга!
Не слушая его, Шульце нащупал свой пистолет. Руки плохо повиновались ему — у шарфюрера было такое ощущение, словно вместо пальцев у него какие-то холодные сосиски.
— Что ты собираешься сделать? — завопила в панике Рози-Рози, решившая, что немец собирается пристрелить ее. В страхе она попыталась прикрыть огромные груди пухлыми руками.
Швырнув пистолет на стол, Шульце, скривившись, пробормотал:
— Тебе повезло, шлюха, — я всегда отличался мягким сердцем.
Он начал торопливо натягивать форму, и, кое-как одевшись, заорал на Матца:
— Пошевеливайся, вонючий карлик, — быстрей пристегивай свою чертову деревянную ногу. Батальон СС «Вотан» вновь оказался в самом пекле сраной войны.
Канонада, доносившаяся со стороны моря, все нарастала. Стекла внутри кафе дребезжали уже практически беспрерывно.
Часть вторая.
БАТАРЕЯ
Война — это ад, но мирное время погубит солдата еще быстрее!
Шарфюрер Шульце роттенфюреру Матцу, 18 августа 1942 г.Глава первая
Уже почти рассвело. Море, со стороны которого раздавалась оглушительная артиллерийская канонада, полыхало красным огнем, точно представляло собой одну раскаленную доменную печь. Вспышки разрывов одна за другой разрывали серую пелену предутреннего тумана, окутавшего большую часть побережья. Воздух дрожал от сплошного грохота рвущихся снарядов. Где-то в море шло грандиозное военно-морское сражение, дальние отголоски которого заставили подняться по тревоге батальон СС «Вотан».
Однако сейчас глаза всех бойцов «Вотана» были устремлены не на море, а на фигуру кривоногого оберштурмбаннфюрера Гейера, который бежал впереди батальона, задавая сумасшедший темп его движению. Задыхаясь и обливаясь потом, эсэсовцы бешено рвались вперед вслед за своим командиром, который отлично знал, что они обязаны сделать все, но достичь батареи Геббельса раньше, чем это сделают британские коммандос, готовящиеся к высадке на побережье, и раньше, чем артиллерийская канонада с моря накроет смертоносным огнем все прибрежные дороги.
— Быстрее, быстрее! — кричал на солдат Стервятник. Периодически пробегая вдоль колонны, в которую растянулся батальон, он безжалостно подстегивал своим кавалерийским стеком отстающих и пинал здоровенных унтер-фюреров, все еще бледных после вчерашней жуткой попойки.
— Черт бы побрал вас всех, — орал Стервятник, — вы совсем не движетесь.
— Мы успеваем как раз вовремя, — тяжело выдохнул Куно фон Доденбург, бежавший во главе колонны, когда Гейер поравнялся с ним. — Мы достигнем батареи Геббельса к назначенному сроку.
— Конечно, мы достигнем ее к этому сроку, — бросил Стервятник. — Даже если для этого мне придется отхлестать каждого стеком, чтобы он бежал вперед. «Иди вперед или сдохни» — вот лозунг батальона СС «Вотан»!
Впереди уже показались темные контуры зданий Бельвилля. Вспомнив свои прежние опасения, связанные с этим городом, фон Доденбург невольно покрепче сжал рукоятку «шмайссера»[31], висевшего у него на ремне на груди. Однако Бельвилль казался абсолютно спокойным, погруженным в безмятежную предутреннюю дрему.
— Не будьте таким чертовски нервным, фон Доденбург, — резко бросил полковник Гейер. — Нам здесь совершенно нечего бояться. Как я уже сказал вам…
Он неожиданно замолчал, услышав характерное тарахтенье французского грузовика, работающего на газогенераторном двигателе. Грузовик двигался со стороны Бельвилля.
Оберштурмбаннфюрер Гейер закричал:
— Быстро, фон Доденбург! Вы и два роттенфюрера с пулеметом — следуйте немедленно за мной! Живее, подтяните свои штаны на ходу!
Четверка эсэсовцев во главе с самим Гейером вырвалась вперед, далеко обогнав колонну. Наконец они увидели два слабо светящихся креста — фары грузовика, которые в соответствии с требованиями светомаскировки были заклеены полосками светомаскировочной бумаги так, что свет пробивался лишь в виде крестообразных полосок. Водитель, похоже, тоже заметил их, потому что нажал на акселератор.
Стервятник не колебался ни одного мгновения.
— Остановите его! — взревел он, указывая на грузовик стеком.
Выполняя команду полковника, один роттенфюрер опустился на одно колено. Второй положил ствол пулемета ему на плечо и нажал на гашетку. Целая очередь белых трассирующих пуль просвистела в каком-то метре от грузовика, взбив фонтанчики пыли на дороге.
— Да попади же в него, ты, однорогий бык! — в ярости взревел Гейер. Он остервенело вытянул пулеметчика по спине своим стеком. — Целься как надо, а не то, клянусь Богом, я отрежу тебе яйца тупой бритвой!
Унтер-фюрер прицелился более тщательно и нажал на гашетку. Пулемет яростно застрекотал, на землю посыпались горячие пустые гильзы. Грузовик вильнул в сторону и замер поперек дороги.
