Павел Цупко - Над просторами северных морей
— Костя, стой! Не стреляй! — закричал Лопатин и схватил его за плечо. — Наша! Она дала: «Я — свой!»
Летчик почувствовал, как у него сразу ослабли колени: еще бы несколько секунд — и беды не миновать. Он рванул штурвал на себя, истребитель взмыл вверх.
А люди на подлодке радостно приветствовали «Петлякова», бросая вверх пилотки.
— Вот, черт, как бывает на этом флоте!
Пе-3 сделали круг над подводным кораблем, покачали крыльями и развернулись в сторону своего аэродрома.
А РQ-18 все не было. Вышестоящее командование нервничало: немецкое радио передавало хвалебные сообщения о разгроме конвоя. Противоречивые сведения поступали от английской военной миссии при штабе Северного флота. Особый Северный авиаотряд Мазурука сообщил, что его летчики в районе Новой Земли обнаружили несколько стай вражеских подводных лодок: в том районе намечался маршрут конвоя…
Было отчего хвататься за голову. Нервозность в верхах передалась летчикам: вылетающие на поиск экипажи поднимались задолго до рассвета, тщательной проверке подвергалась их готовность, без конца уточнялись маршруты, квадраты моря. Сначала экипажи проверял начальник связи полка, потом помощник начальника штаба по разведке, инженер, штурман и наконец сам командир. Сверху следовало очередное предупреждение, и все повторялось.
В конце концов, выдержка изменила лейтенанту Усенко.
— Вы бы, товарищ командир, — сказал он, — вместо того чтобы нас дергать, дали б побольше отдохнуть. Придет конвой в зону — найдем, не пропустим!
Командир полка сердито осадил летчика:
— Это еще что такое? Отстраняю от полетов! — и добавил более миролюбиво: — Не тебя одного дергают.
Задание ответственное, понимать надо. На досуге хорошенько подумай: почему нас держат здесь, а не бросают под Сталинград?
С первыми лучами скупого дневного света стало ясно, что на хорошую погоду рассчитывать нечего. «Служба бога» — метеорологи — дали такой прогноз, что лететь было нельзя. Но в море улетели экипажи Жатькова, Богомолова, Щербакова, Устименко, Гаркушенко, Стрельцова. Вслед за ними готовились Усенко с Новиковым и Пузанов с Рудаковым.
Заметно похолодало. Константин посмотрел на сапоги, подумал, что, пожалуй, сегодня было бы разумнее слетать в унтах и в меховом комбинезоне, но они хранились в землянке, идти за ними не хотелось. Приказал Александрову:
— В обе машины бензина залить под пробки!
Над аэродромом погода стояла сносная: облачность хотя была сплошной и с размытой нижней кромкой, но высокой. Вдали за летным полем в дымке серела небольшая сопка. До нее было шесть километров. Если такая видимость удержится и над морем, то Усенко надеялся ширину полосы обследования двумя самолетами довести до двадцати километров. Неплохо!
Из «семерки» выпрыгнул Лопатин. Подошли Новиков с Василием Кравченко, и летчики уточнили совместные действия в полете. Они стояли в кругу, одетые в одинаковые регланы, с пистолетами на боку, в шлемофонах и с целлулоидными планшетами в руках — все рослые, молодые и худые. Отличался только Макар Давыдович, он был старше всех по возрасту и в звании. Но все слушали и смотрели на Усенко, командира группы. Константин, показывая на карту, говорил:
— Попробуем слетать на полный радиус. Думаю, нам галсировать в ближних квадратах моря нечего. Если б там был конвой, его бы уже обнаружили те, кто улетел перед нами. Будем искать где-то у границы зоны, а может, и за нею.
— Это мысль! — поддержал адъютант. — Но надо думать и об обратном пути. Подожди, я сейчас подсчитаю.
Он вытащил из планшета навигационные инструменты.
— Смотри, куда можно забраться!
Усенко удивленно рассматривал карту: в районе, который показал Лопатин, меридианы были нарисованы так густо, что сетка их напоминала раскрытый веер.
— А сколько же будет до берега?
— Восемьсот с гаком.
Тонкие брови летчика сошлись в прямую линию: он задумался, поглаживая округлый подбородок.
— Так далеко «Петляковы» еще не летали. Если экономить горючее… — и решительно рубанул рукой. — Дойдем! Новиков! Если погода начнет зажимать, держись рядом крыло в крыло. Понял? Ну-у, тогда по самолетам! Пошли, хлопцы!
Летели, как позволяли облака, на высоте тысяча двести метров. Прошли горло Белого моря, оставили позади ИПМ — исходный пункт маршрута — мыс Святой Нос и повернули на север. Новиков держался в строю хорошо: не наседал и не отставал, шел на одном уровне с ведущим. Усенко убедился в собранности ведомого, смотрел на него одобрительно.
Давно растаяли в дымке родные берега. Небо все больше хмурилось. Нижняя кромка облачности постепенно понижалась, обзор сокращался. Море выглядело темным, как застывшая студенистая масса, покрытая рябью волн. Ветер заметно усилился, становился порывистым. Иногда его порывы были настолько сильны, что подбрасывали самолеты. Летчики выравнивали машины и продолжали улетать все дальше на север. Становилось прохладнее. Мерзли лицо, руки. Константин пожалел, что не взял унты и меховые перчатки — краги.
В небе и в море было пусто, но тревожно. Беспокоила мысль, что где-то здесь рыскают фашистские пираты, летают их самолеты…
Усенко поглядывал через плечо на Лопатина и видел, что тот еще и еще раз брался за инструменты, считал, пересчитывал. Конечно, ошибиться он не имел права! А методы определения места самолета в море были примитивны. Все зависело от знания вектора ветра. Но этих данных бомбардир не имел, и негде было их взять. И все же Макар Давыдович старался обеспечить надежное самолетовождение.
— Ну и погодка, будь она неладна! — ворчал он. — Прет и прет всякая бяка! Где только берется такая прорва?
— Арктику недаром зовут кухней погоды.
— Выходит, мы сейчас в том самом котле, где ее варят?
— Точно! Легче стало?
— Еще бы! Даже появилась охота пройти чуть дальше того квадрата, который мы намечали вначале.
— Да ну? — обрадовался Костя. — Вот бы… до полюса!
— А что? Когда-нибудь доберемся и до полюса. Но сегодня сможем приблизиться к нему… еще на полсотни верст!
— Макар Давыдович, дорогой! С вами я чувствую себя всегда уверенно. Даешь прибавку!
— Ты мне зубы не заговаривай! Следи за режимом моторов и за расходом горючего. Экономь его!
— Два часа уже иду на экономичном! Специально консультировался у инженера. Он утверждает, что Пе-3 может держаться в воздухе до пяти часов. Если по-умному, конечно.
— Заманчиво, но будем считать так, чтобы хватило вернуться домой…
Монотонно на одной и той же ноте гудят и гудят моторы. Минута за минутой накручивает минутная стрелка часов время, и с каждой минутой на семь километров удаляются «Петляковы» от материка в океан. Летчики приникли к стеклам кабины, не сводят глаз с поверхности воды в надежде найти суда конвоя либо противника. Тщетно. Пусто. От однообразия и скуки клонило в сон. Бороться с ним Лопатину все труднее, и он решил сказать об этом пилоту. Но тот опередил:
— Попробовать не желаете? Прошу! Чудо века — шоколад эрэс! — и подал… обыкновенный сухарь.
Адъютант скептически посмотрел на него, неохотно взял и вдруг почувствовал голод. Откусил кусок, заулыбался.
Константин увидел улыбку, спросил не без умысла: — Что так, Макар Давыдович? Не понравился эрэс?
— Что ты? Только при чем здесь реактивный снаряд?
— Эрэс? Ха-а! То ржаной сухарь!
Летчики посмеялись над полковыми острословами, и Усенко рассказал, как однажды его выручил Гилим. С тех пор в каждый полет он брал такой «шоколад».
«Эрэс» помог: сон пропал, усталость снизилась.
— Сколько до берега, Макар Давыдович?
— Восемьсот с гаком! Наш квадрат, пора начинать поиск.
Самолеты полетели «змейкой». Глаза с большей надеждой вглядывались в гребни волн, в небо. Пусто и пусто… Летчики оживились, когда на море стали попадаться льдины, потом и целые ледяные поля. Белыми бесформенными пятнами они резко отличались от темно-свинцовой воды, казались неподвижными, как заснеженные острова. На одном из полей у самого его края внимание экипажа привлекли подозрительные черные точки. Снизились. Точки зашевелились и… попрыгали в воду. Оказались тюленями.
Облачность продолжала прижимать «Петляковых» к волнам.
Похолодало. Ледяные поля кончились. Опять колыхалась только однообразная морская равнина.
— Все, Костик! — решился Лопатин. — Пора возвращаться.
— А если еще пройдем немного? Чуть-чуть?
— Нельзя бесконечно. Я и так с риском. Бензина не хватит.
— Ну и что. Сядем на воду. Подберут. Главное — найти конвой, сообщить, чтоб не получилось как с семнадцатым.
— Ты прав. Под Сталинградом сейчас совсем плохо… Ну а если не встретим? Мы и так уж вышли за границу зоны! Стой! Что это? — вскрикнул бомбардир.
— Где?
— Слева! Какой-то шар, что ли? Откуда он? И серый.
