Алексей Ивакин - Десантура
— Ребятки! Молодцы! Спасибо, ребята!
лётчик даже не нашёлся, сначала, что ответить коренастому мужику без знаков различия, выскочившему из морозной темноты. Лишь потом, когда Тарасов на мгновение прекратил его хлопать по спине, чуть отодвинулся:
— Мне б к подполковнику Тарасову…
— Да я Тарасов! Я! Слышишь, лётчик! Вы же всю бригаду мне спасли!
лётчик сделал шаг назад и приложил руку к заледеневшему летному шлему:
— Лейтенант Зиганшин! Эскадрилья доставила грузы продовольствия и медикаментов по приказу генерала Курочкина!
— Сколько вас!
лётчик оглянулся. Пять «уточек» стояли в разных углах полевого аэродрома. С каждого десантники сноровисто таскали в общую кучу мешки.
— Все пять, товарищ подполковник! Прибыли без потерь! Линию фронта пересекли с выключенными моторами…
— Как пять… Всего? Этого же мало… — Тарасов растерянно посмотрел на лейтенанта. — Этого же мне на раз пожрать…
— Постараемся ещё рейс сегодня сделать потемну, товарищ подполковник!
— Там чем в штабе думают, а лейтенант? — стал закипать Тарасов. — Мы уже девять дней не жрамши! Они это понимают?
— Товарищ подполковник… Мы и так без бортстрелка все летели, безоружные. По триста кило на самолёт нагрузили и вперёд.
Тарасов выругался. Полторы тонны на две тысячи человек… Меньше, чем по килограмму продуктов на человека. На один раз поесть… И так захотелось дать в морду этому усатому лейтенанту. Но комбриг сдержался. лётчик-то был тут не причем. И так он сделал все что мог — прошёл без потерь линию фронта, нашёл в огромном лесном массиве посадочную площадку, освещённую кострами, сел без потерь, и сейчас ему лететь обратно. И все это в открытой кабине на тридцатиградусном морозе, между прочим!
— Лейтенант, скажи мне как на духу… Почему снабжения нет? Где «тэбехи»? Что у вас там лётчики делают? С официантками спят?
— Товарищ подполковник… — обиделся лётчик.
— Ладно, ладно, Зиганшин, не обижайся… Пойдем-ка я тебя нашим чаем напою…
Тарасов приобнял летеху за плечи и повел к костерку, рядом с которым сидели Мачихин и Шишкин, прихлебывая густо парящий чай.
— Капитан, плесни лётчику. Видишь, замерз в воздухе как собака…
— Спасибо, товарищ подполковник, но я…
— Пей, говорю! — приказным тоном рявкнул на него Тарасов и протянул ему кружку.
Лейтенант Зиганшин взял крагами кружку, осторожно прикоснулся к ней губами… Хлебнул…
— Это ж вода, товарищ подполковник!
— Это по-вашему вода! По-нашему чай! Пей, давай, пей… Тем более, это не просто вода, а вода с брусникой. Выкопали тут пару кустиков. И заварили.
— Правда, мочегонный чай получился, — буркнул майор Шишкин. — Я допить кружку не успеваю, как уже в кусты надо бежать…
— Зато витамины, начштаба… — хохотнул Мачихин.
А лейтенант с тоской подумал, что как бы не обмочиться в полете от такого чая…
— Лейтенант, тебя как зовут? — обратился к Зиганшину Тарасов.
— Сергей…
— А по отчеству?
— Олегович… — растерянно ответил лейтенант. — А что?
— Сергей Олегович, ты мне скажи по душам, что у вас там среди лётчиков говорят? Почему снабжения нет?
— Да как же нет, товарищ подполковник! Вчера ночью «ТБ-три» вылет делали. Сбрасывали на парашютах тюки.
— Какие тюки?? — Немногословный Шишкин едва не выронил кружку с «чаем».
— Ну я уж не знаю… Нас комполка предупредил, что если посадочная оборудована не будет — скидывать по ракетам.
— Что?? — в голос почти крикнули все трое.
— Ну по ракетам. Вы должны были сигналы давать ракетами. Только вот я в полете ещё думал. Тут по всему району ракеты бросают. Не пойми кто, то ли вы, то ли партизаны, то ли… Блин… — До лейтенанта начал доходить ужас ситуации. — Неужели немцам сбросили?
Тарасов матерно выругался.
— Мать их за ногу… Ведь каждый день координаты им шлем… Шишкин!
— Я, товарищ подполковник!
— Докладная записка готова?
— Николай Ефимович… Обижаешь… — Начштаба протянул Тарасову запечатанный пакет.
— Лейтенант… Передашь этот пакет лично комфронта. Понял? Лично!
Зиганшин задумчиво почесал затылок:
— Мне бы ещё до него добраться, до комфронта-то… Впрочем, наверняка вызовут туда.
— Вот там и передашь.
На Тарасова внезапно дунуло едким еловым дымом от костра. Отвернувшись от него, подполковник увидел бойца, подбегающего к нему:
— Товарищ подполковник, разрешите доложить! Разгрузка закончена. Интенданты сейчас сортировкой занялись. Раненых грузить?
— Само собой. И бегом!
На этот раз чертыхнулся Зиганшин:
— Мы много не увезем, товарищ подполковник! Пять человек только. На местах бортстрелков. Так что только сидячих.
— В люльки лежачих погрузим, — отрезал Тарасов.
— Поморозим же! Ветер, а там фанерка…
— А тут умрут. Не сейчас, так через час. Понимаешь, лейтенант…
— Понимаю, но…
— Но? Но?! Ты, лейтенант, знаешь, какие у нас раненые, какие люди? Ты знаешь, что вчера наши раненые сделали? — вспыхнувшая ярость Тарасова вдруг вылилась слезами по щекам. — Ты, лейтенант, герой! Спасибо тебе! А моим ребятам, кто спасибо скажет? Грузите, я сказал!
Через полчаса «уточки» стали подниматься в ледяное небо, неуверенно покачивая полотняными крылышками…
Провожая их взглядом, Тарасов хрипло спросил, не глядя ни на кого:
— Как думаешь, пацаны ещё живы в Малом Опуево?
Ответом ему было тяжелое молчание…
* * *Если первый батальон так и не смог удержать Большое Опуево, то второй взял Малое с лету.
Комбат-раз — капитан Иван Жук — приказал атаковать без криков и выстрелов. Более того. Десантники его батальона часть пути проползли под настом! Немцы ошалели, когда почти перед их окопами снег взметнулся и белые призраки молча — что самое страшное! — прыгнули на их головы.
Через полчаса, когда под Большим Опуево ещё только разгорался бой — батальон Жука уже зачищал от недобитков деревню.
— Молодцы, мужики! Молодцы! — орал он ребятам, деловито — отделениями — прочесывающим избы.
Из каждой избы приходилось выкуривать фрицев. Гранаты в окна, дверь на прицел…
Внезапно, из крайнего дома басовито застучал трассерами пулемёт. Одной очередью срезало сразу троих десантников, перебегавших улицу, освещённую багровым огнём разгорающихся пожаров.
— Подавить пулемётчика! Бегом! — заорал Жук. — Где командир штурмового взвода?
— Убит!
— Мать твою… Морозов! Морозов! — крикнул комбат бегом к штурмовикам, пусть давят пулемёт!
— Есть, товарищ капитан! — комсорг батальона, сержант Ленька Морозов бросился в залегшую первую роту, перепрыгивая через трупы немцев и десантников.
Очередь стеганула совсем рядом, но он каким-то невероятным образом выгнулся, и пули — вместо того, чтобы порвать живую плоть — выщепили дыры по стене избы.
Морозов нырнул рыбкой, уходя из зоны поражения в сугроб. Ещё несколько десятков метров и…
— Товарищ лейтенант… Комбат…
— Да понял я! — лейтенант Булавченков грыз тесемки шапки-ушанки. — Фомичев штурмовиками сейчас…
Договорить он не успел. Немцы начали миномётный обстрел и комья мерзлой земли ударили ему в лицо. Он ткнулся в снег.
— Тьфу… — приподнявшись, он выплюнул землю и схватился за правый глаз.
— Ранены?
Лейтенант застонал, держась за лицо.
Дайте посмотрю. Морозов осторожно взял руки лейтенанта и отвел в сторону…
— Фингал будет. А глаз вроде цел… Холодное приложить надо…
Новый взрыв заставил ткнуться в «холодное».
И в этот момент немецкий пулемёт захлебнулся. А за этим раздались два глухих взрыва и миномёты тоже замолчали.
— Ай, Фомичев, ай, молодец! — вскрикнул лейтенант, вставая на колени. — Рота, вперёд!
Десантники бросились в атаку. Впрочем, атаковать было уже некого. Из дома, откуда только что долбил пулемётчик, валил густой дым. А за домом была живописная картина — разбросав конечностями и кишками по снегу валялись дохлые фрицы-миномётчики. Тех, кто ещё пытался корячиться, десантники штурмового взвода Фомичева спокойно добивали выстрелами в затылок.
— Языка! Языка оставить!
— Некого, товарищ лейтенант! — развернулся к нему вечно улыбчивый старший сержант Фомичев. — Все умерли, почему-то!
В этот момент распахнулась дверь дымящего дома и оттуда вывалился надсадно кашляющий немецкий офицер — без штанов и в расстегнутом кителе. Он успел махнуть финкой, пропоров растерявшемуся Морозову маскхалат, но тут же был успокоен ударом приклада в спину.
— Связать и в штаб бригады, — распорядился комроты.
— Скотина… — удрученно разглядывал порезанный полушубок комсорг. — Какую вещь испортил…
