Степан Калинин - Размышляя о минувшем
— Встретимся в Москве, туда все дороги ведут. Думаю, что и мне когда–нибудь удастся вернуться в родные края, — сказал он на прощание.
Но больше мне не пришлось увидеться с Иваном Ерофеевым — другом моей юности, одним из многих героев гражданской войны, человеком большого сердца. Он пал смертью отважных в песках Туркестана, отстаивая завоевания социалистической революции.
…Под Высшие академические курсы был отведен большой красивый особняк на Остоженке (ныне Метростроевская улица). Осенью двадцать первого года он принял первых своих гостей — боевых командиров гражданской войны. Всего на курсы прибыло около ста человек. У большинства на петлицах по два–три ромба. Это — командующие армиями, командиры дивизий и бригад. Среди них всего лишь несколько особо отличившихся в боях командиров полков. У значительного числа слушателей — правительственные награды, заслуженные в боях ордена Красного Знамени. Имена многих уже в то время были известны всей стране.
Общеобразовательная и военная подготовка прибывших на курсы была не одинаковой. Совсем немногим в свое время удалось окончить какое–либо высшее учебное заведение. Нескольким товарищам, как и мне, довелось учиться в школе прапорщиков военного времени. Было немало среди слушателей и таких, которые окончили лишь начальные школы.
Вот осторожно, немного стесняясь, входит в аудиторию командир с большими натруженными руками рабочего. Заняв место за учебным столом, он восторженно оглядывает непривычно большой зал. На его добром, чуть рябоватом лице появляется улыбка восхищения. Кажется, он хочет сказать:
— Вот это здорово! Смотри, какая красотища!
Знакомясь со слушателями, он крепко жмет каждому руку и называет себя просто, по–рабочему — Степан Вострецов. Его так все и звали — не по имени и отчеству, не по фамилии, а просто — Степан, хотя был он далеко не самым молодым среди слушателей.
Здесь, на Высших академических курсах, я впервые встретился со Степаном Вострецовым, но еще до встречи много слышал о нем, как о храбром и мужественном командире–самородке, удостоенном четырех высших боевых наград того времени.
Кузнец по профессии, с юных лет испытавший каторгу капиталистической эксплуатации, он пришел в Красную Армию добровольно, с неукротимым желанием драться за новую жизнь. Не имея военного образования, унтер–офицер царской армии стал одним из выдающихся красных командиров, проявил себя незаурядным организатором, вожаком красноармейских масс. Части под его командованием не раз наголову разбивали превосходящие силы белогвардейцев, которыми командовали вышколенные в царской военной академии генералы и офицеры.
На Высших академических курсах Степан Вострецов показал себя исключительно добросовестным и способным слушателем. Ему нелегко давалась теория военного дела, но он не отступал перед трудностями. Бывало, все уже спят, а Степан сидит над книгой, записывает вопросы, чтобы завтра задать их преподавателю.
На семинарах Степан выступал редко, но в поле, на тактических занятиях, был самым активным. Решения принимал быстро, с учетом всех обстоятельств развертывания боя. Преподаватель тактики часто ставил его в пример другим.
Не раз мне приходилось встречаться с Вострецовым и после окончания курсов. В 1928 году он командовал 51‑й стрелковой дивизией, дислоцировавшейся неподалеку от Одессы. Мне посчастливилось инспектировать ее. По всем видам стрельб дивизия имела только отличные оценки. Я с восхищением наблюдал, с какой подлинно отеческой заботой относился комдив к красноармейцам и командирам, их обучению и воспитанию. Состояние дел в подразделениях он знал превосходно. Не скрывал и недостатков. Обнаружив в одной из пирамид неисправную винтовку, попросил разыскать ее «хозяина». А когда красноармеец пришел, комдив при нем разобрал оружие, устранил неисправность, тщательно смазал ружейным маслом, вновь собрал и, передавая бойцу, сказал:
— Оружие надо любить и беречь пуще глаза. Самому не под силу устранить неисправность, обратитесь к командиру, к товарищам за помощью. С неисправным оружием боец — не боец. Повторится подобное — будете строго наказаны.
Не знаю, как для других, а случись такое со мной, для меня этот урок остался бы памятным на всю жизнь.
Меня поражала высокая требовательность Вострецова к себе. В этом отношении С. С. Вострецова чем–то напоминал и другой слушатель курсов — Ока Иванович Городовиков, лихой кавалерист, командовавший до того 2‑й Конной армией. Оба они занимались с такой старательностью и усидчивостью, что у них почти не оставалось свободного времени.
Запомнился мне и начдив Павел Ефимович Княгницкий, архитектор по образованию. Лицо обрамлено небольшой каштановой бородкой. Глаза проницательные, но добрые, таящие в себе постоянную улыбку. Рядом с ним сидели плотный крепыш, острый на язык начдив Николай Васильевич Котов и мой старый знакомый начдив Г. Д. Гай.
Княгницкий был человеком непомерной физической силы. Лишь он один из всех слушателей курсов осмеливался сразиться в вольной товарищеской борьбе с приезжавшим к нам часто в гости Григорием Ивановичем Котовским. Такие поединки проводились обычно прямо в лекционном зале, между раздвинутыми столами. Чаще всего победа доставалась Котовском-у, но это нисколько не смущало Княгницкого. В каждый следующий приезд Котовского спортивная борьба: между ними возобновлялась, доставляя всем нам немало веселых минут. Радовал нас и изобразительный талант Княгницкого, умевшего двумя–тремя штрихами создать в стенгазете меткий шарж.
В числе слушателей курсов были начдив Первой Конной армии Семен Константинович Тимошенко, нынешний Маршал Советского Союза, начдив Борис Владимирович Майстрах, дивизия которого особенно отличилась в боях на реке Егорлык, начдив Петр Сергеевич Иванов и другие.
Часто приходилось видеть на курсах Яна Фрицевича Фабрициуса, героизмом и военным талантом которого каждый из нас восхищался. Официально он не значился слушателем, но посещал все наиболее интересные лекции. Садился обычно где–нибудь в заднем ряду и внимательно слушал, время от времени покручивая кончики огромных усов. В перерывах между лекциями беседовал с нами, рассказывал о боях за Псков, о сражениях с деникинцами и белополяками, настойчиво советовал учиться искусству маневра, своевременному распознаванию замысла врага, умению упреждать его.
Состав курсов, как я уже сказал, был далеко не однородным по уровню подготовки. Зато среди нас не было ни одного, который не обладал бы боевым опытом. И это в большой мере сглаживало разницу в образовании.
Непосредственным руководителем Высших академических курсов был Главком Вооруженных Сил Республики Сергей Сергеевич Каменев. Кадровый офицер, окончивший Академию Генерального штаба, прослуживший много лет в старой армии, с первых дней Октябрьской революции добровольно перешедший на сторону Советской власти, он прекрасно знал военное дело и стремился так организовать работу курсов, чтобы слушатели могли получить как можно больше знаний. В качестве преподавателей им были приглашены лучшие военно–научные силы того времени.
Историю военного искусства преподавал нам Александр Иванович Свечин. Слушали его охотно. Для большинства из нас история военного искусства была новой, неведомой прежде наукой. В своих лекциях Свечин смело критиковал некоторые боевые операции гражданской войны. Мы многому у него научились, хотя далеко не всегда соглашались с его требованием неотступно следовать классическим примерам. Чувствовалось, что сам он недостаточно понимал характер гражданской войны и ее коренное отличие от войн, которые на протяжении веков велись между эксплуататорскими государствами.
Курс лекций по стратегии читал профессор Александр Александрович Незнамов, считавшийся еще в царской России большим знатоком своего дела.
Инженерное дело на курсах вел Дмитрий Михайлович Карбышев, имя которого теперь является для каждого синонимом мужества, стойкости, неподкупности и беззаветной преданности Родине. Человек высокой культуры, прекрасно образованный, Д. М. Карбышев уже в то время имел богатый опыт в военно–инженерном деле, в строительстве оборонительных сооружений и инженерном обеспечении боевых операций. В своих лекциях он часто ссылался на этот опыт, приводил много поучительных примеров из практики строительства Самарского укрепленного района, сооружением которого он руководил в годы гражданской войны, рассказывал об инженерном обеспечении боевых операций, осуществленных под командованием М. В. Фрунзе.
С большим интересом мы слушали также лекции Александра Ивановича Верховского по тактике. К нему самому — полковнику царской армии, бывшему министру Временного правительства — мы относились с некоторой неприязнью. Однако его талант преподавателя покорял всех. Верховский был способен опоэтизировать даже такую, казалось бы, довольно скучную тему, как ведение войсковой разведки. Всегда хорошо подобранные исторические примеры, наглядные сравнения делали его речь содержательной и понятной каждому.
