Федор Гнездилов - На высотах мужества
Во второй половине июня командиром 168-го истребительного авиаполка назначили подполковника А. С. Данилова. До этого он служил в должности заместителя командира 18-го гвардейского полка по политчасти. Перед его приездом в полк мне позвонил начальник штаба дивизии подполковник Ф. И. Сажнев:
- Данилов приедет к вам сегодня. Организуйте передачу полка в кратчайший срок. Представьте его личному составу перед строем, затем ознакомьте с делами.
Подполковник Данилов прибыл в назначенный срок, и я доложил ему об указаниях сверху. Он мягко улыбнулся, ответил:
- Полк строить не будем. Просто соберите людей как бы на собрание, и мы побеседуем с ними в спокойной обстановке.
В те дни я временно исполнял обязанности командира полка. Предложил Данилову начать знакомство с личным составом с рассказа о себе, о первом бое, когда он сбил четыре фашистских самолета, один из которых таранил. Такое же пожелание высказал и заместитель командира полка [91] по политчасти Журавлев. Данилов колебался - удобно ли? - и все же согласился.
Собрали полк. Люди расположились на лесной поляне. Я коротко представил им нового командира полка, и он начал рассказ о себе, о самом первом дне войны.
- Она застала меня у западной границы, в районе Гродно. В то время я служил в должности заместителя командира эскадрильи по политчасти. На рассвете 22 июня нас собрали по боевой тревоге. Никто не знал, что случилось. К нам подошел командир полка и приказал мне вылететь во главе пятерки «Чаек» на прикрытие Гродно.
Мы взлетели и пошли в направлении Гродно с набором высоты. Картина перед нами открылась ужасающая. Западнее города, вдоль всей границы, бушевали пожары, гремела артиллерийская канонада. «Наверное, война!» - подумал я и увидел, как к городу примерно на одной с нами высоте шли три бомбардировщика. Это были «юнкерсы». Нужно посадить их во что бы то ни стало. Покачав с крыла на крыло, я повел группу на сближение с бомбардировщиками. Но едва мы подошли к ним метров на семьсот, как фашистские воздушные стрелки открыли огонь. Одновременно они начали бомбить окраину Гродно. «В таком случае и мы огнем ответим!» - принял я решение и дал ведомым сигнал атаковать врага.
Сам я взял в прицел ведущего «юнкерса». Расстояние быстро сокращалось. Нажал гашетку. К бомбардировщику потянулись цветные трассы пуль. Вражеский стрелок прекратил огонь. Вероятно, мои очереди не прошли мимо. Отвернув в сторону, я зашел в повторную атаку. Мой удар пришелся по правому мотору, и «юнкерс» сильно зачадил. Он круто пошел к земле. Я - за ним. Когда фашист выровнял самолет, чтобы уйти на малой высоте, я настиг его и прошил пилотскую кабину точной очередью. Бомбардировщик накренился, ударился о землю, взорвался. Два «юнкерса» из этой тройки уничтожили ведомые. Обрадованные такой победой, мы вернулись на свой аэродром.
Мне приказали готовиться к новому вылету.
На этот раз я возглавил семерку «Чаек». Барражируя западнее города, мы увидели «раму». Она шла с запада под прикрытием «мессеров». Я дал пятерым летчикам команду атаковать вражеских истребителей, а сам с ведомым Дерюгиным нацелился на «раму». Увидев нас, экипаж «фокке-вульфа» перешел в крутое пикирование. Мы погнались за ним. С дистанции двухсот метров дал по врагу очередь. «Рама» накренилась. Я подошел ближе, пристроился [92] поудобнее, снова открыл огонь. Гитлеровец свалился на крыло и врезался в землю на окраине деревни Крапивно.
После посадки и короткого отдыха мы вылетели в третий раз. Фашисты не заставили себя ждать. В небе появились около двадцати бомбардировщиков «Дорнье-215». По моей команде группа вклинилась в боевой порядок вражеских самолетов, но фашисты, отстреливаясь, упорно держали курс на Гродно. Мне удалось вплотную подойти к замыкавшему строй «дорнье». Стрелял по нему, пока он не загорелся. Удача сопутствовала и моему ведомому. Из атаки мы вышли одновременно. И тут на нас накинулись «мессеры». Их оказалось около десятка. Горючее и боеприпасы у нас были на исходе, но мы все-таки бросились на врага, пошли в лобовую атаку. Фашисты явно не ожидали от нас такой дерзости и стали отворачивать в стороны. Один «мессер» при этом подставил фюзеляж под прицел моих пулеметов. Я дал очередь. Он тут же задымил и ушел со снижением. В этой кутерьме потерялся мой ведомый. «Мессеры» окружили меня и стали атаковать поочередно. Увертываясь от ударов, я в какое-то мгновение почувствовал, что моя «Чайка» вздрогнула, начала валиться в штопор. Удержать ее было невозможно. Лишь на высоте около шестисот метров мне удалось вывести истребитель в горизонтальный полет. Машину сильно тянуло влево, пришлось войти в правый мелкий вираж. Этот режим оказался единственным, на котором «Чайка» могла еще держаться в воздухе. «Мессеры» замкнули кольцо и снова начали атаки. Во время одной из них я почувствовал тупой удар в руку. От острой боли не мог даже шевельнуть ею. Нужно было немедленно садиться.
Неожиданно «мессеры» прекратили огонь. С левой стороны почти вплотную к «Чайке» пристроился истребитель Ме-110. Он оказался так близко, что я сумел даже рассмотреть самодовольные улыбки летчика и воздушного стрелка, который готов был расстрелять меня в упор. «Нет уж, дудки!» - вырвалось у меня, и я бросил свою подбитую машину на «мессера», ударил его винтом по правой плоскости. В последнее мгновение заметил, как исказились физиономии фашистов. Вражеский истребитель вспыхнул и пошел к земле. Но и мой самолет стал почти неуправляем. Гитлеровцы продолжали по мне стрельбу, ранили в ногу и живот. А земля была совсем уже близко. Из последних сил я подвел самолет к пшеничному полю, почувствовал легкий удар машины и потерял сознание…
Этот бой проходил неподалеку от аэродрома. Однополчане [93] видели, как после моего тарана падали оба самолета, и решили, что я погиб. Уточнить это в той обстановке не удалось: где-то поблизости от аэродрома высадился вражеский десант. Полк в срочном порядке перелетел на запасную «точку». Весть о моей гибели дошла до штаба и политуправления ВВС - о ней сообщили в боевом донесении за первый день войны. Позднее, находясь в госпитале, я сам читал в газете Указ Президиума Верховного Совета СССР от 8 июля 1941 года о награждении меня орденом Ленина посмертно. Но остался, как видите, жив-здоров. Спасла меня фельдшер понтонного батальона Нина Горюнова. Она вытащила меня из кабины изуродованной снарядами «Чайки» и с помощью жителей деревни Черлены укрыла в лесу. Затем меня доставили в медсанбат третьей армии, оттуда эвакуировали в тыловой госпиталь.
Вскоре я вернулся в свой полк. Сражался на Волховском фронте, защищал Ленинград, снова был ранен. После госпиталя по просьбе майора Анатолия Емельяновича Голубова - командира 18-го гвардейского полка - меня назначили его заместителем. Теперь вот назначен к вам, - закончил Данилов свой рассказ.
Слушая эти воспоминания нового командира полка, мы невольно возвращались мысленно к грозным дням начального периода войны и переживали все как бы заново. Потом посыпались вопросы. Данилов отвечал на них обстоятельно. Беседа стала задушевной.
К сожалению, командовать нашим полком Андрею Степановичу пришлось недолго. У него открылись раны, и он снова попал в госпиталь. Когда выписался, его направили в другой полк. За время войны А. С. Данилов совершил 134 боевых вылета, сбил 9 самолетов…
Произошли перемены и в моей службе. Начальник штаба дивизии подполковник Ф. И. Сажнев объявил приказ о назначении меня начальником штаба 18-го гвардейского авиаполка. Это было для меня неожиданностью. После того давнего разговора с А. Е. Голубовым на армейских сборах никто об этом не сказал мне ни слова. Не хотелось расставаться со своим полком, но приказ есть приказ, и я отправился к новому месту службы.
Командир полка майор Анатолий Емельянович Голубов и его заместитель по политчасти майор Константин Феофилактович Федоров встретили меня радушно, познакомили с людьми, ввели в курс дела. Позднее они рассказали о традициях полка, дали характеристику на весь руководящий [94] состав. Началась моя служба в новом боевом коллективе. За какие же заслуги ему присвоено звание гвардейского? Кто были те, кто завоевал это звание?
Я интересовался этим не из праздного любопытства. Ответы на такие вопросы мне необходимы были для того, чтобы определить, как организовать и вести работу так, чтобы полк не только не утратил своей боевой славы, но и, напротив, приумножил ее.
Изучал формуляр полка, журнал боевых действий, отчеты о летной работе, другие документы. Подолгу беседовал с ветеранами полка. Узнал немало интересного.
6- й истребительный авиаполк был сформирован в июне 1938 года в Хабаровске и находился там до июля 1941 года. Он по праву считался одним из лучших в истребительной авиации ВВС. Перед войной на всеармейских соревнованиях по воздушной стрельбе полк занял первое место в ВВС, и нарком обороны вручил ему переходящий приз «За отличную огневую подготовку».
