Николай Бондаренко - Летим на разведку
…Герой Советского Союза генерал-полковник Т. Т. Хрюкин назначен командующим 1-й воздушной армией, которая входила в состав 3-го Белорусского фронта. Он добивается перевода туда нашей 6-й гвардейской дивизии. Мы, летчики, очень рады такому решению: по-прежнему будем воевать под руководством своего любимого командарма.
И вот дивизия Чучева готовится к перебазированию на 3-й Белорусский фронт, аэродромы Боровское и Шаталово.
Вылетаем 30 мая. Позади Крым и Сиваш. Под крылом Геническ, затем Мелитополь, Запорожье, Днепропетровск… И особенно дорогие сердцу селения Акимовка, Терпение, Михайловка на левобережье Днепра.
На самолете Таюрского — собранные нами большие букеты цветов. Мы мысленно возложили их на могилы погибших за Родину боевых товарищей: Василия Хижняка, майора Железного, Петра Сапежинского, Симона Сухарева, Георгия Долгирева, Павла Конева и многих других известных и безымянных героев. Выполняя приказ Родины, мы летим на другой фронт. Мы летим освобождать родную Белоруссию!
Здравствуй, Неман!
Мы находимся на аэродроме Ломская. С этого аэродрома производятся полеты на бомбардировку различных вражеских целей. Моисеев и я летаем на разведку тылов. Количество наших вылетов подходит уже к сотне.
Однажды утром, после построения летного состава на аэродроме, Моисеева и меня позвал к себе начальник оперативного отделения штаба Топорков, отвел в сторону и сказал:
— Вот что, товарищи, командование решило: когда вы произведете по сто положенных по приказу Верховного Главнокомандующего вылетов на разведку, представить вас к присвоению звания Героя Советского Союза.
— Товарищ гвардии капитан, мы не за ордена и не за звезды воюем, задирается Моисеев.
— Все это ясно! Все мы воюем за честь, свободу и независимость Советской Родины! И самых лучших своих сынов она отмечает наградами. Вам понятно, товарищ Моисеев?
— Понятно. Мы стараемся, но о наградах не думаем.
— Ох, и задиристые же вы, разведчики! По секрету скажу: велел это передать вам Чучев.
Расходимся. Вообще-то, я не сказал бы, что после этого разговора у нас не стало лучше настроение.
Мы получаем задания на разведку в районы Борисова, Минска, Молодечно, Вильнюса, Каунаса, Лиды, Гродно. Под самолетом — многострадальная белорусская земля. Радостно оттого, что я, ее сын, участвую в освобождении своего родного края.
3 июля 1944 года войсками 3-го Белорусского фронта взята столица Белоруссии — Минск. А за несколько дней до этого я видел, как он весь был окутан дымом пожарищ. Я летел и вспоминал, как однажды до войны мы с отцом были в этом красивом городе. Что сделали с ним фашисты!..
Теперь уже горят и другие белорусские города и села. По опыту боевой работы на юге знаю: когда гитлеровцы отступают, они в звериной злобе жгут все… Летчики полка летают бомбить окруженную минскую группировку. Мы с Моисеевым стараемся не отстать от них. Освоившись на новом самолете «Таганрогский пионер», Моисеев отлично летает на нем.
Во время нашего базирования на аэродроме Ломская у Петра начала болеть правая нога. Правда, он никому об этом не говорит, но я вижу, как часто он растирает ее.
— Мося, нога болит? — спрашиваю.
Моисеев несколько секунд молчит, будто раздумывая, стоит ли говорить правду.
— Болит, Коля. И не знаю отчего.
На лице Моисеева выражен еле уловимый оттенок страдания. Заметить его может только тот, кто всегда и везде находится рядом с ним.
— Ты что, забыл, как в Мечетке на высоте ноги обморозил?
— Я не забыл. Но ведь год уже прошел…
— Слушай, обратись-ка ты, Петро, к Ануфриеву. Он хороший врач и человек. Авось поможет.
— Ну вот еще придумал! К врачам только обратись! Отстранит от полетов твой Ануфриев — и все лечение! — разозлился Моисеев. — Будь ты на моем месте — тоже не пошел бы в санчасть.
— Да, наверно, — откровенно признался я. На этом наш разговор и закончился.
…Успешно наступают войска 3-го Белорусского фронта. Им командует талантливый полководец дважды Герой Советского Союза генерал армии Черняховский. Каждое утро мы отмечаем перемещение линии фронта на своих полетных картах. Радостно, очень радостно, что километр за километром освобождается советская земля. И вместе с тем тяжело на душе за погибших друзей.
Вот и сегодня с экипажем Еремеева случилась беда. У его самолета отказал на малой высоте мотор. Экипаж (как это ни обидно) подорвался на собственных бомбах.
Когда у Пе-2 на малой высоте отказывает мотор — положение крайне опасное. Помня об этом, я всегда стараюсь после взлета с бомбами быстрее набрать высоту четыреста метров. Если сдаст мотор, то с такой высоты бомбы можно безопасно сбросить на «невзрыв» (вне цели бомбы сбрасываются на «невзрыв») и действовать по обстановке. Правда, и здесь не все обстоит благополучно: очень часто одна из бомб взрывается. Мы твердо решили: при отказе мотора на малой высоте производить посадку на фюзеляж с бомбами. Каждому летчику, прибывшему в полк, мы не стесняясь так и говорим:
— Не вздумай при отказе мотора бомбы на малой высоте сбрасывать!
Беляев и Еремеев начали успешно летать на боевые задания с Боровского аэродрома. Но сегодня Борька нас не послушал — сбросил бомбы на «невзрыв» у земли. Он и штурман погибли, а стрелок-радист Ваня Краснов тяжело ранен и контужен. Нелегко переживать потерю товарищей, но на войне без этого не обходится… Когда проходят в нашем полку строевые и торжественные собрания, на которых подводятся итоги боевой работы, нам сообщается о количестве боевых самолето-вылетов, о весе сброшенных бомб в тоннах, о налете полка в часах и минутах. В этой «бухгалтерии» появилась и такая графа: сколько солдат и офицеров противника мы взяли в плен. Обще известно: от цифровых показателей некоторых товарищей на собраниях иногда клонит ко сну. Но когда называют цифру пленных, взятых авиаторами, — зал оживает. Все смеются и смотрят в сторону Топоркова, с которым приключился на днях любопытный случай. Чувствуя себя именинником, добродушно смеется и Федор.
А дело было так. Этим летом уродилась земляника. Но в лесу бродило очень много вооруженных немцев из окруженной группировки, и население деревни Мачулище махнуло на ягоды рукой. А Топорков махнул рукой на немцев. И пошел безоружным в расположенный рядом с аэродромом лесок за земляникой.
Долго ли Топорков смаковал ягодки и наслаждался их ароматом, я не знаю. Но только он оторвал от них взгляд, как видит, что на него в упор направлен парабеллум гитлеровца.
Федор тут же молниеносно бьет по пистолету кулаком — раздается выстрел в сторону, еще удар — уже по голове он бьет фашиста, хватает с земли его парабеллум и громко, на весь лес, кричит:
— А-ах вы, сволочи!.. Да я вас!..
Это было ошеломляюще. Офицер поднял руки вверх, а за ним подняли вверх давно не мытые руки вооруженные автоматами двадцать солдат. Всех их строем и привел на КП Топорков.
* * *…Немцы удирают все дальше на запад. И мы перебазируемся на новый аэродром Чеховцы под Лидой.
Послан на учебу в военно-воздушную академию командир эскадрильи Покровский. Полк стал пополняться новыми людьми. Вскоре к нам прибыли: мой старый знакомый по Тамбовской авиашколе летчик Семен Гуревич, штурман Николай Ус, стрелок-радист Василий Газин, летчики Федор Спиглазов, Анатолий Балабанов и другие.
С аэродрома Чеховцы полк ведет напряженную боевую работу. Освобождаются города Гродно, Вильнюс, Каунас.
Мы с Моисеевым летаем на разведку в районы Гольдана, Ростенбурга, Летцена, Гумбиннена, Инстенбурга, Таураге, Тильзита.
Новые летчики, штурманы и стрелки-радисты полка быстро втянулись в боевую работу. Сколько рассказов, сколько радости в глазах этих парней, когда они прилетают с боевого задания! Какое это счастье — воевать рядом с такими ребятами!
Шопен уехал в армейский госпиталь лечить уши. Чтобы легче было добраться до госпиталя, Дима взял с собой карту-двухкилометровку. Мы уже знаем: когда он вернется в полк, то вся обратная сторона карты будет исписана стихами. Почитаем!
На задания я летаю теперь с Воиновым Сашей. В одном из вылетов на разведку, когда была уже набрана высота три тысячи метров, у штурмана, как бы невзначай, вырвалось:
— Тьфу, черт!
— Что с тобой? — спрашиваю его.
— Да боюсь тебе говорить. Ругаться будешь.
— Забыл что-нибудь сделать перед вылетом?
— Нет, парашют распустил нечаянно, — виновато отвечает штурман.
Ничего не говоря Воинову, убираю газ и круто планирую на посадку.
— Командир, что случилось? — кричит Баглай.
— Все хорошо, Петя, просто у Саши парашют распустился.
— Ты на посадку? — подступив ко мне, спрашивает Воинов.
— Да! Я быстро… Сядем, наденешь другой, и полетим на задание.
— Нет, не надо! Набирай высоту и держи курс к линии фронта!
