Станислав Ваупшасов - Партизанская хроника
— Мне вот лицо жжет, — откликнулся на его ругань Алексей Михайловский, — тебе хорошо — ты ведь большой!
— Говорят, крапива ревматизм вылечивает, — улыбнулся Добрицгофер, — а вы на нее жалуетесь.
— Всех лучше тебе, Карл Антонович, тебе-то она лишь по сапогам хлещет.
Вошли в сырой лес. Прислушались. Тишина. Только в болоте, захлебываясь, квакали лягушки, а в кустах мелькали светлячки. Здесь решили перейти речку Илию. Первым, раздвинув заросли, вошел в воду командир отряда «Борьба» Долганов. За ним пошли партизаны. Держа над головами оружие и вещевые мешки, они осторожно продвигались вперед. Радисты и охранявшие их бойцы бережно несли радиостанцию. Переправившись через речку, мы, не останавливаясь, двинулись дальше. Хлюпала вода в сапогах, мокрая одежда противно прилипала к телу. Лишь через час, выйдя на сухое место, сделали привал.
— Быстрее свяжитесь с Москвой, — сказал я Лысенко. И он тотчас же вместе с Глушковым начал настраивать рацию.
Партизаны помогли радистам натянуть антенну. Я залез под плащ-палатку и при свете карманного фонарика коротко написал:
«Сегодня самолет принять не можем. На приемочной площадке вели бой с карательным отрядом. Потерь нет. Имеются легкораненые. Нас преследуют каратели и полицейские. Ждите сигнал».
Когда радиограмма была написана, под плащ-палатку залез Лысенко. Он включил аппаратуру, заработал ключом. Затем сосредоточенно принялся записывать ответ, и вскоре расшифрованная радиограмма была у меня в руках.
Текст радиограммы я зачитал партизанам:
«Поздравляем с удачным боем. Берегите личный состав. Отойдите в наиболее безопасное место. До получения ваших сигналов самолетов посылать не будем».
И вот, тяжело переставляя ноги, мы опять шагаем через болотистый лес. Впереди луг, перешли его, приблизились к деревне Кременец, обогнули большак и снова углубились в лес. Здесь уже не было постылого болота, кругом — высокие сосны. Пройдя километра четыре, пересекли неглубокую, но вязкую речушку Слижовка. Начало светать. Все устали, раненые еле волочили ноги. В северной части леса нашли подходящее для стоянки место, сделали привал. Во все стороны были высланы сильные разведывательные группы. Хотели точно узнать, что готовят против нас оккупанты.
Леоненко с группой партизан отправился в деревню Валентиново. Оставшиеся партизаны заняли круговую оборону. К вечеру возвратились разведчики и доложили, что подразделения эсэсовцев разместились в окружающих населенных пунктах Батраки, Путилово, Трубачи, Янушковичи, Барсуки, Стайки и Кременец. Поздно ночью прибыли люди, посланные на «контрольный пункт», и группа Леоненко. Они принесли раненого повара Володю Стасина и сообщили, что гитлеровцы собирают в районе приемочной площадки и в прилегающих лесах убитых и раненых и на грузовых автомашинах увозят их, что в Валентиново стоит около тысячи карателей.
— Выходит, немцы окружили нас, — резюмировал Морозкин.
— Это не кольцо, а гнилая веревка, — резко возразил ему Тимчук, — но пока суд да дело, мы и здесь продержимся.
На совещании командиров мы единодушно решили до получения точных данных о противнике оставаться на месте.
Костров не разжигали. В наскоро сооруженном из сосновых веток шалаше Лаврик перевязывал раненого повара, которому разрывной пулей сильно повредило плечо. Обычно румяное лицо Володи теперь было желтым, как воск. Он потерял много крови.
— Поправится? — озабоченно спросил Лаврика Воронянский.
— Вылечим, — не сразу ответил врач. — Где вы его нашли? — спросил он стоявшего рядом Леоненко.
— Нашли случайно: осторожно пробирались через кусты, вдруг недалеко от приемочной площадки услышали какой-то шум; подползли, видим — каратели укладывают в машины трупы своих убитых солдат. Мы сделали большой крюк и вышли на поляну; там встретили старика, который пришел в лес за вениками. Он нам и рассказал, что в Валентинове полно немцев. «А много убитых?» — спросили мы. «Много, — ответил старик. — Каратели хвалились, что сто партизан убили. Население посмеивалось над полицаями. Почему убитые каратели видны, а партизан убитых нет? Полицаи, не успев согласовать свой ответ с начальством, стали уверять, будто одна немецкая часть наскочила на другую свою часть и, приняв их за партизан, открыла огонь, а партизан никаких и не было».
Все усмехнулись. Леоненко продолжал:
— Возвращаясь, мы обнаружили на траве кровавый след; взвели курки и медленно пошли по следу, полагая, что наткнемся на раненого немца. И вот возле берега увидели в кустах лежащего человека. Сначала думали, что он мертвый, но он застонал… Когда перевернули его, узнали повара… Окровавленное плечо перевязано разорванной рубашкой. Он попытался было схватить автомат, но до того ослаб, что не мог его поднять. Мы принесли воды, напоили, обмыли ему лицо. Открыв глаза, Володя узнал нас. «Товарищи, не оставьте меня», — чуть слышно прошептал он и опять погрузился в забытье…
Партизаны, готовые в любую минуту вступить в бой, настороженно провели ночь.
Рассвело. Секреты сменили усиленными сторожевыми группами. Стали ждать. Вокруг тихо. Однако все говорило о том, что гитлеровцы решили блокировать и уничтожить нас.
Тимчук, Ясинович и я озабоченно ходили по лагерю. Партизаны немного отдохнули и были бодры. Они делились впечатлениями о бое под Валентиновом, хвалили украинцев за находчивость и смелость.
Мы вошли в шалаш, где лежал Володя. Заботливый Лаврик всю ночь не отходил от раненого. Володя чувствовал себя лучше, и слабым голосом рассказал, как был ранен.
После того как партизаны всех трех отрядов начали бой, его помощники схватили винтовки и убежали на линию обороны. Внезапно кусты зашелестели. Володя отскочил в сторону и залег. На поляну выбралось шесть немцев. Володя выпустил очередь из автомата. Трое сразу свалились, остальные залегли. Володя дал еще две очереди, как вдруг почувствовал боль в плече. Собрав силы, он ножом разрезал рубашку, с трудом перевязал себя и потерял сознание. Когда очнулся, было уже темно. Цепляясь за траву и кусты, он пополз. В горле пересохло, сильно хотелось пить, невыносимо болело плечо. Немного отдохнув, Володя с трудом поднялся на ноги и, опираясь на автомат, пошел.
Рассвело. Начало припекать солнце. Володю мучила жажда, и он потерял сознание. В таком состоянии и нашли его разведчики.
В то время, когда мы маневрировали, пытаясь вырваться из блокированного района, Николай Покровский со своим отрядом перешел железную дорогу и шоссе Минск — Москва и прибыл в Логойский район. Он шел из Березинского района по нашей просьбе, переданной через Меньшикова, для усиления местных партизанских отрядов. Мы имели намерение разгромить ряд немецких гарнизонов.
Этот переход через железную дорогу был совершен с боем, но, к счастью, без потерь. На следующий день перепуганные фашисты через своих болтливых прислужников распространили слухи о том, что якобы тут проходила часть Красной Армии, появившаяся невесть откуда. У страха, как говорится, глаза велики. Во всяком случае, опасаясь за свои коммуникации, немцы на целые сутки прекратили движение по железной дороге.
В деревне Сухой Остров Покровскому сообщили, что наш отряд направился за железную дорогу и восточную часть Смолевичского района. Тогда и Покровский решил возвратиться, но, опасаясь невыгодного для себя столкновения с фашистами, которые теперь стали усиливать гарнизоны, оставил на месте обоз, а самый необходимый груз партизаны взвалили себе на плечи.
После тщательной подготовки отряд Покровского двинулся к селу Яловицы. С трудом партизаны преодолели топкое болото, но зато железную дорогу проскочили без столкновения с гитлеровцами. Около озера Песочное Покровский встретился с отрядом Дербана, который готовился к переходу через железную дорогу Минск — Москва, так как немцы и здесь начали активные действия, намереваясь блокировать партизан. Вместе они благополучно пересекли железнодорожную магистраль и ушли в район озера Палик.
Вечером собрали Военный совет. Сидели без костра.
— Долго здесь оставаться мы не можем, — начал я. — Оккупанты подтянут новые силы и уничтожат нас.
— Это верно, но как мы пойдем? У нас есть раненые. Как только углубимся в болота — постреляют нас, как куропаток, — угрюмо проговорил Долганов.
— Что же ты советуешь? — спросил Воронянский.
— Утром хорошо разведать местность, найти слабое место и с боем прорваться из окружения.
— Все правильно, только разведывать надо сейчас, — добавил Тимчук.
— Ночью? — недоуменно спросил Воронянский.
— Да, необходимо встретиться с жителями и постараться выяснить все о противнике, — пояснил Тимчук.
Мы согласились с предложением Тимчука. Ночью в ближние деревни были высланы разведчики со строгим наказом не ввязываться в бой. Вскоре разведчики возвратились, собранные ими сведения были очень неопределенны.
