Иван Василевич - И снова через фронт…
— Согласен. Верю: из него получится хороший фронтовой разведчик. Документация на него подготовлена?
— Разработан проект задания, составлена легенда. Имеются необходимые личные документы, он может работать в тылу. Паспортная фамилия — Астангов…
Начальник отдела позвонил по телефону и попросил показать ему личное дело Астангова и еще нескольких разведчиков, фамилии которых он назвал. Положив телефонную трубку на аппарат, полковник спросил:
— А каково ваше мнение об Астангове?
Пока офицер штаба докладывал, сотрудник канцелярии принес личные дела. Полковник сначала взял дело, на обложке которого было аккуратно написано чернилами: «Астангов Александр Васильевич». И в скобках: «Спартак». Просмотрел подшитые документы, обращая особое внимание на отчеты Горчакова о работе во вражеском тылу, характеристики и выписки из радиограмм.
— В целом «Спартак» характеризуется положительно, — неторопливо сказал полковник, откладывая в сторону личное дело. — Отмечается в числе лиц, отличившихся при выполнении боевых заданий. Объявлено несколько благодарностей. Последний командир, Кондор, представил его к правительственной награде. После некоторого раздумья полковник добавил:
— На критические замечания по адресу Астангова, высказанные его товарищами, обратите самое серьезное внимание. Надо помочь молодому разведчику изжить недостатки. Отнеситесь к нему по-отцовски. Не забывайте, что, наверное, и мы с вами в его годы были излишне самоуверенными, временами резкими, неосмотрительными… Но зато у молодости есть инициатива, энергия, порыв, смелость.
Начальник отдела пролистал личные дела других товарищей, хотя их и хорошо знал, но все же решил еще раз более полно и точно оценить деловые качества подчиненных.
— А теперь давайте вернемся к нашей исходной теме, — обращаясь к Леонтьеву, сказал полковник. — Возможно, у вас есть другие кандидатуры?
— Есть, товарищ полковник.
Леонтьев назвал двух разведчиков, которых, по его мнению, можно было бы послать связными. После их обсуждения начальник отдела приказал:
— Доставку радиопитания поручите «Спартаку».
Заметив появившуюся на лице Леонтьева озабоченность, полковник спросил:
— У вас есть какие-то вопросы?
— Я планировал другое использование «Спартака». Мне казалось, что мы могли бы поручить ему… — и Леонтьев начал излагать полковнику свой замысел.
— Я придерживаюсь такого же мнения… Мы его оставим у Сибиля заместителем. Для нас очень важно, чтобы эта группа, находящаяся сейчас в нужном для нас районе, увеличила объем и повысила качество информации. Думаю, что «Спартак» поможет в этом. Если, разумеется, он уже поправился.
— «Спартак» считает себя практически здоровым, хотя рана не совсем закрылась, еще дает о себе знать.
— А медицина что говорит?
— Наши врачи не имеют возражений против его использования за линией фронта, но категорически запретили ему прыгать с парашютом.
— Не беда. На этот раз можем отказаться от десантирования. Готовьте его к переходу линии фронта вместе с группой Колоса.
— К пятому января инструктаж будет закончен.
— Вот и прекрасно. Район действий сохраните прежний — Житковичи, Петриков, Туров.
5 января 1944 года «Спартак» и сформированная штабом Белорусского фронта группа под командованием Ивана Андреевича Колоса прибыли на «студебеккере» в район железнодорожной станции Словечно в расположение 7-го кавалерийского корпуса, державшего оборону вдоль железной дороги Овруч — Мозырь. По обе стороны полотна тянулись густые леса.
Встретивший группу офицер и Колос ушли в штаб, чтобы уточнить план преодоления линии фронта. Войсковые разведчики, знавшие расположение гитлеровских войск за железной дорогой, предложили группе переходить линию фронта около деревни Кузьмичи. Здесь обнаружена брешь в боевых порядках немецко-фашистских войск, через которую в темную, безлунную ночь разведчики могут пройти незамеченными.
— Вам, товарищи, природа обеспечила на редкость благоприятные условия для перехода линии фронта, — сказал, широко улыбаясь, офицер части перед прощанием с разведчиками. — Сильный порывистый ветер, метель заглушит шум шагов. Ночь не выдаст врагу. Как говорится, в такую погоду хороший хозяин собаку во двор не выгонит. Фрицы сидят в блиндажах. Так что вам повезло.
— Облака и снег. Это хорошо. А до ночи ждать долго, — деловито заметил Колос, бывалый и смелый партизан. — Нам надо поторапливаться. Пожалуй, через часок двинем в путь. Тогда будет уже темно.
Час прошел в томительном ожидании. Когда стемнело, бойцы отправились в путь, на запад. Метель надежно скрывала их следы. «Спартак», согнувшийся под тяжестью вещевого мешка с двумя комплектами питания для радиостанции, боеприпасами, банками с консервами и другим партизанским имуществом, замыкал растянувшуюся цепочку: не хотел, чтобы другие видели, как он хромает. Цепочку возглавлял командир разведгруппы. Карта и компас ему не требовались. Этот район он хорошо знал с детских лет.
— Как ты думаешь, линию фронта мы уже перешли? — тихо спросил Овидий, подойдя к одному из разведчиков.
— Перешли. Скоро будет деревня Шишки, а она уже за линией фронта.
— Что ты говоришь! Удачно мы перемахнули, без единого выстрела.
— Ты знаешь, кто нас ведет? — И, не дождавшись ответа, разведчик продолжал: — Иван Колос! Обстановку в этом районе знает прекрасно. Говорят, что до войны был учителем в деревне Грабовец Белостокской области. В Красной Армии служил с первых месяцев войны. Участвовал в боях. В мае сорок второго года попал в окружение. Вырвался. Сумел добраться до родных мест. Жил где-то в этих краях, в Лельчицком районе, а осенью того же года сколотил партизанский отряд, командовал им.
— Когда он из тыла вышел?
— Как будто бы зимой сорок третьего.
— Значит, в тылу был больше года?
Еще была глухая ночь, когда разведчики вошли в деревню Шишки и укрылись в крайней хате. Люди получили возможность отдохнуть. Не присел только командир. Он сразу же отправился искать лошадей.
Местные жители выделили две подводы. Бойцы погрузили на дровни свой багаж, уселись на них и направились в сторону деревни Глазки. Там удалось без особых хлопот сменить лошадей.
Иван Андреевич со своей группой направился в деревню Дубрава, а Овидий — под Житковичи.
Седьмого января штаб Белорусского фронта получил от Колоса радиограмму:
«…Группу через линию фронта провел благополучно. Настроение бойцов хорошее…»
Январь в этом году был в Полесье капризным: то идет мокрый снег, то хлещет холодный дождь.
Второй день «Спартак» пробирается по межозерным дефиле, болотным кочкам и перелескам, избегая населенных пунктов и больших дорог. Одежду посушить негде: костер не разведешь. Чернела незамерзшая вода речек. Болота, границ которым, казалось, не было, укрылись под влажным снегом, словно подстерегая неосмотрительного путника. Разведчик упорно пробирался в район, где, по данным штаба фронта, должен был обосноваться Владимир Сибиль.
Горчаков шел по ночам. Отдыхал днем в лесных чащобах, окруженных непролазными болотами. Каждый новый день ему казался похожим на вчерашний. Такой же серый и неприветливый. Он и не знал, что в эти часы примерно в ста километрах к востоку советские войска начали решительные наступательные действия с целью разгрома мозырской группировки противника. Он не знал, что в штабе фронта дежурные радисты уже ищут позывные рации Сибиля, которую должны оживить батареи, пока находящиеся в вещевом мешке «Спартака».
Овидий, прихрамывая, опираясь ка палку, неторопливо шел лесной едва приметной дорогой. Гражданское полупальто, шапка-ушанка, изрядно поношенные сапоги и мешок за плечами делали разведчика похожим на обычного местного жителя, отправившегося в путь по своим личным делам. Днем и ночью один, без надежных друзей рядом. Непривычно. Никто не даст никакого совета… Один в лесу, таившем сотни неожиданностей. Как это не похоже на первое задание! Тогда все было не так. И линию фронта он преодолевал не пешком, а перелетал на самолете. И друзья были постоянно рядом…
Поздним вечером забрался в глубь глухого соснового бора в поисках места, где можно будет расположиться для короткого отдыха. Впереди неожиданно показался небольшой овраг.
— Огонек? — прошептал удивленный разведчик, заметив вдали языки костра. «Кто там, враги или друзья?..»
Разведчик укрылся за кустом и стал наблюдать. В овраге потрескивал небольшой костер. Сложив ноги калачом и засунув кисти рук в рукава, у костра сидел, пригорюнившись, мужичок. Овидий потянул воздух, принюхался. «Ишь ты, самогон гонит!» Осторожно шагая и держа перед собой автомат, пошел к костру.
Разведчик столь неожиданно нагрянул, что самогонщик, щупленький мужичок, в полушубке и шапке-ушанке с отогнутым вперед козырьком, чуть не лишился языка от страха.
