Иван Шевцов - Бородинское поле
- Где они?
- В Ростове. Ростов Великий знаете? На берегу озера Неро. Наш город славится колоколами и луком. Церквей у нас много и лук хороший.
- И невеста у тебя небось есть? - почему-то интересуется Игорь. У Игоря нет ни жены, ни невесты.
Кирилл молчит. Затем после паузы спрашивает:
- А почему они не стреляют в нас? И не наступают?
Теперь Игорь какое-то время молчит и затем вместо ответа спрашивает:
- Скажи, Кирилл, страшно умирать? Боишься?
Спросил и тотчас же пожалел: к чему этот вопрос, совершенно неуместный здесь. Но Кирилл ответил:
- А что поделаешь, на то и война…
Игорь сразу вспоминает погибших в его танке наводчика и заряжающего. Но мысль его прерывает взрыв снаряда - совсем рядом. За ним второй, третий, четвертый. Это стреляют два танка: значит, обнаружили. Игорь решает пока не отвечать на их огонь.
И вдруг резкий удар и взрыв. Снаряд угодил в мотор. Резкий запах ударил в нос.
- Горим! - закричал Кирилл.
- Давай выбираться, помоги мне, - скомандовал Игорь. Через минуту они были уже в кустах. Кирилл не оставлял Игоря. Опираясь на плечо механика-водителя, Игорь заковылял на противоположную сторону кустов.
Неожиданно до них донесся гул моторов. Он шел с юго-востока, характерный гул танков. И чем ближе и сильней доносился этот гул, тем ярче и четче слышались в нем знакомые звуки. Они затаились, прислушались. Стрельбы не было, но моторы гудели и приближались. Теперь уже ясно было, что танки идут по гряде кустов. Они залегли, притаились в орешнике, с которого уже падал лист. Игорь вынул из кобуры пистолет, загнал патрон в патронник. Нет, живым он не дастся, пусть не рассчитывают. Уже слышен треск сучков и деревцев под гусеницами. А вон показалась и башня со стволом, а за башней солдаты. Он смотрит и не верит глазам. Да это ж тридцатьчетверка. Одна, за ней другая. А на ней - Добрыня Кавбух.
- Добрыня! - кричит Игорь и, хватаясь за куст, пытается подняться.
Кирилл подхватывает лейтенанта и не может сдержать восторга:
- Наши!.. Наши!.. - Но голос пропал, еле слышен.
Танк останавливается прямо возле них, Добрыня соскакивает на землю первым. Затем открывается люк и выходит Александр Бурда. Усталое, исхудавшее, заросшее щетиной, вымазанное соляркой лицо его улыбается.
- Макаров! Жив? - Бурда обнимает Игоря. Он, как всегда, полон энергии, этот неутомимый крепыш.
- Саша, дорогой, Александр Федорович… - взволнованно говорит Игорь, не выпуская руки старшего лейтенанта. - Я-то жив, а вот вас мы уже похоронили, думали - все. И комбриг уже, говорят, потерял всякую надежду.
- Ну, значит, будем долго жить, - широко улыбаясь, говорит неунывающий, лихой Бурда.
- Это уж точно, есть такая примета, - подтверждает Кавбух.
Но лицо Бурды вдруг становится строгим, он смотрит настороженно вперед, в сторону Мценска. Говорит:
- Надо спешить. Мы ударим им в тыл. - И быстро отдает распоряжение: - Раненого лейтенанта Макарова - в танк, остальным бойцам его взвода - на танки, на броню.
И ударили внезапно по немцам с тыла, да так ударили, что удар их вместе с залпами "катюш" решил исход боя 6 октября 1941 года.
Еще 12 сентября начальник генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер записал в своем дневнике: "Русский танк Т-34 (25 тонн) весьма хорош и быстроходен. К сожалению, не захвачено ни одного пригодного образца этого танка". А через тридцать лет Дмитрий Данилович Лелюшенко, уже генерал армии и дважды Герой Советского Союза, в своих мемуарах напишет:
"В самый тяжелый момент в тылу наступающих немецких танков внезапно появились наши тридцатьчетверки и стали в упор расстреливать фашистские машины. В боевых порядках врага началось смятение. Откуда это своевременное, подкрепление? Выручил нас… Александр Бурда. Он со своей боевой ротой вышел-таки из вражеского тыла, повел машины прямо на гул сражения и дерзко ударил по боевым порядкам и штабу 4-й немецкой танковой дивизии. Атака подразделения Бурды была ошеломляющей. Фашисты, по-видимому, решили, что их окружают, и стали отступать. Воспользовавшись этим, части корпуса перешли в контратаку пехотой с фронта, танками с флангов".
Гудериан в своих "Воспоминаниях солдата", тоже после войны, записал: "6 октября… южнее Мценска 4-я танковая дивизия была атакована русскими танками, и ей пришлось пережить тяжелый момент. Впервые проявилось в резкой форме превосходство русских танков Т-34. Дивизия понесла значительные потери. Намеченное быстрое наступление на Тулу пришлось пока отложить".
ГЛАВА ШЕСТАЯ
В ночь на одиннадцатое октября в районе Можайска выпал снег на еще убранные зеленью, золотом и багрянцем леса и рощи, на изумрудные поляны, запорошил противотанковые рвы, блиндажи и окопы, созданные руками москвичей, посеребрил сосны и ели. Снег пролежал недолго, до полудня, когда заголубело очистившееся от туч небо и солнце как-то легко, безо всяких усилий слизнуло тонкую белую пелену, от которой на деревьях и траве остался росный след. А двенадцатого октября в семь часов утра только что выглянувшее из-за леса солнце бросило на Бородинское поле щедрую горсть багряных лучей, и все вокруг засверкало, заискрилось, заиграло несказанным блеском очарования той неповторимой золотой поры, когда увядающая природа перед долгим зимним сном наряжается в самые яркие, броские, ослепительные одежды.
Золотая осень везде хороша, и каждый край имеет свои неповторимые прелести, свои картины и краски. И даже выжженная солнцем степь находит в ясные осенние дни чем удивить и порадовать глаз человеческий, не говоря уже о богатырских осенних симфониях Урала, Сибири и Дальнего Востока, о бесценных акварелях Белоруссии, Карелии и Подмосковья. Но нет на свете такой золотой осени, какая бывает на Бородинском поле, единственной в своем роде, ни с чем не сравнимой…
Так думал Глеб Макаров в это свежее, ясное утро, стоя на высоком холме, где когда-то в день Бородинского сражения находился командный пункт Наполеона.
Ночью противотанковый артиллерийский полк майора Макарова занял боевые позиции в районе деревни Шевардино. Боевую задачу Макарову ставил лично начальник артиллерии Западного фронта генерал-майор Говоров, тот самый профессор, лекции которого Глеб слушал в артиллерийской академии. Немногословный, подтянутый, суховатый, даже угрюмый на вид артиллерийский генерал кратко изложил командиру полка обстановку. С запада к Москве рвались несколько танковых групп и полевых армий фашистов. На можайском направлении наступал мотострелковый корпус. Перед ними вели оборону две наши танковые бригады, обе сильно обескровленные. Можайское направление будет оборонять пятая армия, в состав которой и войдет полк Глеба Макарова, Командует пятой армией генерал-майор Лелюшенко. Армия находится в стадии формирования. Сам командир только сегодня прибыл из-под Мценска. Где он в настоящее время и где его штаб, если таковой уже сформирован, генерал Говоров не знает. Одним словом, командир полка должен сам найти своего командарма.
Перед рассветом Глеб побывал во всех дивизионах, осмотрел позиции. Свой командный пункт он расположил на восточной окраине деревни Шевардино, в золотой пучине старых тополей, а НП - здесь, на холме Наполеона, у серого обелиска, увенчанного бронзовым одноглавым орлом. Орел распростер крылья и устремил свой хищный клюв на восток, в сторону Москвы, намереваясь взлететь, но его бронзовые когти крепко прикованы к серому граниту, под которым вот уже сто тридцать лет покоится прах французских солдат, нашедших свой бесславный конец на Бородинском поле. Найдут ли себе здесь могилу фашистские завоеватели, так легкомысленно пренебрегшие уроками истории?
Задумчиво-взволнованный взгляд Глеба Макарова устремлен на восток, где из-за огромного круглого купола церкви Спасо-Бородинского монастыря поднималось солнце. Отсюда, с высоты холма, виден лишь верх большого красного здания. Там, возле монастыря, - знаменитые Багратионовы флеши. Мимо них полк Макарова прошел сегодня светлой лунной ночью, и начальник штаба полка, стоя на возвышенности, окруженной глубоким рвом, предложил тогда Макарову:
- Глеб Трофимович, а ведь позиция для батареи - лучше и не надо. Для прямой наводки по танкам в самый раз будет. Да на флешах целый дивизион можно разместить. Я предлагаю…
- Нет, - решительно замотал тогда головой Макаров. - Тут, очевидно, будет артиллерия второго эшелона. А мы пойдем вперед, на Шевардино. Вы были когда-нибудь на Бородинском поле? Нет? А я бывал.
И полк двинулся дальше на запад. Потом и начальник штаба согласился, что Шевардинская позиция удобней Багратионовской, потому как рядом с флешами - монастырь - слишком заметный ориентир для авиации и артиллерии врага.
Глеб смотрел на золотые купы березовых рощ, на еще зеленеющий кустарник ольхи, на изумрудные ложбины, и вдруг слух его уловил в тихом прозрачном воздухе гул далекого боя. Он не сразу определил направление гула, но инстинктивно обернулся на запад. Перед ним метрах в трехстах был такой же холм, увенчанный памятником, - знаменитый Шевардинский редут. Как и в те далекие времена августа 1812 года, теперь там расположилась батарея. И открытый простор, какой-то прозрачно-звонкий, искристый, убегающий к таинственным опушкам дальних рощ, и эти бесчисленные памятники, разбросанные на большом пространстве, ощущение истории и современности навевали сложные мятежные думы, от которых Глеб испытывал грустную радость. Сразу обнаружился источник гула: справа, со стороны села Бородино, на запад шла эскадрилья наших бомбардировщиков.
![Рон Хаббард - Поле битвы — Земля [Поле боя — Земля]](/uploads/posts/books/101739/101739.jpg)