Любовь Буткевич - Солдаты милосердия
— Не на курорт приехали, пошевеливайтесь! — подражала Гладких своему начальнику, обсасывая соль с лопнувших мозолей.
Все было сделано в срок. Прибывший член военного совета генерал-майор Ф. И. Олейник вынес благодарность всему личному составу за быструю и хорошую подготовку помещений к приему раненых.
С каждой новой дислокацией мы не могли не вспомнить наше первое место работы на Курской дуге, где были приложены невероятные усилия, где был проведен огромный объем работ по строительству подземного госпиталя. Ведь не месяцы и недели давались для устройства, а порой считанные часы. На то он и полевой подвижной, назначение которого обязывает в любых условиях, за кратчайший срок подготовиться к приему и оказанию помощи пострадавшим.
Не было равнодушных к ставшей привычной работе, а было сознательное отношение к делу, к которому каждый относился с великой ответственностью.
Распределение по профилю ранения ускоряло и улучшало оказание помощи, потому что в каждом из специализированных госпиталей работали соответствующие врачи-специалисты. С их помощью проводились операции и лечение.
Бывало и так, что на каком-то участке фронта полевой госпиталь оказывался впереди медсанбатов, тогда сюда поступали все раненые непосредственно с поля боя и независимо от профиля ранения.
Требовалась четкая оперативность: скажем, нуждающихся следовало оперировать в течение первых трех суток после ранения. И медработники не могли не придерживаться этих правил, понимая, что значат промедление, запоздалая обработка раны, когда от загрязнения начинают воспаляться и ткани, а от прикосновения скальпеля они становятся более болезненными. Да и заживление таких ран затягивается. И медработники в любой обстановке, не прячась от бомб и снарядов, прилагали максимум усилий в борьбе за жизнь каждого пострадавшего. Ведь врачу совсем не просто было написать в истории болезни: «Умер от ран, полученных при защите Отечества…» Мы долго помнили каждого, переживали, думая и о тех, кто ждал их дома.
Со временем коллектив стал привычнее и быстрее справляться с заданием, хотя условия работы не становились легче. За короткое время и молодые неопытные врачи окрепли. От мелких хирургических обработок ран перешли на более сложные и полостные операции. Медицинские сестры овладели техникой переливания крови и внутривенных вливаний, потому что поступала масса раненых, потерявших много крови.
Кровь требовалась всегда. Постоянно чувствовался недостаток в консервированной, и потому более половины работников госпиталя стали донорами, в любое время готовы были помочь пострадавшим.
Конечно, невозможно было обеспечить всех нуждающихся, да и персонал надо было беречь. Но мы не щадили себя, чтобы спасти раненого. И при необходимости сдавали кровь раньше положенного срока, за что получали выговор от ведущего хирурга.
Словом, все наши силы и умение были направлены на оздоровление фронтовиков. И, наверное, заслуженно организационная и лечебная работа коллектива не раз была отмечена комиссией главного санитарного управления. А на одной из фронтовых медицинских конференций 1-го Украинского фронта, летом сорок четвертого года, обращалось внимание на правильно поставленную работу и лечение в газово-гангренозном отделении нашего госпиталя. Кроме того, на конференции демонстрировались модели различных гипсовых повязок, от простых лонгетов до сложных кокситных, в которые укладывались раненные в бедро с повреждением костей и суставов. К этому времени уже широко стали применять гипсовые повязки. Они придавали удобное положение конечности, создавали надежную неподвижность сустава, что помогало лучшему и быстрейшему заживлению. А главное — в них легче было переносить дорогу во время эвакуации, чем в громоздких деревянных шинах.
Приятно было узнать нам о том, что наши гипсовые модели по прочности и аккуратности на конференции были признаны лучшими, и о том, что приказом вышестоящего командования госпиталь Темкина отнесен к ряду лучших госпиталей 38-й армии.
Некоторое время спустя майора Темкина наградили орденом Отечественной войны и присвоили звание подполковника. Врачи и сестры тоже получили повышение в звании. Все сестры стали старшинами. Большую группу медработников наградили орденами и медалями.
Каждый старательно выполнял свое дело, будничное, но необходимое. У заведующей аптекой лейтенанта Рудиной была всего одна-единственная помощница — Надя Жукова, а работы невпроворот. Ревекка Абрамовна Рудина с улыбкой вспоминает начало работы, как перед отправкой на фронт она получила мизерное количество медикаментов из расчета на двести коек раненых да маленький перегонный куб емкостью на два литра для получения дистиллированной воды. Конечно, сорок лет спустя можно улыбнуться. А в то время было — хоть плачь. Потому что дистиллированной воды требовалось до тридцати литров в сутки и даже больше. Кроме того, не было выдано никакой посуды — ни банок, ни бутылок, а готовить надо было уйму различных лекарств. Все это пришлось добывать разными путями.
Постоянной заботой начальницы было своевременное обеспечение всеми необходимыми лекарствами. Порой Рудина сама в распутицу, по бездорожью, если нельзя проехать на машине, садилась верхом на лошадь или отправлялась пешком за медикаментами. При большей нагрузке труженицы сутками не покидали свою аптеку, обеспечивая отделения порошками, микстурами и стерильными жидкостями для подкожных и внутривенных вливаний, что требовалось постоянно в огромном, фантастическом количестве.
А Люся Гузенко, госпитальный парикмахер, первое время работала одна, без помощников. Ей надо было побрить и постричь всех, кто поступал в приемное отделение. И каким бы ни был тяжелым раненый, она находила подход к каждому и своей жизнерадостностью, юмором поднимала настроение бойцов.
Порой из-за тесноты трудно было подойти к раненым, уложенным на полу, тогда Люся приговаривала:
— Ничего, так и быть, постою перед вами на коленях.
Да так и ползала часами и сутками, продолжая шутить и работать.
Трудно сказать, посильную или непосильную работу несли старшие сестры госпитальных отделений. Глядя тогда на Валю Лашук, я удивлялась, как ей удается управляться со всей возложенной на нее работой, в двадцать лет быть настоящей хозяйкой большого сложного участка. Кроме того, ей нередко приходилось подменять уставших сестер, бессменно работающих по нескольку суток. Или в порядке очередности исполнять обязанности дежурного офицера по части. Ее спокойствие и уравновешенность вызывали уважение. А для нас Валя была не только руководителем в работе, но и подругой, с которой можно поговорить, посоветоваться.
При формировании госпиталя было получено всего две автомашины. На них кое-как успевали перевозить госпитальное имущество. Личный же состав к месту назначения добирался пешком, на попутных машинах, на танках и мотоциклах. А год спустя в автопарке появилось уже более двадцати различных машин. Это проявили инициативу водители под руководством завгара Тимошенко, подобрав и отремонтировав трофейные. Порой трудно было обойтись и без лошадок. Особенно выручали они в весенне-осеннее время, когда считались самым надежным средством передвижения. Их было десять. Потом трех убило. Остальные продолжали шагать по дорогам войны вместе с нами.
Наши замечательные помощники-санитары, люди, как правило, пожилого возраста, несли нестроевую службу. Они не только старательно выполняли работу, но даже творчески подходили к своему скромному труду. Раньше, во время внутривенных переливаний, они часами сидели и держали банки с жидкостью да ампулы с кровью. Кому-то из них пришла хорошая мысль: попытаться сделать стойки-держатели, чтобы освободить руки. Сколотили деревянные подставки на ножках-крестовинах с закрепленными сверху двумя, тоже деревянными, планками, с просверленными в них отверстиями для банок и ампул. Теперь такие подставки стояли почти у каждой кровати, облегчая нам работу.
Невозможно рассказать о всех положительных качествах моих спутников, кому и чем еще пришлось заниматься. Надо или не надо было учиться делать то или иное дело, никто не задумывался, так требовала обстановка. Вот таким путем и мы овладели навыками землекопов и лесорубов, строителей и портных, артистов и… — всего и не перечесть. Вот, к примеру, просто необходимо было уметь скручивать «козьи ножки». В шинах ли руки раненого, загипсованы ли, а курить ему страсть как хотелось!
А что касается опасности, признаться, нужно было иметь большое самообладание и выдержку, чтобы оставаться на местах, когда чувствуешь, что бомба летит, кажется, прямо на тебя. Только в песне можно спеть, что «не страшна нам бомбежка любая…» Нет, страшна бомбежка. Но нам некогда было прятаться по бомбоубежищам. Да рядом с нами их никогда и не было.
