Михаил Домогацких - Южнее реки Бенхай
— Предыдущая шахматная партия во Вьетнаме проиграна, господа, — говорил он на заседании Совета по национальной безопасности. — Для того было много причин. Но теперь мы разыграем новую партию, в которой не допустим проигрыша.
Сравнение войны с шахматной партией было широко в ходу среди военных, прежде всего — в Пентагоне. Но к середине 1965 года, когда в Вашингтоне решили поставить на шахматную доску сначала четверть миллиона, а потом и вдвое больше фигур, на ней сложилась совершенно новая комбинация, чего Вашингтон не учел, принимаясь за новую партию. Он не учел также, что не мог поступить, как поступают шахматисты: после проигранной партии фигуры с доски снимаются и расставляются заново. У противника в этом случае равные шансы, и выигрыш или проигрыш зависят только от умения играть. Каждый проигравший рассчитывает взять реванш, применяя новую тактику. Собственно, на этом и кончается, пусть условное, с натяжкой, сравнение войны американцев во Вьетнаме с шахматным турниром. Далее начинаются различия, и такого определяющего характера, не замечать которых нельзя, не рискуя потерпеть поражение.
Когда американцы начинали новый этап войны, они уже были в невыгодном положении. Свои фигуры, то есть войска, они должны были расставлять заново, тогда как противник уже занимал свои позиции. Он знал, что Соединенные Штаты десятикратно увеличивают численность своих сил, и это, конечно, могло вызвать немалую тревогу, если бы он не готовился, всем ходом событий к такому повороту дел.
Силы национального освобождения знали или с большой долей вероятности предполагали, куда направят свои войска Соединенные Штаты: скорее всего на те участки, где разваливающаяся сайгонская — армия не способна была организовать оборону, сдавала позицию за позицией, теряя территорию и поддержку населения. Конечно, не сразу удалось разгадать, что нового решил внести Пентагон в эту войну, и это давало ему на первых порах определенное преимущество. Когда же командование сил освобождения стало все отчетливее видеть замысел противника, он уже был лишен перспективы. Выбор у любого генерала, где расставлять полки и батальоны, был невелик. Он не мог взять карту Южного Вьетнама, провести по ней жирную разграничительную линию и сказать: вот здесь дислоцируйте свои войска вы, а здесь станем мы. И после этого начнем войну. Посмотрим, кто победит.
Итак, огромный экспедиционный корпус США вынужден был размещаться на тех рубежах, которые удерживала армия Сайгона. Предполагалось, что это приведет к укреплению ее боевого духа, с чем не могли справиться за десять лет американские советники, контролирующие все вооруженные силы сверху донизу. Потом США будут расходовать колоссальные средства, примерно полтора миллиарда долларов в год, на эти цели, но так и не справятся с непосильной задачей поднять боевой дух своих союзников.
Создать благоприятные факторы для своей победы американцы решили также за счет дорогостоящего строительства узловых баз с крупными гарнизонами и мощным техническим оснащением. Базы, по мнению ко-командования США, должны были дать возможность широкого маневрирования силами, проводить наступательные действия против Вьетконга с надежных рубежей. Однако они очень скоро увидели, — что самые мощные крепости со всех сторон окружены противником, способным неожиданно появляться у их стен, наносить разной силы удары, а затем быстро исчезать, будто растворяться в складках горной местности или густых лесах. Командование экспедиционного корпуса оказалось в крайне странном положении: располагая техникой колоссальной убойной силы, оно не могло применить ее с достаточной пользой для себя. Старая истина о том, что по воробьям из пушек не стреляют, как нельзя лучше подходила к этой ситуации. Какой толк в технике, если солдаты боятся идти на сближение с противником, который очень часто своими маневрами и неожиданными нападениями диктует, когда и где надо сосредоточивать силы, а когда делить их, бросая на преследование обнаруженных отрядов Вьетконга. Он выманивает подразделения за стены крепостей и навязывает свои условия боя.
Полковник Джонатан Торрес прибыл из Вашингтона, чтобы на месте ознакомиться, как американские подразделения ведут наступательные бои. После наблюдения за действиями двух батальонов в дельте Меконга он написал докладную записку о неудачно завершившейся операции: «У нас есть достаточно причин, чтобы задуматься, почему наша война во Вьетнаме в кадрах кинохроники выглядит устрашающе победоносной, а на деле совсем по-другому. Я видел все, чем раньше восхищался. Самолеты и тяжелые вертолеты всеми видами своих огневых средств обрабатывали позиции противника, которого мы должны были затем окружить и уничтожить. Я даже подумал, что пехотинцам не потребуется большого труда довершить дело, начатое авиацией, потому что, кажется, все было сожжено впереди. И каково же было мое удивление, когда наше наступление сразу захлебнулось. Противник остановил наши роты, положил их в крайне неудобном месте и повел по ним точный огонь, не дававший поднять головы от влажной земли. И так было до ночи: прилетали самолеты и вертолеты, бомбили позиции противника, чтобы открыть пехоте путь вперед. Но когда она пыталась это сделать, откуда-то, словно из-под земли, появлялись бойцы Вьетконга и снова клали наших солдат в грязь. На следующий день все повторилось сначала. Только на третий день командир дивизии отменил наступление — и мы вернулись на свою базу, потеряв 37 убитыми и в два раза больше ранеными. Этого в кинотеатре не покажешь».
Генерал Тэйлор, ознакомившись с докладной, вызвал полковника к себе.
— Вы первый раз участвовали в боевой операции, полковник? — спросил он.
— Во Вьетнаме первый раз, но я воевал в Европе, господин генерал.
— Забудьте про европейскую войну, ее критерии не подходят к нашему положению здесь. Наши парни воюют хорошо. Вы подсчитали наши потери, но не пишете о потерях противника.
— Мне о них не докладывали, господин генерал, а самим нам добраться до него не удалось.
— Вот и плохо. А я по опыту знаю, что он потерял по меньшей мере в пять раз больше, хотя мне тоже Вьетконг не докладывает. Но вот увидите, что я прав, когда через несколько дней мы получим сообщения от наших агентов. Чтобы у вас не создалось превратного впечатления о бое, который вы наблюдали, и не ввели в заблуждение Пентагон, когда вернетесь назад, я вам покажу эти донесения.
Через несколько дней Тэйлор действительно пригласил Торреса к себе и показал ему донесение в Вашингтон, но не агентов, а свое собственное. «Участвуя в двухдневных боях по подавлению противника в дельте реки Меконг двумя отдельными батальонами, мы нанесли ему тяжелый урон. Как сообщают наши агенты, чья информация заслуживает самого высокого доверия, Вьетконг потерял только убитыми более 180 человек и несколько сот ранеными. Огнем авиации полностью разрушена сильная база врага».
— Вот видите, как проходил бой на самом деле? — спросил Тэйлор.
«Манипулятор победами на бумаге», — подумал полковник, вспомнив прозвище генерала Тэйлора, прочно прилипшее к нему среди офицеров Пентагона, постоянно наблюдающих за событиями во Вьетнаме.
— У вас очень хорошо поставлена служба информации, господин генерал, — вслух сказал полковник.
Тэйлор сделал вид, что не уловил иронии в словах офицера.
Пройдет пять лет, и полковник Торрес, ставший к тому времени генералом, выступит в одной из подкомиссий конгресса. США и скажет:
«Наша военная машина во Вьетнаме наполовину работала вхолостую. Стоило ли перебрасывать ее за десять тысяч миль, чтобы она увязла в грязи и принесла разочарование американскому народу. Америка могла послать в такую даль и миллион своих солдат, а может быть, и больше, но результат был бы тот же. В стране, где против нас были не только люди, но и солнце, тропические дожди, непроходимые болота и джунгли, мы не могли победить. Это самый главный урок, который я вынес из вьетнамской войны, будучи ее свидетелем и наблюдателем все последующие годы».
Но для такого понимания вещей даже людям с трезвым аналитическим умом потребовалось слишком долгое время.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Генерал Эдвард Лэнсдейл как специалист по колониальной войне был списан со счетов ЦРУ и министерства обороны уже продолжительное время. Друзья, занимавшие высокие посты в военной промышленности и бизнесе, устроили его на теплое‘местечко в одну из могущественных страховых компаний, и бывший генерал все реже вспоминал свою бурную военную карьеру разведчика, особенно ярко проявившуюся во время службы на Филиппинах.
4 июля 1946 года, в день, когда отмечается День независимости Соединенных Штатов, президент Трумэн по настоянию своих советников решил выпустить перегретый пар из готового взорваться котла — подписал документ о предоставлении независимости Филиппинам, бывшей колонии, отнятой в свое время у Испании. Но это была теоретическая независимость. Филиппины очень скоро почувствовали это. Согласно акту «О благоприятствовании торговле», приложенному к документу о предоставлении независимости, за Америкой оставались командные позиции в экономической, торговой и деловой жизни. А вписанное в него положение о том, что США имеют равные права в развитии ресурсов страны, закрепляло их господство над сырьевыми ресурсами и обеспечивало не равные, как говорилось в акте, а преимущественные права распоряжаться на Филиппинах: разве могла слабая национальная буржуазия тягаться с мощными американскими корпорациями? Договор о союзе, который злоязычные журналисты сразу окрестили договором между кроликом и удавом, давал помимо этих привилегий право американцам создавать новые и совершенствовать старые военно-морские и военно-воз-душные базы. Одна из них — Кларк-Филд — вскоре стала самой мощной базой США за рубежом.
