Константин Эрендженов - Сын охотника
И первыми, кто о нем беспокоился, оказались Мерген и Кермен. Однако Бадма и с ними долго не стал говорить о том, где был и что делал. Одно его на первых порах успокаивало, что Кермен не стала такой для него привлекательной. Он видел другую женщину во всей ее прелести, доступную и веселую. Первые дни он вспоминал о минутах и днях, проведенных с Зойкой-спекулянткой. Но потом она стала уходить на второй план. На ее место опять встала Кермен.
И вот теперь Бадма ломал голову, думал, что делать дальше, как жить. Но как ни старался, придумать ничего не мог. Оставалось жить как набежит. Время от времени ездить в город, найти там другую Зойку, менее жадную на подарки. А может, подцепить какую-нибудь более красивую, чем Кермен, и привезти сюда всем на зависть.
Бадма в эту ночь опять спустился в свой тайник и теперь уже более экономно взял два золотых кольца и пару сережек. Этого хватит на поездку…
Часть вторая
Родина зовет
Шли годы. Жизнь текла, словно большая полноводная река. Дети расцветали, как тюльпаны в степи. А старики уходили из жизни. Вместе с ними уходили в прошлое и старые обычаи. Одни имена появлялись, а другие забывались. Когда-то в хотоне Нармин первым лицом, владыкой был зайсанг Цедя. А теперь мало кто помнил о нем. Теперь самым видным человеком на всю округу стал тракторист Эренценов. А уж потом считались председатель колхоза имени Оки Городовикова Саранг Кекеев, секретарь парторганизации Эренджен Шамлдаев да комсомольский вожак, бригадир строителей Мерген Бурулов, студент-заочник.
Сегодня эти три колхозные руководителя возвращались на дрожках из улусного центра. Председатель и парторг живо беседовали о предстоящем сенокосе. А Мерген молчал, погруженный в планы перестройки комсомольской работы на фермах колхоза. Его выступление на пленуме о работе «Легкой кавалерии», созданной в помощь партийным и комсомольским организациям, вызвало бурную реакцию, но и ко многому его обязало. «Легкая кавалерия» – это группа самых активных комсомольцев, способных беспощадно бичевать недостатки, а все хорошее, передовое поднимать на щит, распространять повсюду.
Мерген анализировал все, что было сделано до сих пор, и видел много упущений. Большим недостатком он считал, например, то, что в хотоне осталось еще несколько парней, которые живут обособленно. Работают хорошо. Но от общественной жизни под всякими предлогами отлынивают. Бадма Цедяев работает счетоводом в колхозной конторе добросовестно. Но на собрание его не затянешь. А когда спросили его однажды, почему даже не пытался вступить в комсомол, он ответил: «Происхождение не позволяет».
– Сколько раз тебе повторять: сын за отца не отвечает! – пытались его вразумить.
Он обещал подумать. Но вот уже второй год после того разговора думает.
Солнце клонилось к закату, когда въехали в хотон и лошади остановились возле нового кирпичного дома под зеленой железной крышей. Только тут Мерген очнулся от своих мыслей и, наскоро простившись с товарищами, побежал к своему дому, где Кермен с маленьким сыном уже открывали голубую калитку. Сынишка подбежал к отцу и тут же взобрался на плечи. Он любил ездить верхом на лошадях, на верблюдах. Но лучшей «лошадкой» был все же отец. Однако сегодня отец почему-то не устроил скачек во дворе, как обычно, а сразу вошел в дом и раскрыл свой чемодан. И там оказалось то, что было лучше всяких скачек. Отец привез автомобиль, о котором Джангар мечтал днями и ночами. Сын увлекся новой игрушкой. А родители стали говорить о своем. Кермен работала учительницей, и ее живо интересовало все, что было на пленуме укома комсомола.
Тихая семейная беседа в этот вечер затянулась допоздна. Утром встали позже обычного. Было воскресенье, никто никуда не торопился. Лишь после обеда их встревожил топот копыт во дворе и стук в окно. Взволнованным и, казалось, даже растерянным голосом председатель просил Мергена срочно прийти в контору, где уже собирается народ. Мерген открыл форточку, чтобы спросить, что там случилось, но всадник ускакал.
Тут же вошел отец с винтовкой за плечами, перепоясанный патронташем.
Заметив, что все патроны у отца заряжены картечью, Мерген весело спросил:
– Что, отец, на хотон идет целая стая волков?
– Да, сын, – ответил Хара и, подняв внука на руки, прижал его так, будто не здоровался, а прощался. – Большая стая. Черной тучей хлынули страшные волки.
Хара сказал это таким тоном и так посмотрел на внука, что Кермен испуганно переспросила, что все-таки случилось.
– Это не женское дело, – мягко ответил Хара, – ты вот береги тут внука да свекровь, а мы с сыном пойдем на большую охоту, – и, кивнув Мергену, добавил как бы между прочим – живей, живей одевайся. Волки Гитлера перешли границу. Надо собираться возле конторы и – в военкомат.
– Значит, война?! – вскрикнула Кермен.
– Ты тут, дочка, приготовь белье, кружку и все, что надо мужу в дальнюю дорогу. А мы пока сходим к конторе.
Председатель, одетый в военную форму, сохранившуюся еще со времени службы в дивизии Оки Городовикова, стоял на крыльце, снова и снова повторял:
– Граждане призывного возраста должны в двенадцать часов выехать в военкомат. Машина будет подана. Повторяю, только мужчины призывного возраста!
Он был окружен стариками, такими, как Хара, безусыми юношами, девушками. И все они просили взять их в военкомат, где они надеялись добиться отправки на фронт.
Видя, что председатель неумолим, один высокий бледнолицый паренек лет шестнадцати махнул рукой и крикнул:
– Ребята, айда пешком в военкомат.
И целый отряд добровольцев – подростков, в брюках и в юбках, отправился по дороге к улусному центру.
Хара, посмотрев на все это, поднялся на крыльцо и заявил председателю, что тот не прав. Впервые в жизни охотник Хара произносил длинную речь.
– Председатель просто не понимает, что охотники и чабаны до ста лет остаются в призывном возрасте. Что же это, сыновья наши пойдут воевать, а мы останемся тут, как гончие, потерявшие след зверя. Сторожить хотонских старух прикажешь, председатель? Даже в стародавнее время, когда французы напали на Россию, из Калмыкии пошли на фронт все, кто мог еще держать плеть. А теперь ты прозываешь нас людьми непризывного возраста. Да чего говорить! – и Хара зазывно крикнул – Старики, по домам! Забирайте все, что надо, и тронемся. Пешком пойдем.
Добровольцы непризывного возраста собрались у речки Утта. Здесь из-под камней бил чистый холодный родник. Это место с давних пор считалось местом прощания.
Здесь появились и женщины с узелками и сумками, в которых, кроме белья, была еда на дорогу – вареное мясо, борцыки. Всем собравшимся добровольцам во главе с Харой Буруловым налили по пиале кумыса. Те в благоговейном молчании выпили кумыс и отправились в путь.
А от источника махали им платками. Незаметно смахивали слезы: калмычка не должна плакать, когда муж уезжает на такое святое дело…
Однако старики ушли недалеко. В нескольких километрах от хотона навстречу им попался секретарь улусного комитета. В короткой беседе с добровольцами он убедил их вернуться, потому что нельзя оставлять хозяйство на женщин и детей, не справятся они. А фронту нужны будут и хлеб, и мясо, и одежда.
В селе Троицком – центре улуса – собрались мобилизованные со всей округи. Возле здания военкомата стояло много машин и подвод, на которых приехали новобранцы.
Все разговоры сводились к тому, как быстрее попасть на фронт, как скорее прогнать врага…
В здание военкомата одни входили, другие выходили. Встречая знакомых, каждый спрашивал:
– Ты тоже едешь?
– Конечно!
– А мы едем втроем, отец и я с братом.
– Дорогой мой, будь осторожен, – наставляла мать сына, – зорче глаз, навостри слух. В холод надо держать ноги сухими. В вещевом мешке стельки кошмовые, суконные портянки, нитки, иголка, несколько пуговиц, перчатки, смотри не растеряй!
– Ты, внучек, слушай внимательно. Я и в четырнадцатом в империалистическую, и в гражданскую воевал. И ничего, возвратился живым и здоровым. Не робей, когда на тебя со штыком бежит враг. Бей первым, – наставлял старик внука. – Чтобы победить врага, одной силы мало, надо иметь смекалку и отвагу. А самое главное – слушайся командира. Он всегда знает, что надо солдату. Будь счастлив и возвращайся с победой! – Попрощавшись с внуком, дед сел на коня и рысью поехал в свой хотон.
Мерген и Араша сидели на траве возле военкомата и ждали, когда их вызовут. К ним подошел Бадма Цедяев, которого в хотоне они почему-то уже целую неделю не видели.
– Здравствуйте, защитники Родины! – бодро приветствовал всех Бадма, вытирая носовым платком вспотевшее лицо.
Он крепко пожал руку каждому и сел рядом.
– Ты тоже едешь? – механически спросил Араша.
– Ну и вопрос! – обиделся Бадма. – Разве в такое время можно оставаться? Не в пионеры же меня принимают! Вообще-то было время, когда вы не хотели принимать меня в пионеры. А тут мы посмотрим, кто из нас больше убьет фашистов. Цыплят по осени считают, говорят русские. Мерген, мы с тобой охотники и отличные стрелки, а такие люди сейчас очень нужны. Надо постараться попасть на фронт вместе. – Он вынул из сумки бутылку вина. – Давайте обмоем это дело.
