Юрий Коротков - Девятая рота
Еще несколько пуль попали в Воробья, он сел — один посреди голой позиции — и заплакал. Он сидел, сжавшись, прижав руки к груди, смотрел на своих и беззвучно плакал, как потерянный, забытый взрослыми ребенок.
— Сюда, пернатый! Ползи, Воробей! Сюда! — орали сразу несколько голосов. Бойцы встали, поливая длинными очередями ходы вокруг него, не давая наемникам поднять голову.
Арабские платки Мелькали над окопами, приближаясь к нему. Воробей по-прежнему, не оглядываясь, смотрел на своих. Потом отнял от груди дрожащие руки и протянул, как оправдание, на открытых ладонях гранату.
Раздался взрыв. Лютый заорал, выскочил наверх и кинулся вперед, стреляя от бедра, крича и не умолкая ни на секунду. Следом рванулись остальные — кто-то сразу падал, поймав пулю, другие бежали, расстреливая сверху мечущихся по окопам наемников, бросались на них с разбегу. Лютый спрыгнул вниз, араб бросил в ужасе автомат и побежал от него. Лютый догнал, повалил его и, не переставая орать в лицо оскаленным ртом, стал бить головой о камни.
Пиночет соскочил в окоп, наемник обернулся и выстрелил в упор. Пиночет качнулся, выронил пушку — и пошел на него. Араб, отступая, стрелял очередями — Пиночет, изрешеченный пулями, как робот, надвигался на него, ругаясь по-своему с выкаченными бешеными глазами, брызжа кровавой слюной с губ. Вцепился мертвой хваткой в горло, навалился на него, и только когда затих последний судорожный хрип, безжизненно обмяк и уткнулся головой ему в грудь.
Арабы не выдержали и побежали. Лютый дал очередь вслед, один взмахнул руками и повис на камнях.
Неожиданно наступила тишина. Лютый замер, затаив дыхание, прислушиваясь.
— Эй! — наконец окликнул он. — Есть кто живой?
— Я!
— Я здесь! — Над кромкой окопа показалась одна каска, другая, потом еще с другой стороны.
— Духов нет?
— С этого краю нет.
— Здесь тоже вроде…
Они, пригибаясь за камнями, оглядываясь, обошли разгромленную позицию. Земля сплошь была усеяна стреляными гильзами, покореженным оружием и телами убитых — своих и чужих. В дальнем окопе лежали несколько бойцов с задранными на голову тельняшками и вырезанными во всю грудь кровавыми звездами.
— Суки… — всхлипнул Афанасий. — Суки… Суки!! — в истерике заорал он и вскочил, поливая от бедра камни, за которыми засели арабы, крича что-то перекошенным ртом. С той стороны раздалась ответная очередь.
Лютый стащил его вниз, вырвал из рук автомат. Афанасий бился в истерике, кричал и рвался обратно, Лютый несколько раз с силой ударил его кулаком в лицо. Тот наконец затих и заплакал, обхватив голову и раскачиваясь вперед и назад.
— Кто старший остался? — спросил Лютый.
Бойцы переглянулись.
— Никого.
— Слушай мою команду! — крикнул он. — По порядку рассчитались с того края!
— Первый!.. Второй!.. — послышались голоса. — Третий! Четвертый!.. Пятый!.. Шестой!..
— Седьмой, — откликнулся Афанасий.
Лютый подождал еще, оглядываясь.
— Восьмой! — закончил он счет. — Я с Афанасием здесь, остальные обошли всех, собрали патроны, что осталось! Ловушки смотри в оба!
Бойцы начали обходить мертвых — сперва осторожно просовывали руку под тело, шарили там, потом снимали рожок с автомата, дергали затвор, выбрасывая патрон из ствола, обыскивали карманы и подвески. Духи время от времени постреливали, заметив движение. Пули высекали осколки из камней, били в мертвые тела.
— Вода, пацаны! Вода! — Кто-то из бойцов нашел у землянки резиновую флягу, торопливо открутил пробку, поднес ко рту.
— Не трожь! — крикнул Лютый.
Боец смотрел безумными глазами то на него, то на плещущуюся во фляге воду. Лютый подскочил, выхватил флягу.
— Отравить могли. — Он выплеснул воду на землю…
Потом в окопе они выщелкали патроны из рожков в каску и поделили на восемь.
— По двадцать на нос. Четыре гранаты. Еще шесть подствольных.
— Кранты, — спокойно сказал кто-то. — На один раз отбиться не хватит.
— Арабы бешеные…
Солнце зависло над высоткой, будто время навсегда остановилось в полдень. На всей позиции не было ни пятнышка тени. От раскаленной земли струился обжигающий легкие воздух. Один боец посматривал в сторону духов, остальные неподвижно сидели на дне окопа, привалившись спиной к стене, распахнув броню, закрыв лица полями панам, тяжело дыша пересохшим ртом.
— Чо молчат-то? Может, ушли? — не открывая глаз, спросил Афанасий.
— Да нет… сидят…
— Сколько времени?
— Хрен его знает. Часы стали…
— Они не уйдут, — сказал Лютый.
— Скорей бы уж тогда, — подал голос кто-то. — Чего тянут-то?..
— Ничего… — ответил Лютый. — Они тоже там на солнышке…
Боец присмотрелся в бинокль.
— Слушай, они там скучковались, человек пять. Может, достану из под-ствол ьн и ка?
— Не тронь говно — вонять не будет, — откликнулся Афанасий. — Может, дотянем до своих.
— Где они, свои? — спросил кто-то. — Второй день уже… Одну бы вертушку. Только одну вертушку…
Снова повисло молчание. Афанасий вдруг гыкнул, затряс плечами от беззвучного смеха.
— Чо ты? — скосил глаза Лютый.
— Слышь, чо подумал… Где-то люди живут… по улицам ходят… Странно, правда?..
И снова молчание.
— Засуетились вроде, — сказал боец с биноклем.
Лютый тяжело поднялся, достал из кармана оптику от СВД, глянул.
— Готовятся, — сказал он. — Рота, к бою!
Бойцы зашевелились, застегивали бронежилеты, снимали панамы, надевали каски, поднимались, опираясь на приклад автомата. Уже невооруженным глазом видно было, как стягиваются духи к крайнему ряду камней.
— Сейчас пойдут, — спокойно, даже равнодушно сказал кто-то. — Пиздец нам.
— Знать бы, который из них Усама, — сказал Афанасий. — Глотку перегрызть напоследок.
Лютый, прижавшись щекой к прикладу, положил подбородок на камень, опустил глаза. Песчинки — каждая, оказывается, своей причудливой формы и цвета — перекатывались, разбегались кругами от его дыхания. Из-под приклада выбежал бронзовый жучок. Лютый закрыл ему дорогу пальцем. Тот деловито ощупал усиками огромный, как гора, палец, вскарабкался на него, спустился с другой стороны и побежал дальше по своим важным делам…
От камней раздался гортанный крик. Лютый поднял глаза, резко втянул воздух, раздувая ноздри, щуря глаза, готовясь к бою. Бойцы, оскалившись в застывшей на почерневших губах улыбке или играя желваками, подрагивая от напряжения, ждали.
Наемники пошли в последнюю атаку. Их было уже немного, но все же гораздо больше, чем то, что осталось от девятой роты. Они тоже давно потеряли счет убитым, счет времени, представление о цене своей и чужой жизни, для них тоже весь мир сжался до этого клочка выжженной каменистой земли, они тоже валились с ног от жары, отчаяния и нечеловеческой усталости, — и они первые не выдержали, встали в рост и пошли, стреляя от бедра и призывая на помощь аллаха.
— Ну чо, пацаны, махнем по последней? — крикнул Афанасий.
Лютый вскочил из своего укрытия, оглядел лежащую за кладкой редкую цепочку бойцов и заорал, надсаживая голос:
— Рота, слушай мою команду! ВДВ, вперед!
Бойцы поднялись и с яростным криком бросились за ним навстречу противнику.
Две цепи солдат, две волны ненависти стремительно сближались на вершине — кто-то из пацанов закинул голову и упал в рост — и в этот момент земля между ними дрогнула и взметнулась вверх. Пара «грачей» с ревом пронеслась над самой головой и заложила крутой вираж над ущельем. Следующая пара ударила ракетами по разбегающимся в ужасе наемникам, накрыла их стеной разрывов. Горело все — земля, одежда и волосы убитых. Солнце бледным пятном едва просвечивало сквозь черный дым.
Лютый в засохшей на камуфляже своей и чужой крови оцепенело стоял на вершине, держа автомат в бессильно опущенной руке. Снял и уронил под ноги каску. Из ущелья рядом с ним поднялась и зависла над самой головой ощетинившаяся пушечными стволами вертушка. Струи воздуха от гигантских лопастей рвали в клочья дым, гнали песок и мелкие камни. Лютый медленно обернулся — человек и огромная машина лицом к лицу будто смотрели в глаза друг другу.
Вертолет сел, из него выпрыгивали солдаты, бежали к раненым. Следом соскочил на землю комполка, оглядывая поле недавнего боя. Лютый, очнувшись, повернулся к нему, поднес к непокрытой голове трясущиеся, сведенные усталостью пальцы.
— Товарищ полковник… Девятая рота… свою задачу выполнила… Колонна может идти… — без выражения произнес он.
Тот шагнул навстречу, с силой обнял его, прижал к себе, прокричал в ответ что-то, не слышное за грохотом винтов.
— Товарищ полковник… высота наша… колонна может идти… — как робот, повторил Лютый.
— Не будет колонны! Ты слышишь меня, боец? — крикнул тот, встряхивая его за плечи. — Почему связи не было? Ты меня слышишь?! Мы уходим!!
