Эл Морган - Генеральская звезда
Весь второй год пребывания Чарли в Вест-Пойнте Элен не пропустила ни одного дня, отведенного для посещения курсантов. В Вест-Пойнт приезжала как домой — она так хорошо изучила его по книгам, что, оказавшись там впервые, сама повела Чарли осматривать местные достопримечательности.
Пожалуй, не без оснований можно сказать, что Элен не просто была влюблена в Чарли. В нем она видела смысл жизни, армия же была лишь некоторым дополнением, своего рода «принудительным ассортиментом».
Курсантам первого года обучения отпуск не полагался, а второкурсникам предоставлялись трехмесячные каникулы, и потому все письма, которые Элен писала в 1930 году из колледжа домой, заканчивались подсчетом оставшихся до каникул дней. Мы так и считали, что в тот год слово «каникулы» служили для Элен синонимом имени Чарли.
Лето они провели замечательно и чаще, чем раньше, оставались вдвоем. Иногда они брали в свою компанию и меня. Раза два я каталась с ними на шлюпке, как-то мы втроем ездили в парк — здесь же, на озере. Но чаще всего они проводили время с глазу на глаз. Меня удивило, как повзрослел Чарли. Он стал выше, плотнее и, казалось, самоувереннее. Да, ничего не скажешь, красотой его бог не обидел.
В то лето я чувствовала себя старухой. Иногда я проводила время с молодыми, только начинающими практику врачами или с юными выпускниками юридических факультетов, пристроившимися в отцовских конторах и занятыми оформлением стандартных документов вроде завещаний и всяких контрактов. Я уже потеряла всякий интерес к тому делу, которым занималась, и испытывала одну лишь скуку. Трудно поверить, но только скуки ради я занялась живописью. В то лето я часами просиживала за мольбертом, пытаясь набросать какой-нибудь пейзаж. Кстати, если у тебя есть человек, готовый приобрести мою мазню — ну там катание на водных лыжах, озеро на закате, озеро на рассвете, просто озеро, — дай ему адрес моей матери, у нее весь чердак забит такими картинами.
Думаю, мать махнула на меня рукой и примирилась с перспективой иметь в семье старую деву. Одно время я подумывала устроиться учительницей в среднюю школу Фоллвью, но потом решила поработать еще год в детском саду.
Я много читала. «Прощай, оружие!», «Ангел», «На Западном фронте без перемен» тогда еще были новинками. Помню, я частенько устраивалась с книгой в шезлонге у бунгало, читала или слушала радио. Я не забыла песен, которые мы тогда любили петь, и даже сейчас, стоит мне услыхать одну из них, отчетливо представляю то лето и все, что с ним связано. До того памятного бала в Загородном клубе оно протекало для меня, как и все предыдущие, и, наверно, затерялось бы в длинной веренице всех других летних месяцев, которые я проводила дома, приезжая на каникулы. И все же стоит оркестру заиграть «Наемный кавалер», или «Невеста Бетти», или «За синим горизонтом», или «Три словечка», я немедленно переношусь в 1930 год, на берег нашего озера.
Из моих слов можно заключить, что то лето выдалось каким-то ужасным, да? Ничего подобного. До поры до времени оно было приятным в том смысле, что протекало легко и лениво. Ничего такого, что заставило бы ускоренно биться сердце, и вместе с тем ничего, что причинило бы боль.
Ну, а теперь о бале в Загородном клубе. В каждом городе существует традиция ежегодно в торжественной обстановке отмечать то или иное событие. У нас в Фоллвью это был ежегодный бал в Загородном клубе в ознаменование Дня труда. Бал как бы означал официальное закрытие лета, и на нем всегда происходило что-нибудь особенное. Большинство помолвок совершалось именно на балу в Загородном клубе. На бал приходили обязательно с подругой. Девушки из сил выбивались, стараясь получить приглашение, — считалось просто унизительным оказаться в числе отвергнутых. Даже я испытывала страх при мысли о последствиях, которые ожидают меня в обществе, если я не получу приглашения, но, к счастью, меня выручил молодой адвокат Эдди Прайс — редкий олух, по общему признанию. Я приобрела для бала новое платье в Буффало.
Разумеется, Элен приехала вместе с Чарли.
Вечер удался на славу. Клуб находился в восточном конце озера, танцы устраивались на прогулочной площадке-причале. Администрация наняла хороший оркестр, гастролировавший в то время в наших краях... Мы с Эдди и еще две пары приехали в клуб на машине моего кавалера. Заранее предполагалось, что большинство членов нашей компании обязательно напьются, но хотя бы один останется достаточно трезвым, чтобы управлять машиной на обратном пути. Чарли и Элен приехали в старой развалюхе, которую мать подарила ему в прошлом году к рождеству. «Возможно, мы уедем раньше, — объяснила Элен, — и этот драндулет избавит нас от необходимости причинять кому-нибудь неудобства, напрашиваясь в попутчики».
Не то луна, не то вино, не то верность традиции оказали влияние на моего юного адвокатика, но, выпив только половицу бутылки виски, он уже сделал мне предложение. «Не думайте, что я поступаю слишком поспешно или под влиянием порыва, — заявил он. — Нет, я все тщательно обдумал, переговорил со своим отцом и решил просить вашей руки». И знаешь, я раздумывала над его предложением целых десять минут. Черт возьми, думаешь, мне улыбалась перспектива прозябать в Фоллвью всю жизнь? Я была уже достаточно взрослой и понимала, что и у женщины появляются известные биологические потребности, удовлетворить которые здесь, в Фоллвью, можно было только в рамках законного брака. А Эдди в общем-то был довольно интересным молодым человеком, не злоупотреблял вином, со временем должен был унаследовать практику отца и, возможно, даже перебраться в один из особняков на Лейкфронт-авеню. Так почему бы и не стать его женой? Я ответила Эдди, что подумаю. Видимо, желая окончательно убедить меня, Эдди подробно объяснил, какое наследство он получит после смерти отца, и для пущего эффекта охарактеризовал состояние его здоровья. Романтично?
По-моему, в тот вечер впервые в жизни я выпила так много. На обратном пути машиной управляла одна из приехавших с нами девушек. Всю дорогу Эдди, полагая, видимо, что дело в шляпе, методично лапал меня на заднем сиденье машины. Он делал это с такой будничной деловитостью, словно составлял инвентарную опись только что купленных вещей.
Оказавшись дома уже перед самым рассветом, я быстро разделась и забралась в постель, не приняв душ, не почистив зубы, не надев ночную рубашку и вообще не проделав всего того, что обязана делать перед сном каждая благовоспитанная девица. Не знаю почему — то ли потому, что Эдди с такой старательностью щупал меня в машине, то ли из-за выпитого вина, то ли под влиянием возбуждающего прикосновения простыней к нагому телу, но в ту ночь меня преследовали сны один сладострастнее другого.
Проснулась я внезапно; у постели стоял отец и тряс меня за плечо.
— Проснись, Маргарет! Да проснись же!
Я села, вспомнила, что на мне ничего нет, и по шею закуталась в простыню.
— Что случилось, папа?
— Несчастье. Только что звонили из больницы.
— Несчастье?!
— Да. С Чарли и Элен. Они возвращались с бала, и у них что-то случилось с машиной. В больнице не знают, когда именно это произошло, — их обнаружили уже утром. Сейчас они в больнице... Спустись к матери и побудь с ней. Я должен поехать в больницу. Матери ездить не следует, а оставлять ее одну нельзя. Я подожду внизу, пока ты оденешься и спустишься к ней.
— Они серьезно пострадали?
— Знаю только, что они пока живы. Думаю, серьезно, Мэгги.
Отец уже много лет не называл меня так.
— Я не хотел говорить матери, но Элен, видимо, пострадала больше, чем Чарли. Его выбросило из машины, а ее придавило внутри. Представляешь? Но мне сказали, что она жива.
— Как мама?
— Сейчас уже ничего. Я дал ей глоток виски. Там с ней миссис Эвенс. Одевайся живее.
Отец ушел, я вскочила и быстро оделась. Когда спустилась к матери, отец уже уехал в больницу. Я поцеловала мать, чего не делала чуть не с самого детства. Миссис Эвенс ушла, а я приготовила кофе. Пили мы молча, все время посматривая то на телефон, то на часы, со страхом ожидая новых известий.
Телефонный звонок раздался примерно через час. Трубку сняла я.
— Алло?
— Алло, Мэгги... — Я узнала голос отца. Он тут же зарыдал и долго не мог остановиться. — Ее больше нет с нами, — наконец проговорил он и положил трубку.
— Это папа, — пробормотала я. — Он едет домой.
— Она умерла? Да, Маргарет? Она умерла?
У меня не было сил выговорить эти слова, и я лишь повторила:
— Он едет домой...
— Мне надо было поехать с ним! — воскликнула мать. — Я должна была! Зачем я позволила ему уговорить меня остаться дома! Я должна была!..
Подробности я узнала позже, от полицейского, который первым оказался на месте катастрофы. Она произошла на пустынном отрезке шоссе, милях в четырех от Загородного клуба. Полицейский предполагал, что машина, развив высокую скорость, внезапно потеряла управление, перенеслась через кювет и перевернулась. Элен осталась внутри, Чарли же силой удара выбросило из машины, он отделался сломанной рукой и общим сотрясением. О смерти Элен ему пока не сообщали. В этом месте шоссе не было ограждено, и никто не знал об аварии, пока разбитую машину не обнаружил полицейский патруль, совершавший обычный утренний осмотр дороги. По словам полицейского, они всегда с особой тщательностью проверяют дороги после бала в Загородном клубе. Он добавил, что Чарли, возможно, будет привлечен к ответственности по обвинению в непредумышленном убийстве.
