Андрей Васильченко - Цитадель Бреслау. Последняя битва Великой Отечественной
Впрочем, советские войска, намеренные взять аэродром, атаковали немецкие позиции не с одного направления. Еще до 20 февраля началось подтягивание частей Красной Армии на участок Вайстриц — Немецкая Лисса. Советское командование намеревалось отбить у эсэсовского полка Бессляйна некогда уже занятый Пайскервиц. В ходе ожесточенных боев эсэсовцам удалось отразить все атаки красноармейцев. В данной ситуации немцев выручало хорошее знание местности, чем, конечно же, не могли похвастаться советские солдаты. На третий день боев полк Бессляйна был вынужден несколько отступить. Он отошел на линию Массельвиц — Нойкирх. Но общее положение на южном участке фронта обязало командира полка СС поддерживать постоянную связь со своими «соседями» по северному краю кладбища. Разрыв в линии обороны мог иметь для немцев самые неблагоприятные последствия.
Если говорить о боях, которые вел полк Бессляйна, то необходимо отметить, что в утренние часы 18 февраля он был поддержан несколькими «голиафами». Подразделением, которое успешно использовало против советских войск телеуправляемые танкетки, командовал лейтенант Коне. Оглядываясь назад на несколько дней, можно отметить, что позиции близ Вайстринца эсэсовский полк занял 14 февраля. Пару дней спустя в штаб крепости из полка докладывали о том, что советские саперы успешно справлялись с восстановлением в свое время взорванного путепровода на Рейхс-штрассе. Лейтенант Коне получил персональный приказ от коменданта крепости. Ночью 16 февраля он провел разведку в районе Вайстринца. На следующий день он доложил о ее результатах:
«Иваны не должны спокойно продолжать свои работы. Я предлагаю лично подготовить 17 февраля специальную группу, чтобы рано утром 18 февраля атаковать их позиции».
Предложение показалось генералу фон Альфену весьма заманчивым.
18 февраля 1945 года чуть свет лейтенант Коне направил свое подразделение к восстанавливаемому советскими саперами путепроводу. В тот момент красноармейцы допустили непросительную оплошность. В утренней тишине можно было хорошо расслышать шум приближающихся танкеток. Но, судя по всему, на него никто не обратил внимания. Чтобы обеспечить беспрепятственное проникновение взрывных машин на мост, полк Бессляйна должен был начать отвлекающее наступление. После того, как в районе 6 часов утра три «Голиафа» вышли на исходные позиции, эсэсовцы открыли по советским позициям огонь из артиллерии и минометов. Шум обстрела должен был заглушить шум моторов и лязг небольших гусениц, благодаря которым передвигались танкетки. Прежде чем красноармейцы заметили «Голиафы», первый из них уже достиг середины восстановленного моста, а два остальных неуклонно приближались к нему. Каждая из танкеток несла на себе от 75 до 225 килограммов взрывчатки. Раздалось три взрыва, и мост-путепровод погрузился в облако обломков и пыли. Когда клубы дыма рассеялись, немцы заметили, что при помощи «Голиафов» были полностью уничтожено два пролета моста, а некоторые опоры были повалены в протекавший под ним ручей. Для немцев это было несомненным тактическим успехом. Советские атаки в направлении аэродрома Гандау были отложены на несколько дней. При этом сами немцы во время этой операции не понесли фактически никаких потерь — был лишь легко ранен один из саперов.
Продолжая разговор о боях за аэродром Гандау (для красноармейцев — наступательных, для немцев — оборонительных), отметим, что защитники Бреслау использовали на этом участке собственную артиллерию много активнее, нежели на некогда критическом «южном» фронте. При этом от немецких артиллеристов требовалось немалое искусство, чтобы грамотно использовать орудия. Дело в том, что высота отдельных домов не позволяла им точно прицелиться. Задание осложнялось тем, что в ходе уличных боев позиции могли постоянно меняться. Некоторые дома и переулки по нескольку раз за день переходили из рук в руки. В итоге немецкая артиллерия при ошибочных расчетах могла накрыть огнем своих же солдат. Чтобы не допустить подобной ошибки, штаб крепости совместно с командиром артиллерийских частей занялся поиском подходящего наблюдательного пункта в районе боев за Гандау. В итоге выбор был остановлен на не пострадавшем от артиллерийского огня и советских бомбардировок железобетонном здании склада, которое располагалось на северо-запад от полосы лугов. Явленная панорама позволяла видеть всю картину вплоть до самой реки Цобтен (не путать с одноименным городом, который в настоящий момент называется Соботка). В итоге немцам удавалось весьма успешно координировать действия артиллерии и общевойсковых соединений. Открывшийся вид позволял прослеживать передвижение всех советских войск, что, в свою очередь, позволяло провести своевременную перегруппировку сил гарнизона. Именно с этого наблюдательного пункта было замечено, что колонны советских войск стали перемещаться с «южного» фронта на «северо-западный». Комендант крепости, естественно, отдал приказ принять соответствующие меры. Как результат, в марте частям Красной Армии не удалось пробиться к центру города с «неожиданного» северо-западного направления.
Немцам удалось остановить советское наступление на аэродром. О его стратегической значимости говорит хотя бы один факт. Командование Бреслау отказалось проводить контрнаступление на «южном» фронте, хотя советские позиции весьма благоприятствовали этому — у частей Красной Армии были открыты фланги. Предполагалось, что одновременное наступление 609-й дивизии на юго-запад и полка Мора на юго-восток могло отбросить советские войска от южных окраин города. Но при просчете ситуации в штабе крепости отказались от данного весьма удачного плана. Генерал фон Альфен так объяснял данное решение:
«Успех на юге, которого мы могли бы добиться за несколько дней, стоил бы нам большей части боеприпасов. Кроме этого данная операция сковала бы наши немногие свободные резервы. Но в это время могло начаться наступление на Гандау! В ходе перегруппировки наших войск мы могли потерять аэродром. В данной ситуации было бы правильнее сохранить в боеготовности все резервы, а на южном участке фронта изводить противника затяжными оборонительными боями, в которых он бы просто истек кровью».
Немецкий генерал был во многом прав. Развалины домов, многочисленные подвалы и лабиринты узких улиц, которые не позволяли советской легкой артиллерии вести огонь прямой наводкой, давали немцам явное преимущество в оборонительном бою. Опасения относительно потери Гандау не были пустыми. Советские войска постоянно пытались атаковать в районе Нойкирха. Здесь даже не было устойчивой линии фронта. Она постоянно перемещалась то туда, то сюда. С наступлением темноты началась активная работа немецких инженерных частей, которые осуществляли разгрузку прибывших с «большой земли» самолетов. Боеприпасы были много ценнее, нежели отвоеванные позиции к югу от Бреслау. Кроме этого, специальные батальоны Фольксштурма постоянно использовались с наступлением темноты для того, чтобы выровнять взлетно-посадочные полосы аэродрома. В светлое время суток Гандау постоянно обстреливался советской артиллерией и бомбился.
Во второй половине февраля штаб Бреслау, кроме собственно ведения боевых действий, был вынужден заняться многими другими вопросами, решение которых требовало принятия безотлагательных мер. В большинстве своем все эти проблемы были вызваны ошибками и просчетами, которые были допущены Верховным командованием либо командованием группы армий «Центр». Рассказ о них лучше начать с самых простых вещей. С 15 февраля, то есть с момента окружения крепости Бреслау советскими войсками, извне стали приходить приказы о переброске из города солдат, сотрудников железной дороги и специалистов из различных отраслей. Естественно, подобные меры только ослабляли оборону силезской столицы. В некоторых случаях для отправки на «большую землю» приходили уже готовые именные списки, но в некоторых случаях они составлялись комендантом крепости. Так, например, в Бреслау прибыл приказ переправить на самолете из города солдат 269-й и 17-й дивизий, которые должны были «воссоединиться» со своими воинскими частями.
Кроме этого, не стоило списывать со счетов тот факт, что отбытие из Бреслау на самолете фактически означало избавление от верной гибели. Сразу же пошли споры о том, кто первый покинет окруженный город. К чести командования крепости надо сказать, что оно сразу же решило не принимать во внимание никаких «блатников». Чтобы избежать эксцессов и критики как сверху, так и снизу, было принято решение поручить составление списков на отправление по «воздушному мосту» проверенному и заслуживающему доверие офицеру. В итоге это задание было поручено ротмистру запаса Лангену. После окончания воинской службы он занимался сельским хозяйством в Занткау (округ Требениц). С началом зимнего советского наступления он со своей семьей стал отходить на запад. В итоге он остался, чтобы участвовать в обороне Бреслау. Сам ротмистр Ланген был известен своей принципиальностью и неподкупностью, так что комендант крепости мог быть спокоен — в список на эвакуацию по воздуху попадали именно те люди, которых действительно надо было эвакуировать.
