Энтон Майрер - Однажды орел…
В его лодыжке, глубоко в кости, вновь появилась пульсирующая тупая боль. Он выпрямил ногу под столом, но, наткнувшись на ногу Брайсона, быстро убрал свою. Неожиданно ему стало стыдно, он почувствовал себя напроказившим школьником. Сэм предупреждал его об этом шесть педель назад, когда Мессенджейл появился впервые. «Бен, я знаю, тебе эта карусель в Маниле стала поперек горла. Я тоже от нее не в восторге. Но служба остается службой. Мессенджейл — наш командующий, и я надеюсь, ты зарубишь это себе на носу».
«Так точно, сэр», — ответил тогда Крайслер. В такие минуты с Сэмом не поспоришь. Однако вся беда с Сэмом заключается в том, что он слишком честный. В его глазах подлец никогда не бывает законченным подлецом: он всегда найдет для него смягчающие обстоятельства. Это вовсе не значит, что Сэм не мог быть достаточно крутым, когда это требовалось: на Моапоре он так быстро отстранил от должности этого глупого, невежественного недоноска Кейлора, что тот не сразу даже сообразил, откуда гром грянул; Сэм также отправил Ходла в Штаты после фиаско при высадке на Вокаи. И тем не менее иногда Сам не видит, что находится у него под самым носом.
В действительности же опасения Крайслера относительно Мессенджейла оказались беспочвенными. Командир корпуса поздравил его с производством в бригадные генералы, пожал ему руку и, улыбаясь, спросил: «Как там дела на фронте?» Это напомнило Бену — и он рассказывал об этом Мессенджейлу — об одном случае. По пути на передовую у Комфейна Бен задал этот вопрос забрызганному грязью, едва стоявшему на ногах от усталости капралу, который наполнял фляжку водой из цистерны. Бен заговорил с капралом просто так, чтобы убить время. Тот пристально посмотрел на него и ничего не ответил. Тремя часами позже Бен проделывал тот же самый путь обратно, но уже на носилках. На каждом ухабе его встряхивало, и он обливался собственной кровью. Случилось так, что его проносили мимо того самого подразделения, в котором служил этот усталый капрал и в глазах которого на этот раз появилось любопытство. «Ну что, полковник, — спросил он, — как там дела на фронте?» «Да так, всяко бывает, — пробормотал Бен и с трудом улыбнулся, хотя это причинило ему невероятную боль. — По-всякому…»
Манера, в которой Мессенджейл рассказывал эту историю (а она разошлась но всей дивизии задолго до прибытия Бена), вызвала у него раздражение: он почувствовал, что Мессенджейл нечестно использовал ее в своих собственных интересах. Эту историю не следовало распространять просто так, мимоходом, и тем более не следовало это делать тому, кто в некотором роде не заслужил права рассказывать ее. Правда, когда Мессенджейл поздравил его, Бен почувствовал облегчение. Ни тогда, ни позже Мессенджейл не напомнил о бале-маскараде в Маниле. «Как же, конечно, — сказал он Тиману, — я служил вместе с Бенджамином на Лусоне. В более счастливые дни». Бен даже задал себе вопрос: «Уж не предал ли Мессенджейл тот случай забвению вообще?» Однако теперь, вглядываясь украдкой в эти близко посаженные янтарные глаза, Бен понял, что это не так…
Бёркхардт закончил. Теперь приступили к обсуждению деталей операции. Крайслер заинтересовался и стал слушать внимательно.
— А какова там дорога, — спросил Свонсон, — между Даломо и Фотгоном?
— Покрыта четырехдюймовым слоем щебенки, генерал, — ответил Фаулер.
— На всем протяжении?
— Нет, только до Менангаса. От этого пункта идет простая грунтовая дорога.
Свонни вопросительно посмотрел на него:
— Вы хотите сказать: простая звериная тропа. Без покрытия?
— Так точно, генерал.
Крайслер видел, как взгляд Свонсона, обращенный к карте, скользнул в юго-западном направлении, вдоль извилистой красной линии, ведущей к взлетно-посадочной полосе, и остановился на густо заштрихованном яйцевидном пятне, которое обозначало скопление значительных сил противника ниже аэродрома, оседлавших дорожный узел.
— Старая шоссейная дорога из Рейна-Бласки раньше была мощеной, не так ли?
— Да, она не доходит до Менангаса на четыре-пять миль.
— Может, японцы позаботились продолжить ее? Правда, обычно они этого не делают.
— Мы не имеем никаких данных о проведении каких-либо работ на этом шоссе, генерал.
— Понятно. — Свонсон вновь перевел взгляд на карту. — Ну, что ж, нам остается наилучшим образом воспользоваться тем, что есть.
В первый раз за это утро заговорил Сэм:
— Да, и вы должны будете прибыть вовремя, Свонни. Моим ребятам предстоит тяжелый бой.
«Суют в самое пекло, — подумал Крайслер. — Вот чем оборачивается высокая боеготовность. Нас только что на крест не поднимают да под топор не кладут». И посмотрел на Мессенджейла, но лицо командира корпуса было непроницаемо: тот наблюдал за Сэмом, который просматривал оценку группировки японских войск, подготовленную разведкой и размноженную на мимеографе.
Дэмон медленно поднял голову.
— Генерал…
— Что такое, Сэмюел?
— Вы сказали, что дивизия генерала Бэннермана должна находиться на плавсредствах в резерве корпуса…
— Да, правильно.
— В таком случае, — продолжал Дэмон после небольшой паузы, — я полагаю, она будет использована для поддержки высадки главных сил десанта на участке «Блю».
Мессенджейл поджал губы, его глаза сделались почти бесцветными.
— Я хочу держать дивизию здесь, в районе мыса Фаспи, чтобы ее можно было выдвинуть в любом направлении в зависимости от обстановки.
— Но поскольку высадка главных сил производится на участке «Блю» и главные силы противника сосредоточены в районе к югу от взлетно-посадочной полосы, подкрепления в первую очередь потребуются именно на этом участке.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. В конференц-зале воцарилась глубокая тишина. Наконец Мессенджейл улыбнулся:
— Не беспокойтесь, Сэмюел. Мы предусмотрим развитие событий. Я не думал, что прославленная пятьдесят пятая потребует дополнительной поддержки.
— Нам придется вынести всю тяжесть ударов главных сил противника, генерал.
— Именно поэтому я и выбрал вашу дивизию. Я безгранично уверен в ее отваге и героизме.
Это было занятно. Со своего места Крайслер видел лишь неполный профиль Сэма и тем не менее заметил, что по его лицу прошла едва заметная тень. Когда тень исчезла, Сэм суховатым, глухим тоном ответил:
— Я передам это солдатам, сэр.
Затем участники совещания обсудили направления ложных ударов и план прикрытия острова Негрос. После этого заслушали доклад полковника Кэррутерса, начальника отдела военной администрации штаба корпуса, о филиппинском населении и силах партизан под командованием Мендереса. Время приближалось к полудню, и Мессенджейл сказал:
— Ну что ж, джентльмены, по-моему, начало великолепное. Предлагаю сделать перерыв на ленч, чтобы дать возможность сомневающимся рассеять свои сомнения, а исполнителям — проникнуться решимостью выполнить то, что им полагается. Спенсер, — обратился он к Мурто, и тот опять заморгал, ошеломленный таким обращением, — не свяжетесь ли вы при первой возможности с адмиралом Кинкейдом?
— Да, свяжусь, генерал.
— Прекрасно. В таком случае, до свидания, джентльмены.
* * *Холлингфорд, шофер Сэма, ожидал их в джипе. Крайслер нырнул в машину. Сэм последовал за ним, коротко приказав:
— Дивизионная столовая.
— Есть, сэр.
Машина тронулась от величественного белого здания с зашторенной верандой. Крайслер и Дэмон посмотрели друг на друга.
— Ну, что скажешь, Бенджи?
— Не нравится мне все это. Что-то здесь не сходится, Сэм. Прежде всего, чего он хочет добиться этими двумя охватывающими маневрами? Будто недостаточно одной высадки? А потом, эта затея с резервом на плавсредствах…
— Да, — согласился Сэм с неожиданной яростью. — Именно в этом дело. Именно…
Эта неожиданная вспышка встревожила Крайслера: не видел ли Сэм в этом чего-то большего, что ускользнуло от его внимания? Реакция Сэма вначале привела его в замешательство, потом настроила на шутливый лад.
— Вот черт! — начал он. — Такая уж наша судьба — садиться голым задом на сковородку.
— Сукин сын!
Крайслер повернулся и с удивлением заметил, что Сэм пристально уставился на него. Холлингфорд, не оборачиваясь, смотрел прямо перед собой на гладкую узкую полосу асфальта.
— Ты понимаешь, что он задумал? — настойчиво спросил Сэм. В его глазах были гнев и боль. Это выражение Крайслер никогда раньше не видел у Сэма. — Понимаешь?
— …Не-е-ет, а что такое? — ответил Крайслер, запинаясь. — Нет, черт возьми, кроме разве того, что ему хочется сыграть роль Ганнибала, Цезаря и Наполеона, всех в одном лице… — добавил он с недоумением. — Что же еще он хочет, по-твоему, Сэм?
