Дмитрий Лелюшенко - Заря победы
Хоменко — человек простой, открытый, без крупинки хитрости — дал краткую оценку соединениям. Он не перекладывал вину за отход на старшее начальство или подчиненных. Наоборот, утверждал, что командиры и комиссары дивизий показали себя отлично.
— Люди дерутся как львы, не боясь окружения, — с горячностью говорил командарм. — Особенно выделяется сто седьмая мотодивизия. Ее командир генерал-майор Порфирий Григорьевич Чанчибадзе — способный и отважный человек. У меня не вышло, — значит, сам виноват, а не кто другой. Обвинять подчиненных и жаловаться на противника не годится…
Хоменко был храбрым, грамотным, достойным военачальником, но его постигла тяжелая участь.
В 1943 году в Северной Таврии, будучи командующим 44-й армией, он попал под засадный огонь противника и был страшно изуродован. У генерала трижды была прострелена грудь, выбиты оба глаза. Фашисты захватили его в плен. Они пытались склонить Хоменко к измене Родине. Но Василий Афанасьевич был непреклонен. Этот честнейший сын партии и советского народа умер как герой.
…Положение 30-й армии было в те дни очень тяжелым. Особую тревогу вызывала 107-я дивизия. Она была отрезана от главных сил армии и отбивалась от наседающих со всех сторон немцев. Надежда возлагалась на ее командира. Генерал-майора Чанчибадзе знали в армии как человека, для которого нет безвыходных положений.
Не успел я познакомиться с работниками штаба, как пришлось уже действовать. Позвонил командир 18-й кавалерийской дивизии и сообщил:
— После авиационного удара двадцати двух бомбардировщиков противник силами пятидесяти пяти танков с пехотой при поддержке артиллерии прорвал оборону на левом фланге дивизии, в шести километрах западнее Спас-Заулка. Ввожу в бой резерв — два спешенных эскадрона при шести орудиях. Прошу помочь авиацией и танками.
— Товарищ Иванов, любой ценой задержите противника. Будем принимать меры!
На помощь ему был послан резерв командарма и 46-й мотоциклетный полк с девятью орудиями. И результат не замедлил сказаться.
Рассвет 19 ноября начался ревом самолетов в воздухе и артиллерийской канонадой на земле. Шла упорная борьба по всему фронту. На ряде участков неприятелю удалось потеснить наши части от пяти до шести километров. Особенно жарко было на клинском направлении. Но с наступлением темноты удалось задержать продвижение танков противника.
Рано утром 20 ноября возобновился бой в районе Завидова. Решил поехать туда с членом Военного совета армии Н. В. Абрамовым. Машина медленно шла по разбитой лесной дороге. Постепенно лес стал редеть. Отчетливо доносился треск немецких автоматных очередей вперемежку с редкими разрывами мин и снарядов.
Встретившийся офицер провел нас на КП командира дивизии полковника Виндушева. Невысокий, широкоплечий блондин доложил:
— Противник напирает с утра. Третью атаку только что отбили.
Поле в полосе дивизии было изрыто свежими воронками. Снег почернел, вдали дымили семь вражеских танков.
— Подбили из орудий?
— Четыре — артиллерией, три — из противотанковых ружей. Хорошее оружие.
— Сколько у вас таких ружей?
— Восемнадцать.
— А как с пехотой?
— Где пятнадцать, где двадцать штыков в роте.
— Есть резерв?
— Нет, все введено в бой.
Из штаба армии сообщили, что дивизия Чанчибадзе вышла из окружения. Мы с Абрамовым выехали, чтобы встретить героев.
Комдив коротко рассказал о действиях соединения в последние дни. Враг бросил против него восемьдесят танков с пехотой, пятьдесят самолетов. Но попытки немцев окружить и разбить Чанчибадзе были тщетны. Дивизия готова к выполнению новой боевой задачи.
С восторгом говорил комдив о подвиге танкиста 143-го танкового полка комсомольца В. В. Андронова, бывшего рабочего Уралмашзавода. Под Теряевой Слободой он уничтожил шесть вражеских танков и два противотанковых орудия [30].
143-й полк нес большие потери, но боеспособность его во многом поддерживало быстрое восстановление поврежденных машин. Особая заслуга в этом принадлежала заместителю командира полка по технической части А. И. Доценко. В самые тяжелые минуты ему нередко приходилось принимать на себя даже командование подразделениями.
Вечером 20 ноября начальник разведывательного отдела штарма подполковник Лирцман сообщил:
— Товарищ командующий, получено донесение от двадцатого полка. Перед его фронтом в расположении противника слышна редкая ружейная перестрелка.
— Пошлите разведку и уточните, что там происходит.
Вскоре выяснилось, что это за стрельба.
В землянку вошел заросший щетиной офицер.
— Командир двадцать четвертой кавалерийской дивизии полковник Малюков, — представился он.
Полковник был очень расстроен. Он рассказал печальную историю. 19 ноября дивизия по приказу старшего командования была введена в бой с задачей выйти в район Волоколамска и нанести с тыла удар по наступающему противнику. В ночь на 20 ноября конникам удалось продвинуться на десять километров. Но вскоре гитлеровцы заметили дивизию и бросили на кавалеристов сто двадцать танков и шестьдесят самолетов. Понеся большие потери, дивизия отступила и вышла в полосу обороны нашей армии.
— Сколько у вас противотанковых орудий?
— Ни одного.
— А сколько было до вступления в бой?
— Семь. Мы не закончили формирования.
Конники, выходя из окружения, притащили за собой на «хвосте» двадцать танков и около двух батальонов пехоты врага. Лишь к рассвету удалось навести порядок. Часть гитлеровцев была уничтожена, остальные ушли обратно.
О выходе из окружения 24-й кавдивизии я донес в штаб фронта. Из военного трибунала фронта сообщили, что Малюкова будут судить. Ему грозил расстрел. На суде Малюков держался с достоинством. Он просил трибунал учесть, что в сложившихся обстоятельствах сделал все, что мог. Его приговорили к трем годам заключения. По нашему ходатайству трибунал признал приговор условным. Малюков остался служить в штабе армии офицером оперативного отдела. Он часто выполнял ответственные задания непосредственно на поле боя, не раз отправлялся с группой бойцов в тыл врага, лично добыл пятнадцать «языков». Судимость с него впоследствии сняли, а потом вновь назначили командиром дивизии, присвоили звание генерал-майора.
На рассвете 21 ноября противник обрушил на штаб армии, находившийся в районе села Зайцево, танковый удар. Офицеры и генералы вступили в бой локоть к локтю с бойцами 20-го запасного полка. Особенно отличился начальник артиллерии полковник Л. А. Мазанов, уложивший десяток фашистов. Следуя его примеру, начальник оперативного отдела полковник Бусаров, офицеры штаба армии Остренко, Олешев, Лебедев, Губанов, Бурыгин, Петухов, Попов также показали пример доблести и отваги, уничтожив до двадцати гитлеровцев. А лейтенант Миненко из танка Т-34 подбил шесть немецких боевых машин. Враг был отброшен. Наступила маленькая передышка.
…Не доходя до штабной землянки, я увидел высокого, стройного человека, идущего мне навстречу. И скоро узнал полковника Георгия Ивановича Хетагурова. Обрадовался старому боевому товарищу. Оказалось, он назначен начальником артиллерии 30-й армии. Но поскольку эту должность уже занимал полковник Мазанов и справлялся с ней успешно, я решил попросить Георгия Ивановича возглавить штаб армии. Он охотно согласился, чем весьма помог нам. Начальником штаба работал полковник Виноградов, но ему было трудновато на этом посту (до войны занимался административной работой). Военный совет фронта утвердил наше решение.
Итак, с 21 ноября у нас новый начальник штаба армии — Г. И. Хетагуров. В первой половине ночи подвели итог боевого дня. Самым опасным было то, что враг вплотную подошел к Ленинградскому шоссе. Бреши в нашей обороне еще больше увеличились (на отдельных участках достигали шести километров). Да и с соседями (на правом фланге 31-я армия Калининского фронта, слева — 16-я армия) тоже тесного взаимодействия уже не было. В этой обстановке во что бы то ни стало следовало иметь резерв.
21 ноября в состав армии прибыла 8-я танковая бригада полковника П. А. Ротмистрова. Танков в ней было очень мало, зато люди дрались отлично. Позже бригада заслужила звание 3-й гвардейской.
Тогда же в полосе нашей армии появилась отходившая под ударами танков и авиации противника 58-я танковая дивизия 16-й армии, недавно прибывшая с Дальнего Востока. Командование Западного фронта передало ее в состав 30-й армии. Пока что мы вывели ее во второй эшелон.
22 ноября войска продолжали вести ожесточенный бой с танками врага, главным образом на левом фланге. Соседу слева было не легче. В тот день неприятель ворвался в Клин и начал теснить войска 16-й армии генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского [31]. Для помощи ей мы направили 107-ю мотострелковую дивизию и один артиллерийский противотанковый полк.
