Рэйчел Ромеро - Кукольник из Кракова
Когда Каролина услышала из уст женщины немецкую речь, ей захотелось спрыгнуть со стола и зашипеть, как разъяренная кошка. Даже Кукольник заметно напрягся, услышав:
– Простите, вы герр Биркхольц?
Из-за женщины выглянул мальчик примерно того же возраста, что и Рена, в черной шапке, почти закрывавшей волосы. В одной руке он держал печенье в форме звезды. Крошки сахара, словно присыпка на пасхальном куличе, прилипли к его губам.
– Да, это я. Чем могу вам помочь? – спросил Кукольник, обращаясь к злой колдунье так же мягко и вежливо, как и к любому посетителю магазина. Но он перешел на немецкий, и само по себе это немного изменило его манеры. Он сидел немного прямее, чем обычно, а его речь была чуть более отрывистой.
– Я ищу подарок на день рождения для дочери моего друга. Ей скоро исполнится три года, – сказала женщина, с явным облегчением услышав, что они говорят на одном языке.
Каролине на мгновение стало жаль женщину, которая, возможно, и не хотела приезжать в Краков. Может, ее муж был немецким офицером или одним из многих бизнесменов, которые приехали в город, чтобы заниматься производством кастрюль и сковородок или военной формы?
Но не важно, почему они приехали. Может, она и ее сын и не настоящие захватчики, но это не делает их желанными гостями в Кракове – и в магазине Кукольника.
– Ух ты! – воскликнул мальчик, проскочил мимо матери и подбежал к полке с плюшевыми игрушками. – Смотри, мама! Зверюшки!
Мальчишка дернул за хвост льва, будто пытаясь его разбудить.
Каролина поморщилась. Польские дети, которых она видела в магазине, не были такими грубыми, и Рене никогда бы не пришло в голову так обращаться с игрушкой.
– Я вижу, – сказала женщина, натянуто улыбнувшись. Выражение ее лица заставило Каролину задуматься, а нравится ли вообще этой женщине ее грубоватый сын в этой черной шапке.
Повернувшись к Кукольнику, женщина спросила:
– Есть у вас что-нибудь для маленькой девочки?
– У меня есть тряпичные куклы, – ответил Кукольник. – И много разных деревянных лошадок, если они ей нравятся больше.
Женщина кивнула.
– Мне посоветовали прийти сюда. Здесь есть другие магазины игрушек, но их куклы несколько примитивны для хорошей немецкой девочки, – сказала она. – Думаю, они больше подойдут местным покупателям. Хотя, я уверена, в нынешние времена они не приносят много дохода.
Кукольник снова занялся куском дерева, резкими движениями ножа снимая стружку. Из этого куска он выреза`л королеву-воительницу, вкладывая в работу свой гнев и горячее желание видеть, как немцы уйдут из города, – даже если сам себе в этом не признавался.
Это уж Каролина, будучи его куклой, должна была знать его сокровенные желания.
– Уже почти двадцать лет местные жители покупают у меня игрушки, – ровным голосом произнес Кукольник. – И, думаю, будут и дальше покупать.
– Понятно, – сказала женщина, и ее щеки стали красными, как ленты в волосах у Каролины. Трудно было не испытывать удовольствия от молчаливого признания женщиной своей вины. Она была груба и заслужила стыд.
Но Кукольник не мог больше игнорировать ее, как бы ему этого ни хотелось. Чем быстрее покупательница выберет игрушку, тем быстрее уйдет. Он со вздохом отложил нож и подошел к ней, чтобы помочь.
В это время сын злой колдуньи тыкал и дергал игрушки – он запихнул печенье в рот, чтобы освободить обе руки. Он сталкивал одну плюшевую игрушку с другой, воображая, что между ними происходит великая битва.
– Р-р-р, р-р-р… – рычал он, заставляя льва набрасываться на муравьеда, которого швырнул о стену.
Каролина села, слегка подавшись вперед, так что могла наблюдать за посетителями сквозь завесу своей челки. Как же ей хотелось, чтобы Кукольник выбросил их вон!
Но Рену, казалось, не беспокоило поведение мальчика. Она улыбнулась ему и сказала:
– Ты любишь животных?
Мальчик оглянулся на нее через плечо.
– Ну да, – сказал он.
– Мой мышонок только что освоил новый трюк, – сказала Рена. – Он теперь умеет танцевать! Хочешь посмотреть?
– Твой мышонок? – Мальчишка бросил льва и с интересом направился в угол, где сидела Рена. Увидев Мыша, он скривился. – Фу! Я думал, ты говоришь про игрушечного мышонка, а не про настоящего. Зачем ты с ним играешь? Разве не знаешь, что они грязные?
– Мыш не грязный, – сказала Рена. – Он очень аккуратный и всегда умывается.
Она провела пальцем по его спинке.
– Видишь? А еще он мягкий.
– Мыши – это вредители, – холодно ответил мальчик и посмотрел на Каролину, словно маленький краснолицый генерал, раздающий приказы и сообщающий неоспоримые факты. – Так говорит мой дядя. Они такие же вредные, как тараканы и вши. Они воруют и разносят болезни.
И тут его взгляд упал на желтую звезду, вышитую на блузке Рены.
– Похоже, ты тоже вредитель.
– Я не вредитель, – сказала Рена. – Я девочка.
И хотя она говорила ровным голосом, Каролина знала, что слова мальчика задели ее.
– Нет, ты еврейка, – сказал мальчик. Прямо на глазах у Каролины его губы искривились и стали похожи на кусок колючей проволоки. – Так что ты не лучше этого отвратительного мышонка. Вам обоим здесь не место. Убирайтесь!
С этими словами он опустил ногу прямо на Мыша.
Рена вскрикнула.
Каролина хотела сделать то же самое, но увидела, что мальчик поднял ногу.
Рена бросилась на мышонка, чтобы защитить его, если мальчик снова захочет на него наступить. Учитывая характер мальчишки, Каролина подумала, что, скорее всего, именно это он и сделает. Мышонок уже был ранен: его задняя лапка и мягкий розовый хвостик оказались раздавлены ботинком мальчишки.
Каролина собрала всю свою волю, чтобы не наброситься на него.
Кукольник, который в это время показывал злой колдунье кукольного младенца, опустил его в колыбель.
– Что случилось? – спросил он. И тут же, посмотрев вниз, увидел Мыша и слезы на глазах Рены.
– Это была просто мышь, – пожав плечами, сказал сын злой колдуньи. – Как ты можешь быть настоящим немцем, если у тебя в магазине мыши и евреи? Разве мы не должны избавиться от всего этого?
Лицо Кукольника побелело от гнева. Он протянул руку и, схватив мальчишку за воротник, оттащил от Рены и ее раненого друга.
– Как ты смеешь?! – прорычал он.
– Уберите руки от моего сына! – взвизгнула злая колдунья.
На мгновение Каролине показалось, что сейчас Кукольник шлепнет мальчика, вместо того чтобы подчиниться ей. Раньше она, как ни пыталась, не могла представить Кукольника в солдатской форме, которая стопкой лежала на дне его шкафа. Но теперь она поняла – он может быть свирепым, если захочет.
Наверно, стать таким мягким, каким он был, стоило ему большого труда.
Прошла еще секунда, прежде чем Кукольник отпустил мальчика.
– Ваш сын жесток, – сказал он, – но он все-таки ребенок. Он делает то, что делают окружающие его взрослые, так что в его поведении виноваты вы, фрау. Уходите из моего магазина и больше не возвращайтесь.
Он отпустил воротник маленького злого колдуна, и мальчик вцепился в мать.
– Не беспокойтесь об этом, – сказала женщина и задрала подбородок, как будто это Кукольник оскорбил ее. – И обещаю вам, что вы потеряете свой магазин… если не больше.
Произнеся угрозу, ведьма схватила сына за руку и потащила его из магазина.
Теперь, когда злые колдуны ушли, Каролина снова могла свободно разговаривать. Перегнувшись через край стола, она позвала:
– Рена!
Она не стала спрашивать девочку, все ли с ней в порядке, – это было бы глупо.
Кукольник изо всех сил старался унять свою ярость, но Каролина видела, что в его глазах, когда он склонился над Реной, все еще вспыхивали искры гнева.
– Мне так жаль, – сказал он и положил руку ей на плечо.
Но Рена не хотела, чтобы он ее утешал. Она не отрывала взгляда от Мыша, который сворачивался клубочком, будто пытался закрыть поврежденные лапки и хвостик.
– Вы чините игрушки, господин Бжежик, пожалуйста, вы сможете его вылечить! – воскликнула Рена. Глаза ее сияли, как два бриллианта, хотя были обязаны своим блеском стоявшим в них слезам. Способность выражать свою боль слезами показалась Каролине печальным волшебством. – Пожалуйста!
– Рена, Мыш – живое существо. А игрушки – нет. Я очень хотел бы ему помочь – больше всего на свете, но я не врач, – сказал Кукольник.
Каролина переступила со стола на его плечо.
– Ты ведь сделал мне тело, чтобы я могла жить с тобой, – прошептала она Кукольнику на ухо. – Это волшебство, правда? Ты можешь сделать то же самое для мышонка, чтобы он мог жить с Реной.
– Ну, это не настоящее волшебство, – проворчал Кукольник. – Это было случайно.
– Ты это сделал, потому что очень захотел, – сказала Каролина. Она решила не обращать внимания на его сердитый тон, ведь он был напуган и расстроен, а от таких чувств могут раздражаться и куклы, и люди. – Это и есть волшебство – вызывать события, потому что ты хочешь, чтобы они стали реальностью.
