Иван Козлов - В крымском подполье
Все же, несмотря на это, партизаны провели 631 операцию: уничтожили 7964 немца, 787 грузовых и 36 легковых машин, 3 танкетки, 23 мотоцикла, взорвали 25 мостов, уничтожили 400 метров железнодорожного полотна и около 40 километров телефонного кабеля. Расстреляли 441 предателя.
В боях погибло 341 партизан, ранено было 241 и пропало без вести 110.
Партизанам пришлось пережить сильный голод. Думали, что немцы в Крыму дольше мая 1942 года не продержатся, и поэтому продовольствие было завезено в лес с расчетом на шесть месяцев. Продовольствие это завозилось главным образом при помощи татар. Они знали партизанские базы и выдали их немцам.
Добывать же продовольствие у врага было очень трудно, потому что хорошие дороги давали немцам возможность усиленно конвоировать свои обозы, сопровождать их танкетками и даже танками. Основная масса русского населения Крыма, сочувствующая партизанам, располагалась более чем в ста пятидесяти километрах от леса, в открытой степной части. Можно ли было рассчитывать на их помощь?
Оставалась надежда на установление воздушной связи с Большой землей и получение помощи оттуда, но зимние месяцы были очень неблагоприятны для полетов.
За одну трудную зиму у партизан умерло от голода двести пятьдесят человек, а те, что выжили, были истощены до крайности.
Действуя в труднейшей обстановке, партизаны все же оказали большую помощь севастопольцам: они всячески мешали движению по железной дороге из Симферополя в Севастополь и по дорогам южного берега Крыма.
Севастополь тоже чем мог помогал партизанам. Штаб партизан послал в город связных. Преодолевая различные препятствия, голодая в течение пяти суток, эти люди пробрались в Севастополь и сообщили координаты партизан. Командование Черноморского флота послало самолет «уточку», и с этого момента наладилась связь партизан с Большой землей.
Нелегко было найти заброшенный в лесу партизанский лагерь и суметь благополучно приземлиться в нем. Недаром за одну эту операцию летчик получил звание Героя Советского Союза.
В связи с тяжелым положением в Севастополе я выдвинул перед обкомом план организации в этом городе партийного подполья и просил перебросить меня туда с группой подпольщиков.
Предложение мое одобрили. Но переброска все время затягивалась: то нет самолетов, то нелетная погода. Наконец 3 июля утром мне сообщили, что самолет готов и вечером мы вылетим.
Я собрал все, что нужно в дорогу, и уже попрощался с семьей, когда в обкоме партии мне сообщили печальную весть: наши оставили Севастополь.
Этот новый тяжелый удар сильно подорвал мое здоровье. Сказалось все пережитое за последний год. Нервы мои не выдержали, болезнь осложнилась, временами я совершенно переставал видеть.
Когда немцы приблизились к Кубани и началась эвакуация крымских работников из Краснодара, я с семьей выехал в город Бийск Алтайского края. Тогда мне казалось, что я уже никогда не вернусь к подпольной работе.
* * *30 августа 1942 года я был уже в Бийске. Жена начала работать в госпитале, сыновья — учениками в токарном цехе завода, я же, после непродолжительной работы в аппарате горкома, был избран секретарем комитета партийной организации большого завода, эвакуированного сюда из Московской области.
После всего пережитого в Крыму — глубокий тыл. Местные люди даже не представляли себе, что такое светомаскировка, воздушная тревога, налеты. Я отдыхал. Расшатанные нервы успокаивались.
Но меня часто мучила одна и та же мысль: я здесь в безопасности, а в Крыму остались подпольщики и партизаны…
И как только зрение мое немножко улучшилось, я написал в Крымский обком, что готов приехать в любое время и на любую работу.
После долгого молчания пришло, наконец, письмо от Владимира Семеновича. Он сообщал, что обком находится в Сочи, в моем приезде пока нет необходимости, но предупреждал: «Будьте готовы к отъезду и ждите вызова».
Я очень обрадовался. Время, однако, шло. Настало лето 1943 года, а вызова из обкома не было.
В конце июля, когда я и надежду было потерял на вызов, позвонил секретарь горкома по кадрам:
— Крымский обком партии просит откомандировать вас в его распоряжение.
Я, не задерживаясь, выехал на юг.
Глава пятая
В Сочи все крымское руководство помещалось в небольшой двухэтажной гостинице, закрытой с улицы густой зеленью тополей и кипарисов. Там я встретил много друзей и знакомых по работе в Крыму. Они жили здесь на положении «командированных», по нескольку человек, в комнате, храня свои «канцелярии» в карманах и портфелях.
Обком деятельно готовился к возвращению в Крым, освобождение которого быстро приближалось.
По вызову обкома уже съехалось много партийных и советских работников, ответственных и технических. И все они, как говорят, «сидели на колесах».
Комплектовались партийные и советские органы для городов и районов Крыма. Устанавливалась связь с эвакуированными из Крыма заводами и фабриками. Разыскивались по Кубани и Кавказу скот, тракторы, сельскохозяйственные машины и другое эвакуированное имущество совхозов и колхозов.
Владимир Семенович встретил меня очень тепло, расспросил о здоровье, о семье. Разговор быстро перешел на волнующую обоих нас тему — о положении в Крыму.
— Там дела жаркие! — Владимир Семенович потирал руки. — Партизаны крепко лупят фрицев.
— Вы связаны с Крымом?
— А как же! Имеем с партизанами регулярную связь по радио и самолетами. Снабжаем отряды продовольствием, обмундированием, оружием и боеприпасами. Из леса вывозим на самолетах раненых, больных и лечим их здесь в госпиталях.
— А как с подпольем?
Он нахмурился.
— С подпольщиками хуже. В некоторых местах есть патриотические группы, которые самоотверженно борются с оккупантами. Кое-где удалось установить с ними связь, но за последние месяцы много провалов. Народ горячий, неопытный, к конспирации относится пренебрежительно, в результате в организации проникли непроверенные люди, даже провокаторы. Много подпольщиков попало в гестапо и погибло. Недавно мы слушали на бюро обкома сообщение о работе подпольных организаций. Сделали серьезные выводы. Теперь нужно подобрать способных руководителей, установить строгую конспирацию, исключить возможность проникновения провокаторов.
Он встал, прошелся по комнате и добавил:
— Но это наше хорошее решение пока только на бумаге.
— Почему?
— Все дело в людей упирается! — ответил он с раздражением. — Сюда к нам народу съехалось хоть отбавляй. А вот нужно дозарезу послать опытного работника и Симферополь для организации партийного подполья, — пересмотрели весь наш актив, перебрали каждого работника по косточкам и такого человека не нашли.
Я ждал, что он скажет дальше. Но Владимир Семенович молчал.
— Если вы не возражаете, я согласен еще раз побывать в подполье, — не выдержал я.
Владимир Семенович улыбнулся.
— Никогда не сомневался в вас, — проговорил он. — Лучшего подпольщика нам не найти. По секрету сказать, в ЦК меня ругали, что мы вас расконспирировали в Керчи.
— Ну вот, давайте я и проберусь в Симферополь.
Владимир Семенович задумался.
— Но ведь в Симферополе вас хорошо знают.
— А я после Керчи себя горазда увереннее чувствую. Немцев мы перехитрим. Они нас недооценивают. Кстати, сколько населения теперь в Симферополе?
— Говорят, уменьшилось наполовину — осталось около пятидесяти тысяч. А что?
— Я думаю, Владимир Семенович, если там найдется даже тысяча предателей, то сорок девять тысяч наших советских людей всегда помогут мне укрыться от врага и делать то, что нужно.
Он засмеялся.
— Раз так, давайте готовиться. Здесь сейчас Павел Романович. Он был представителем обкома у партизан и хорошо знает обстановку в Крыму. Мы его утвердили секретарем нового областного подпольного центра. На-днях он опять летит в лес. Повидайтесь с ним, поговорите, а потом все решим.
В тот же день я встретился с Павлом Романовичем. Мы хорошо знали друг друга по работе в обкоме. Он мало изменился: все такой же тяжеловесный, говорит обстоятельно. Только в черных волосах стала заметна седина да в приветливых карих глазах появился оттенок печали. Сидя на кровати, он простуженно кашлял и тяжело дышал.
Я рассказал ему о беседе с Владимиром Семеновичем.
— Ты, старина, хорошо сделал, что приехал, — сказал Павел Романович. — Полетим вместе. В лесу ребята замечательные. Я там был с сентября 1942 по июль этого года. Вызвали меня с докладом в обком, потом в Москву, в ЦК, потом поехал в Среднюю Азию повидаться с семьей. Недавно только вернулся из этого кругосветного путешествия. Что там, в Симферополе, произошло с подпольщиками за последнее время, толком не знаю. Ознакомься с материалами. В обкоме имеются докладные мои и командира бригады Лугового.
