Иван Черных - Крещение огнем. «Небесная правда» «сталинских соколов» (сборник)
До Минска из Москвы при хорошем движении ехать не более десяти часов. Война научила наших железнодорожников строго придерживаться графика. Поезд отходил в 17.30. Значит, при любых непредвиденных задержках утром они будут в Минске.
Гандыбин не ошибся: в шесть утра на вокзале их встретил адъютант Сурепкина полковник Рыбкин и повел не в город, а по путям в отдаленный тупичок, где стояло около десятка товарных вагонов с одним прицепленным пассажирским; вдоль состава расхаживал часовой с автоматом. Вагоны не наши, немецкие. В пассажирском находился заместитель министра, ожидая Гандыбина. По-приятельски пожал руки прибывших, пригласил в купе, где уже был накрыт стол, с коньяком, дорогими закусками.
— Располагайтесь. Не завтракали еще? Подкрепляйтесь и отдыхайте. Отправят нас только вечером. Состав с секретной дорогостоящей аппаратурой. Потому и вызвал вас. В Москве, как мне доложили, до сих пор орудует банда «Черной кошки». Что о ней можете доложить?
— Ничего нового, — пожал плечами Гандыбин. — Разрабатываем варианты. Думаю, в скором времени покончим с ней.
— Ну-ну. — Генерал-лейтенант открыл бутылку коньяка, наполнил рюмки.
— За победу. В Берлине мы хорошо отметили. — Выпили. Прибывшие и капитан Сережкин предпочитали слушать начальника, молча закусывали. — Никаких изменений, пока я отсутствовал, в ведомстве не произошло?
— Все тихо и спокойно, — ответил Гандыбин. — Надо прийти в себя после Победы. А работы, конечно, непочатый край. Проблема не только с бандой «Черной кошки». Засланных врагов осталось после войны — пруд пруди. — Но о Пименове-Туманове умолчал — лично займется этим делом…
Специальный поезд из столицы Белоруссии, как и обещал Сурепкин, отправился в 17.30. Гандыбин со своим адъютантом разместились в соседнем купе. Другие купе, как случайно установил Гандыбин, тоже пустовали. Точнее, не имели пассажиров, — были заполнены «секретной аппаратурой»: бытовой техникой, радиоприемниками, стиральными машинами, пылесосами, всевозможными фарфоровыми статуэтками, коробками с посудой, носильными вещами. Победители пересылали родственникам подарки…
В пути сопроводителей «дорогой техники» никто не беспокоил. В городах, на узловых станциях долго не задерживали, и состав катил в советскую столицу без всяких задержек и приключений.
С вечера компания снова отмечала День Победы, изрядно зарядилась коньяком и крепко уснула. Гандыбин проснулся от настойчивого стука в дверь вагона. Светало. Их вагон стоял как раз напротив вокзала. В свете от плафона Гандыбин прочитал: «Вязьма». Совсем близко Москва! Кого же принесло в такую рань в их специальный поезд, сугубо конфиденциальный вагон? Что-то, может, срочное, важное?
Начальника решил не будить. Поднялся и вышел в тамбур. Глянул в стекло. Около двери стояли полковник, майор и лейтенант.
Гандыбин открыл дверь. Спросил строго:
— В чем дело?
— Полковник КГБ Шустров, — представился полковник. — Нам срочно приказано прибыть в Москву. Но ближайших пассажирских поездов нет, и нам дежурный порекомендовал ваш. Разрешите? — полковник уже готов был подняться на ступеньки.
— Но, — неуверенно возразил Гандыбин, прикрывая дверь. — Не положено. Не пассажирский вагон.
— Да вы что, не понимаете?! — возмутился полковник. — Срочное задание! Сейчас же откройте дверь!
Гандыбин, наоборот, захлопнул и закрыл замок.
— Сейчас доложу старшему.
Сурепкин долго протирал глаза, никак не соображая, чего от него хотят. Гандыбин повторил настойчивость полковника.
— Полковник КГБ, говоришь? — переспросил Сурепкин.
— Так точно. Ему, видите ли, дежурный по вокзалу рекомендовал. Говорит, по срочному делу вызывают в столицу.
Сурепкин почесал затылок.
— Пусти. Хрен с ним, не помешает, — принял решение генерал-лейтенант. — Определи им место в купе у туалета, там, кажется, пусто.
— Есть!
Гандыбин на всякий случай поверх спортивного костюма, в котором спал, накинул генеральский мундир и пошел открывать дверь.
У кагэбэшников, кроме портфелей, никаких вещей не было, они ловко и быстро вскочили на подножки и молча прошмыгнули мимо генерала, не обратив внимания ни на его погоны, ни на начальнический вид.
— В последнее купе, — сказал им вдогонку Гандыбин и тут только подумал, что надо было бы проверить документы. Теперь было как-то неловко останавливать их. Махнул рукой — кагэбэшники, лучше с ними не связываться. Закрыл дверь и ушел на свое место. Сосед его издавал громкие рулады, ничего не слыша и во сне не предвидя, какие события развернутся вскоре…
Гандыбин начал было дремать, когда услышал, как открывается дверь купе. Он удивился — на всякий случай он закрыл ее на запор. Как же так? В проеме стоял майор, тот самый коллега полковника КГБ, держа в руках пистолет, направленный на него.
— Тихо! — сказал негромко, но властно. За его спиной, увидел Гандыбин, лейтенант тащил к двери радиоприемник. Понял: ограбление. Не раздумывая, сунул руку под подушки, где лежал ТТ. Но выстрелить не успел — майор опередил.
Гандыбин не сразу потерял сознание. Он видел и слышал, как майор связывал капитана Сережкина, его адъютанта, и обещал оставить в живых, если тот будет «паинькой», как заходили потом полковник и лейтенант, согласовывали, какие вещи брать. «Черная кошка», — только теперь запоздало догадался Гандыбин. Как он просчитался! И Пименов-Туманов останется безнаказанным. Он явственно появился в воображении, на своем самолете, подхватил Гандыбина и понес его в черную бесконечную бездну.
* * *Ирине удалось связаться по телефону с Александром (полк, которым он теперь командовал, базировался в Новозыбкове) и намеками объяснить, что Гандыбин узнал в нем «сына врага народа» и намерен после командировки — в настоящее время уехал в Минск — предпринять разоблачающие действия.
— Хорошо, — сказал Александр. — Я завтра постараюсь быть в Москве.
— Может, мне обратиться к Меньшикову, Омельченко, они в столице, приглашены на Парад Победы, и все им рассказать?
— Не надо. Я сам все расскажу Василию Сталину. Мы познакомились, когда я получал звезду Героя. Разговорились и выяснили, что участвовали вместе не в одном воздушном бою.
— В таком случае жду. Позвони, когда приедешь…
Василий Сталин — это тот, кто поможет восстановить Александру его безупречную фамилию и справедливость, размышляла Ирина. Вот тогда несдобровать самому Гандыбину. Василий, несомненно, доложит отцу, а Сталин и не таких за клевету ставил к стенке. Ежов вон каким монстром был, а не посчитались ни с его высоким положением, ни с прежними заслугами. И все-таки на душе было тревожно. Неопределенность всегда ее волновала, а тут судьба любимого. Без Александра она не представляла себе дальнейшую жизнь.
Разные мысли кружили ей голову, и чтобы успокоиться, она взялась за уборку квартиры. Телефонный звонок прервал ее занятие.
— Ирина Абдулловна Гандыбина, супруга Аркадия Семеновича? — спросил незнакомый мужской голос. Она растерялась и не знала, что ответить. Она уже не считала себя его супругой. Но не объяснять же незнакомому человеку.
— Да, — наконец неуверенно ответила она.
— Знаю, что вы мужественная женщина, и все-таки советую взять себя в руки. — Помолчал. — Я должен сообщить вам печальное известие, ваш супруг генерал Гандыбин погиб. Надо будет подъехать в госпиталь Бурденко, в морг, и опознать… тело.
Такое и во сне ей не снилось. Она чуть не воскликнула от радости: «Есть Бог на свете!»
— Хорошо, — поспешила она ответить. — Подъеду. — И опомнившись, что слово «хорошо» не к месту, положила трубку. Невольно глянула в окно. На улице светило яркое июньское солнце. Гомонили воробьи, а на подоконнике ворковали голубь и голубка, предвещая ей скорое свидание с любимым и безоблачную, счастливую жизнь.,
Она поехала в госпиталь. Чтобы самой убедиться, что нет больше тирана Гандыбина. И, увидев его холеную физиономию, — пуля попала в грудь, в самое сердце, — снова невольно порадовалась. К ней подошел капитан в милицейской форме, представился:
— Капитан Сережкин. Бывший адъютант Аркадия Семеновича. Мы вместе ездили в командировку. На обратном пути, в Вязьме, на нас напала банда «Черная кошка». Меня и генерала Сурепкина только избили. Не знаю, за что пощадили. Может, за то, что не успели выхватить оружие.
Ирине снова в голову пришла народная поговорка — «Есть правда на земле, а на небе Бог!»
Она ожидала, что генерал Сурепкин, начальник и, видимо, друг Аркадия, захочет с ней поговорить. Но на другой день, приехав в госпиталь Бурденко на процедуры, услышала еще одно потрясающее известие: генерал Сурепкин застрелился. Беспробудно пил в госпитале, а потом пустил себе пулю в лоб. То ли не выдержал своего ротозейства, то ли жадность погубила — такое богатство проворонил! Ирина и к этой нелепой гибели отнеслась без сочувствия — у каждого свой рок.
