Милорад Гончин - Неуловимый Вальтер
— Что я мог сделать? Ведь было договорено, что руководитель местных коммунистов должен был прийти на встречу, а пришел, как вы знаете, мальчик. Он сказал, чтобы я шел на соседнюю улицу, где встречусь с человеком, которого жду. Я пошел — и на́́ тебе! А может, агенты были неосторожны, и он их заметил? — оправдывался Шучро, пытаясь переложить ответственность на других.
— Да, были неосторожны, — согласился Фест. — Поэтому нам и пришлось прибегнуть к вашему аресту. Это был единственный выход, чтобы обмануть противника и рассеять его подозрения. Вам снова можно включаться в их работу.
— Подозрения не рассеялись, господин оберштурмбанфюрер, — вздохнул Шучро, — коммунисты велели мне предстать перед их комиссией и доложить о работе. Очевидно, сомневаются в моей «преданности» их делу.
— Не нужно мешать, — успокоил его Фест. — Мы блокируем место встречи и схватим членов этой комиссии. Идите туда обязательно.
— А что будет потом? — спросил Шучро. — Они убьют меня. Вы разве не помните, господин оберштурмбанфюрер, что они сделали с Надой Вранковичевой, когда узнали, что она доносчица?
Фест понял, что поступил неосмотрительно, предлагая Шучро помочь обнаружить и арестовать троих коммунистов и тем самым отступить от главной цели — схватить руководство партийной организации Сараева. Он решил исправить положение.
— Я хотел бы знать ваши истинные намерения.
— Эх, прежде всего я ушел бы из города. Может быть, есть дела и в другом месте?
— Есть, — подтвердил Фест, — подождите минуточку, полистайте газеты.
Он повернулся к стальному сейфу и захлопнул дверцы. Поигрывая ключом, вышел в другую комнату, к оберштурмфюреру Фрику.
— Пожалуйста, присаживайтесь, — предложил Фрик старшему по чину офицеру, указывая на кресло.
Фест остался стоять и осведомился:
— Вы уже решили, кого будете забрасывать к партизанам, действующим в окрестностях Сараева?
— Изучаю такую возможность. Надежного человека еще не подобрал. Есть несколько на примете. Вот, прочтите фамилии, некоторых вы знаете. — Фрик вытащил из папки, лежащей на краю стола, лист бумаги.
Фест быстро пробежал глазами по списку и произнес ничего не значащую фразу:
— Разумеется, кое-кто из них подходит...
Фрик посмотрел в список, пытаясь угадать, на ком остановился Фест, но тот продолжал:
— Этот Шучро сидит в моем кабинете. Он согласен, оберштурмфюрер, уехать из Сараева, а у нас есть причины позволить ему исчезнуть отсюда. Он до некоторой степени скомпрометирован, но не по своей вине. Усташские агенты настоящие бестолочи и многое испортили там, у здания банка.
— Не сомневаюсь, что Шучро может быть нам полезен, когда уйдет в партизаны, — согласился Фрик.
— Его появление может все-таки вызвать подозрение. Партизаны по нескольку раз проверяют каждого новичка, пришедшего из города, — предупредил Фест.
— Не беспокойтесь, господин оберштурмбанфюрер, мы придумаем убедительную легенду и научим Шучро, как вести себя в новой обстановке. Нам важно его настроение и желание сотрудничать.
— Хорошо! Вы подготовьте Шучро. В какое место вы намерены его направить?
— В Фойницу, в партизанский тыл. Там можно больше узнать и проще будет работать.
— Ладно, Фрик. Только побеспокойтесь о связи и регулярно знакомьте меня с донесениями Шучро.
— Я все сделаю.
— Пойдемте к Шучро, — предложил Фест.
Оба в хорошем настроении вошли в просторный кабинет, и Фест широко улыбнулся:
— Господин Шучро, мы исполнили ваше желание.
Шучро выронил газету, благодарно посмотрел на Феста и стал ждать, когда тот сообщит ему свое решение.
— Оберштурмфюрер Фрик займется вашей подготовкой и отправкой. Вы считаете, что там, среди партизан, вам будет легче работать?
— С ними я хорошо знаком и быстро приспособлюсь. А эти подпольщики в городе! Никогда не знаешь, о чем они думают и что готовят.
— Да, у них неплохая конспирация, — согласился Фест. — Пожалуйста, перейдите с Фриком в другую комнату и приступайте к конкретным делам.
ЗВОНКО ДУГОНИЧ ПОЛУЧАЕТ ЕЩЕ ОДНО ЗАДАНИЕ
Вальтер неожиданно захотел встретиться с Звонко Дугоничем (Миле), чтобы получше ознакомиться с обстановкой в зенитной батарее. Дугонич хорошо подготовился, и разговор сразу стал непринужденным, совсем не таким, как во время их первой встречи, когда он опасался откровенно говорить с Вальтером.
— Как ты приспосабливаешься к новой роли? — спросил Вальтер.
— Все идет хорошо. Даже лучше, чем я ожидал. Я создал надежную группу. Оружие, снаряды и другие военные материалы собираем и складываем в укромное место.
— Меня интересуют твои самые ближайшие помощники.
— Мирослав Педишич и Франьо Халер. За обоих могу ручаться, что выполнят любое, самое трудное задание, даже если придется рисковать головой. Брат Педишича погиб в партизанах. Он был летчиком.
— Звонко, ты коммунист? — спросил Вальтер.
— Конечно, уже давно! С коммунистами Пенезичем, Евремовичем, Смиляничем и другими я дружил в Белграде и Ужице еще перед войной.
— И стал членом КПЮ?
— Официально, скажу тебе, никто меня не принимал, но...
— Хорошо, хорошо, — понял Вальтер своего собеседника и добавил: — Надежным товарищам, опытным бойцам в борьбе против врагов и предателей действительно место в рядах КПЮ. У нас практикуется кандидатский стаж, и тебе надо его пройти.
— Спасибо за доверие, — поблагодарил Дугонич.
— От тебя зависит, как долго ты будешь кандидатом. Учитывая твою прежнюю деятельность, готовность бороться, я верю, что ты скоро станешь членом КПЮ, — продолжал Вальтер.
— Сделаю все, чтобы это скорей осуществилось, — пообещал Дугонич.
— Посмотрим, но теперь о другом. — Вальтер, видя, что Дугонич взволнован и обрадован, подождал. — Ты, дружище, встречаешься с главарями четников?
— Иногда, по их желанию. Могу этого избегать.
— Не надо, Звонко. Будь только осторожным и осмотрительным. Хорошо запоминай, чем четники интересуются, и тотчас меня извещай. Нам нужно, чтобы ты заслужил их доверие. Это необходимо для одной операции.
— Не собираетесь ли вы меня послать к ним? — поинтересовался Дугонич.
— Ничего конкретного сказать не могу. Это зависит от того, как будут развиваться события. Но будь готов ко всему. Понимаешь, мы тебе вполне доверяем.
— Не надо мне объяснять. Я готов выполнить любое задание. А спросил я просто так, — сказал Дугонич.
— И Педишича подготовь к сближению с четниками.
— Он уже встречался с ними.
— Значит, вы уже дело делаете. Очень хорошо. — Вальтер, довольный, потер руки. — Только, знаешь, в городе говорят, что в батарее на Грдне занимаются саботажем и она не стреляет по вражеским самолетам. Я знаю, что это так, но неприятель не должен знать ничего о ваших действиях. Найдите способ прекратить подобные слухи, иначе усташи и гестаповцы могут вас арестовать. А это нам совсем не нужно.
— Не знаю, кто такие слухи распускает.
— Кто-то из вашей среды. Может быть, провокатор.
— Проверю.
— И формируйте боевые группы, чтобы вы могли дать отпор, на случай если враг попытается предпринять что-то против вас.
— Мы подготовимся, обещаю. Им нас не одолеть.
— Мне хотелось бы чаще встречаться с тобой, но я очень занят, — сказал Вальтер. — Контакты с тобой будут поддерживать Йоцо и Франя. Они будут принимать от вас оружие, военное снаряжение, а тебя будут информировать о положении в городе и на освобожденной территории. Не беспокойся, и я иногда буду заходить к тебе, когда позволит время, — пообещал Вальтер.
НЕОЖИДАННОЕ УБЕЖИЩЕ В УСТАШСКОЙ ТЮРЬМЕ
Преодолевая внутреннее беспокойство, Вальтер спешил на условленную встречу с Звонко Грбацем (Путником) и поручиком Жигманом из военно-полевого суда. Налаживанию сотрудничества с Жигманом Вальтер придавал особое значение. Прямой угрозы ареста для него не было, поскольку во внутреннем кармане его пиджака лежали надежные документы на имя немецкого гражданина Эугена Эништа, изготовленные так умело, что ничем не отличались от подлинных. Если бы случилась провокация или проверка документов, то Вальтеру пришлось бы объясняться по-немецки, но это не представляло для него трудности по той простой причине, что он отлично овладел языком еще в торговой школе.
По тротуару шел пожилой человек с книгами под мышкой, и Вальтеру он показался похожим на Андра, учителя немецкого языка в белградской торговой школе. Вальтер сразу почему-то вспомнил, каким строгим и требовательным был этот учитель, который всегда повторял ученикам: «В вашей будущей профессии, запомните, знание иностранных языков будет иметь особое значение». Всем в классе приходилось реагировать на это предупреждение, и каждый старался серьезно относиться к учебе, чтобы не позориться перед своим учителем.
