Андрей Баширов - По ту сторону Гиндукуша
— Хорошо, — сказал Абдур Рахим после краткого замешательства. — Раз ты так решил, то пусть так и будет.
* * *Бледный и взволнованный, Ниязов метался по фойе гостиницы.
— Куда они их увели, а? — спрашивал он у Андрея Васильевича. — Где Фарид? Они нам его отдадут или нет? Почему ребят сразу после пресс-конференции разлучили с отцами? Они что, боятся, что родители и двух других тоже уговорят? Или они хотят заставить Фарида отказаться от своих слов? Надо немедленно найти Абдур Рахима и поговорить с ним! Куда он подевался? Я пакистанцев спрашивал: «Где он?» — а они только плечами пожимают — скоро-де приедет. Жулики!
— Ищем мы его, ищем, — успокаивал Ниязова Андрей Васильевич. — Никуда он теперь не денется. Фарида они все же нам отдадут, иначе вселенский скандал будет. Его ответ ведь все слышали, в том числе и иностранные журналисты. А почему он время тянет — тоже понятно. Это у афганцев вообще такая манера подлая, да и обидно Абдур Рахиму, что эдакий прокол вышел. Все, казалось, предусмотрели, мозги ребятам как надо промыли, такой хороший балаган устроили, а тут на тебе — Фарид взял да и подвел при всем честном народе. Сейчас небось у себя в штаб-квартире Исламского общества собрались и друг с другом отношения выясняют — кого, дескать, козлом отпущения за этот провал делать будем? Ничего, появится Абдур Рахим, не беспокойтесь.
Через несколько часов, уже во второй половине дня, объявился долгожданный Абдур Рахим вместе с Фаридом и его отцом. Сохраняя постное выражение на бородатой физиономии, Абдур Рахим передал узбеков делегации вместе с подарком на дорожку — скатанным в рулон ковром и парой экземпляров Корана в придачу. Кисло посмотрев, как собравшиеся поздравляют Фарида, он хитро прищурился и обратился к Ниязову:
— Вы ведь прямо сейчас в аэропорт едете, да? У нас к вам есть предложение — если хотите, мы могли бы подвезти туда Юсуфа и Карима попрощаться с отцами. Как знать, может быть, они в последний момент передумают и домой захотят, э?
— Ну уж нет, хватит с нас! Переведи ему, пожалуйста, Андрей. Вы, моджахеды, люди несерьезные. Обещали ребят отдать, а сами что устроили? Вам что, хочется отцов еще помучить? Или в аэропорту другую пресс-конференцию устроить? Не надо! Если Юсуф или Карим когда-нибудь решат на родину вернуться, то сообщите об этом советскому послу, как положено, а он сообщит нам, а пока — салям алейкум!
В аэропорту Андрей Васильевич подсел к ожидавшему посадки Фариду и расспросил его о том, что было после пресс-конференции.
— Плохо мне было, — сказал Фарид. — Заперли меня пакистанцы в гостинице в моем номере, а потом Абдур Рахим вместе с самим Раббани пришли.
— Ругались? Грозили? — спросил Андрей Васильевич.
— Нет, но очень долго меня упрекали: «Мы тебе поверили, ты нам был как брат, ты нам обещал, что откажешься домой ехать, а сам взял и обманул!» Спрашивали — может, я передумаю? Я им, хоть и страшно было очень, все же еще раз сказал — нет, я уже решил, еду домой.
— Да уж, крепко ты их обидел. Так им и надо! Ну ничего, теперь у тебя все позади, постарайся об этом забыть. Прощай, и всего доброго!
Глава шестая
ЯНВАРЬ — МАРТ 1991 ГОДА
В течение всего 1991 года положение правительства Наджибуллы становилось все более сложным. В конце марта под ударами моджахедов пал один из крупнейших правительственных гарнизонов в городе Хосте.
Продолжая оказывать военную и экономическую помощь Кабулу, советское правительство одновременно проводило переговоры с США о прекращении поставок оружия в Афганистан с 1 января 1992 года. Это соглашение, при всей кажущейся его сбалансированности, играло на руку только моджахедам, которые сохраняли возможность пополнять свои запасы оружия за счет поставок через никем не контролируемую границу из Пакистана, Ирана и других источников. В силу этого моджахеды оставили без ответа предложение генерального секретаря ООН о создании в Афганистане коалиционных органов власти с участием всех политических сил страны.
США, которые все десять лет афганской войны закрывали глаза на попытки Пакистана создать ядерное взрывное устройство, после вывода советских войск из Афганистана в значительной мере утратили прежний интерес к Исламабаду как к своему стратегическому партнеру в регионе. В октябре 1990 года Вашингтон ввел в действие законодательную «поправку Пресслера», в соответствии с которой американская военная помощь Пакистану, как государству, ведущему разработки ядерного оружия, была полностью прекращена, что повлекло за собой резкое ухудшение американо-пакистанских отношений.
Огромный голубой автобус стремительно мчался на машину. Андрей Васильевич лихорадочно переключил скорость с четвертой на третью, вжал педаль газа до самого пола, чтобы уйти от столкновения и… не успел. Голубое чудовище налетело сбоку на автомобиль, но не ударило, не смяло, а плавно, словно сквозь масло, прошло через него…
…Судорожно дернувшись всем телом, Андрей Васильевич проснулся. «Слава Богу, это только сон», — с облегчением подумал он, встал и начал собираться, чтобы поехать вместе с посольским водителем, пакистанцем Хуссейном, именуемым еще просто Хуся, в Равалпинди. Хуссейн, проработавший в посольстве двадцать пять лет и хорошо знавший не только все окрестности, но и круг интересов своих советских хозяев, предложил на днях свозить Андрея Васильевича в магазин инструментов и дачных принадлежностей, намекнув, что хотел бы получить в качестве гонорара за свои добрые услуги несколько бутылок пива, которое ему посоветовали-де пить как лекарство.
Кошмарный сон, разбудивший Андрея Васильевича, имел под собой реальные основания. С началом американской военной операции против иракского президента Саддама «Буря в пустыне» по Пакистану прокатилась мощная волна антиамериканских демонстраций. Власти не допустили никаких шествий в самой столице, однако некоторые ее жители нашли иные формы выражения протеста. Например, водители грузовиков и голубых городских автобусов, ходивших от университета имени «основателя нации» Мохаммеда Али Джинны в город через дипломатический квартал, устроили форменную охоту на автомобили с бледнолицыми пассажирами, не очень-то разбирая при этом, американцы они или нет. До прямых наездов дело, правда, не доходило, однако было отмечено немало случаев, когда пакистанские водители норовили вытолкнуть легковушку с дипломатическим номером на обочину или как бы невзначай зацепить ее кузовом.
Американцы, а вместе с ними и европейцы благоразумно попрятались по домам, решив переждать опасность. Так же стоило бы поступить и Андрею Васильевичу, однако русский «авось» перевесил доводы здравого смысла, да к тому же что прикажете делать весь выходной день за стенами опостылевшего посольского городка?
Испытывая прилив утренней бодрости и легкое волнение от предстоящей в это тревожное время поездки в густонаселенные простым народом районы Равалпинди, Андрей Васильевич отправился в гараж, где его поджидал Хуссейн. Через полчаса езды Андрей Васильевич уже бродил по просторному крытому рынку, состоявшему из нескольких десятков мелких лавчонок, дивясь обилию и никогда не виданному им ранее богатому выбору советской бытовой техники. Здесь предлагали несколько моделей телевизоров «Юность» и «Шилялис», в том числе цветных и в деревянном корпусе, стиральные машины «Вятка», холодильники «Зил» и «Бирюса», утюги, кондиционеры бакинского завода и даже обыкновенные ученические тетрадки в линеечку, по две копейки, с вложенными в них трогательными розовыми промокашками. Все это добро было контрабандой вывезено из России в Пакистан через Среднеазиатские республики Союза и воюющий Афганистан. В той самой лавке, о которой говорил Хуссейн, среди элегантных и легких японских электрических лобзиков, пил и дрелей выделялась своей незатейливостью и простотой исполнения солидно возлежавшая на полке отечественная бензопила «Дружба», вызвавшая у Андрея Васильевича краткий приступ патриотизма и ностальгии по родине.
Не обнаружив искомого инструмента, Андрей Васильевич и Хуссейн вышли на улицу. Хуссейн, сообщивший, что ему срочно нужно отойти кое-куда по совершенно неотложному делу, скрылся за углом, оставив Андрея Васильевича созерцать в одиночестве вывески многочисленных лавочек и магазинов, густо облепившие стены домов по обе стороны пыльной и изрядно засоренной целлофановыми пакетами, обрывками газет и прочим мусором улицы. Торговцы не страдали излишней скромностью — на глаза Андрею Васильевичу сразу попались несколько вывесок над крошечными магазинчиками с горделивыми названиями — «Дворец народных промыслов», «Центральный центр ковров и паласов», «Большой ювелирный салон» и так далее в том же духе. Единственно, на что не хватило фантазии, а может быть, и смелости предпринимателей, так это объявить себя поставщиками двора его императорского величества. Тут же ютились три крохотные клиники. «Доктор капитан Юсуф» — прочитал Андрей Васильевич надпись над одной из них. «Доктор хирург подполковник Ахмад», «Клиническая служба доктора майора Хамида» — гласили вывески на дверях двух других. Доктора, бывшие, видимо, в недавнем прошлом военными эскулапами, проявили истинно армейскую заботу о чистоте и дисциплине, добившись от городской администрации установки рядом с их заведениями небольшого фанерного щита на двух металлических ножках, на котором было начертано суровое обращение к жителям Равалпинди с требованием не позволять себе мочиться в этом месте улицы.
