Юань Цзин - Особое задание
Девочка отсалютовала ему и сказала:
— Мы поймали шпиона. Он из Луцзяндуна!.. — Она нагнулась к его уху и что-то прошептала. Потом выглянула из двери и махнула рукой. Ребята гурьбой вошли в комнату, подтолкнув туда и У Чжи.
— Вот он, товарищ председатель, а это его пистолет! — сказала девочка и подала старику пистолет. Тот взял его, осмотрел, прищурив окруженные сетью морщин глаза, потом спросил У Чжи.
— Так ты пришел из Луцзяндуна?
— Да, из Луцзяндуна. — У Чжи решил, что сейчас уже не стоит скрывать правду.
Ребята зашумели.
— А еще не сознавался!
— Говорил, что из Пайфандуна!
— Обмануть хотел!
Тут У Чжи не сдержался и возразил:
— Из Луцзяндуна сюда могут прийти не только бандиты и шпионы! Сначала надо разобраться…
Председатель подмигнул ребятам и тепло сказал:
— Вы поступили правильно! А теперь идите по своим делам, а этого человека оставьте здесь.
Пионеры вышли, шумно обсуждая происшествие.
У Чжи назвал свое имя и должность, подробно рассказал председателю о том, как он получил партийное задание, как пробирался в советский район и попал к бандитам, как ему удалось выбраться из бандитского гнезда и как ребята, приняв его за шпиона, задержали и привели в деревню.
Председатель спокойно слушал его, не спуская с него своих внимательных глаз. Когда У Чжи окончил рассказ, он подошел к нему и крепко пожал руку:
— Извини, товарищ У, произошло недоразумение. Молодая гвардия несет у нас дозорную службу. Несколько дней назад на этой же дороге они задержали настоящего шпиона, пробиравшегося к нам из Луцзяндуна, и мы наградили их красным вымпелом. Теперь они еще больше стараются. Ты попал к своим и, я думаю, не будешь на нас в обиде за это недоразумение.
— Ничего, ничего! — обрадованно сказал У Чжи. — Я просто поражен поведением этих ребят. Они проявили настоящую бдительность и высокое чувство ответственности! — Затем он спросил председателя, где находится штаб Красной армии и можно ли найти туда проводника. Тот ответил, что штаб находится в селении Цинцаопин и ему следует встретиться там с начальником политотдела товарищем Фу.
— Сделаем так, — сказал под конец председатель, — ты сейчас пойдешь в столовую и поешь, а я пока найду для тебя проводника, — он достал маленькую книжечку, вырвал из нее талон на питание и вручил этот талон гостю.
У Чжи пошел в столовую. Там его сытно накормили и даже не взяли денег. Пообедав, У Чжи вернулся к председателю. Тот уже закончил ремонтировать мотыгу и беседовал с задержавшей У Чжи девочкой. Когда вошел У Чжи, он представил ее гостю:
— Это председатель нашего молодогвардейского отряда Су Цзинь-хуа. Она у нас замечательная девочка и рада помочь тебе — показать дорогу в Цинцаопин.
Цзинь-хуа отсалютовала У Чжи, смущенно покраснела и улыбнулась. Милая улыбка на пунцовом лице сделала ее похожей в эту минуту на нераскрывшуюся розу. У Чжи пожал ей руку и спросил:
— Ты уже пообедала?
— Да.
— Хорошо, я сейчас переоденусь, и мы пойдем.
У Чжи вышел в другую комнату, снял свою крестьянскую одежду, надел заранее приготовленные брюки навыпуск и куртку-сунятсеновку[25], сложил свои вещи и, тепло попрощавшись с председателем, вслед за девочкой вышел из комнаты.
Когда они оставили позади деревню, У Чжи не выдержал и спросил свою спутницу:
— Цзинь-хуа, очень меня интересует один вопрос: как ты узнала, что я пришел из Луцзяндуна?
— Теперь я, конечно, могу тебе сказать. — Девочка лукаво улыбнулась. — На лице у тебя действительно это не было написано, но по одежде заметно…
— Это как же? — У Чжи внимательно осмотрел свою одежду. — Ведь я переоделся!
— А посмотри на туфли!
Он нагнулся и сразу все понял.
— Красная пыль!
— Правильно! Прошлый раз, когда мы поймали шпиона, мы тоже только по этому признаку и догадались, что он пришел из Луцзяндуна.
Они разговорились. У Чжи спросил ее, как у них в деревне крестьяне расправлялись с кулаками и делили землю. Цзинь-хуа начала обстоятельно рассказывать:
— У нас в деревне Хэтаошу был один богач. Ходил он всегда, в длинном халате и цветном джемпере, а на голове носил крышку…
— Какую еще крышку?
— Ну шапку такую, все равно как из половинки выеденной тыквы. А наверху красный шарик.
— «Тыквенную шапку», значит, ха-ха!
— Так вот, когда крестьянский союз потребовал, чтобы он вернул награбленные деньги, он отказался. А у него было восемь слитков золота, которые он зарыл под дверью комнаты своей наложницы. Тогда крестьяне сорвали с него халат и джемпер, набросили ему на плечи рогожу, чтобы «не так жарко было», а на голову вместо «тыквенной шапки» надели склеенный из зеленой бумаги высокий колпак с цветной кисточкой. Окружила его толпа крестьян, вооруженных пиками, и вывела на деревенскую площадь. Там его заставили кричать: «Я тот самый Шао Тин-сюань, который драл с людей три шкуры! Я принимал зерно большой мерой, а выдавал маленькой! Когда людям было совсем туго, я давал им взаймы отруби, а осенью требовал с них первосортный рис!» Да, да, так и было! Мой отец, например, вынужден был отдать мою сестренку в возрасте семи лет в дом ее будущего мужа…
Девочка замолчала и отвернулась, на глазах у нее блеснули слезы. Некоторое время они шли молча, затем она заговорила снова:
— Крестьяне ему тоже кричат: «А теперь ты будешь требовать с нас первосортный рис?» Он уронил голову на грудь и, не смея поднять глаза на людей, повторял: «Никогда не буду, никогда не буду!» Возбужденные крестьяне долго водили его по деревне, а как радовались мы, ребятишки, и говорить нечего!
Слушая рассказ девочки, У Чжи невольно вспоминал свою родную деревню, свое детство. «Ну ничего, придет Красная армия и к нам в Хэбэй! Только когда это будет?..»
За разговорами они не заметили, как поднялись на высокую гору. Небо быстро затянуло темными тучами, налетел ветер, и вскоре на землю упали первые крупные капли дождя. А через минуту с неба хлынули целые потоки воды. Желтая глина под ногами стала расползаться, и У Чжи с трудом удавалось сохранять равновесие. Цзинь-хуа, ловко балансируя руками, быстро шла вперед. Заметив, что спутнику трудно идти, она протянула ему руку:
— Держись за меня, тебе так легче будет!
У Чжи стало не по себе. «На что это будет похоже, если меня, взрослого, не хромого и не слепого мужчину, будет поддерживать девочка, почти ребенок!»
— Нет, нет, я сам! — решительно отказался он.
— Да держись же! — настаивала Цзинь-хуа. — Ты ведь не привык ходить по таким дорогам, — она схватила его за рукав. — Клади руку мне на плечо и не упадешь!
Покрасневший У Чжи продолжал отказываться и, неосторожно повернувшись, упал, увлекая ее за собой.
— Все это из-за того, что ты меня не слушаешься! — сказала она и со смехом поднялась с земли. У Чжи не стал больше церемониться, и, крепко взявшись за руки и поддерживая друг друга, они побежали дальше. Вскоре показалась большая кумирня, в которой они решили переждать дождь.
В кумирне этой расположился взвод бойцов Красной армии. Здесь же от дождя укрылась группа девушек-санитарок. У Чжи пришлось слышать немало вздорных вымыслов о девушках из Красной армии. Конечно, он не верил этим вымыслам, но все же было интересно посмотреть на них своими глазами. Оказалось, что это простые, молодые и жизнерадостные девушки. Как и остальные бойцы, они были в обмотках и фуражках с пятиконечными звездочками, но, кроме обычного военного снаряжения, они носили санитарные сумки и повязки Красного Креста. Когда У Чжи с Цзинь-хуа вошли в кумирню, несколько девушек плясали и пели. Они сразу окружили Цзинь-хуа, называя ее сяогуем[26], и затормошили девочку.
— Сяогуй, спой нам!
— А если не умеешь петь, то станцуй!
— Разве я могу так хорошо петь, как вы! — смущенная их вниманием, отказывалась Цзинь-хуа. Но девочку уговорили, и в кумирне зазвучал ее звонкий голосок:
Вперед заре навстречу,
Товарищи в борьбе!
Штыками и картечью
Проложим путь себе!
Смелей вперед, и тверже шаг,
И выше юношеский стяг!
Мы — молодая гвардия
Рабочих и крестьян!
Мы — молодая гвардия
Рабочих и крестьян![27]
Когда она закончила песню, дождь уже стих, и девушки торопливо покинули кумирню. Направился было к выходу и У Чжи, но Цзинь-хуа остановила его. Потом подошла к одному из красноармейцев и сказала:
— Сяо Чжан, разреши тебя побеспокоить! Ты не мог бы дать этому товарищу свою доули?
Боец снял с гвоздя новую доули и подал ее У Чжи.
— А что останется тебе, если я возьму ее? — попытался отказаться У Чжи..
— Бери, бери, не стесняйся!
У Чжи наклонился к Цзинь-хуа и зашептал:
