Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Кронин Арчибальд Джозеф

На следующее утро Генри пришел в редакцию в бодром настроении. Он был готов ко всему. Ждать пришлось недолго. Мисс Моффат, не успев поздороваться, протянула ему предназначенную для раздачи прохожим афишку, покрытую подтеками еще не просохшей типографской краски, и сказала:

– Они купили «Моссбернскую хронику».

Он мог бы это предвидеть! Моссберн находился всего в двенадцати милях от Хедлстона, а Герберт Рикаби, престарелый издатель «Хроники», еженедельника, печатавшего материалы, касающиеся только этого сельскохозяйственного района, давно уже хотел продать ее. Хотя возможности «Моссбернской хроники» были пока очень невелики, однако ее можно было использовать для начала кампании и дальнейшего расширения операций. Генри просмотрел афишку. В ней сообщалось о переходе газеты в новые руки, а также о том, что теперь она называется «Ежедневной хроникой» и ее всегда можно будет найти в Хедлстоне и его окрестностях. Затем шли преувеличенные восхваления ее будущих достоинств.

Мисс Моффат внимательно следила за выражением его лица.

– Человек десять с биржи труда раздают эти афишки сотнями, а у вокзала расхаживают сэндвичмены.

– Ну что ж, – сказал Пейдж, – по крайней мере, мы знаем теперь, чего нам ждать.

Сперва ему захотелось собрать всех сотрудников и обратиться к ним с речью, но в этой идее было что-то театральное, глубоко чуждое его натуре, и он тут же отбросил ее. Он дождался десяти часов и, как обычно, пошел по коридору на утреннее совещание. Все пятеро заведующих отделами были уже там и встретили его таким глубоким молчанием, что, хотя ему было совсем невесело, он заставил себя улыбнуться:

– Ну, господа, кажется, у нас появился соперник. Насколько я могу судить, вы все уже видели это. – И он показал им афишку.

– Еще бы! Ими весь город наводнен, – сказал Хорас Балмер, заведующий отделом рекламы. – Обклеены все щиты братьев Халли. И это после всего, что мы для них сделали. Просто непорядочно.

– Деньги Сомервилла не хуже всяких других, – отрезал Мейтленд, – и, судя по всему, он собирается тратить их не скупясь.

– Интересно, сколько они заплатили Рикаби? – спросил Пул и, не получив ответа, добавил: – Гроши, наверное. Старикан спал и видел, как бы скорее уйти на покой.

– Но на что они рассчитывают при таком оборудовании? – Балмер пожал плечами, и его накрахмаленные манжеты с тяжелыми запонками съехали до кончиков пальцев. – Фенвик говорит, что там есть только плоскопечатная машина «Варфедейл». Из нее больше шести тысяч экземпляров не выжмешь.

– Не беспокойтесь, они как-нибудь устроятся. – Только Мейтленд отнесся к новостям вполне серьезно, остальные, испытывая недоумение или любопытство, отнюдь не тревожились и были даже склонны подшучивать над случившимся; он продолжил: – А если вы думаете, что они собираются по-прежнему печатать цены на мясной скот, прогнозы погоды для фермеров и виды на урожай брюквы и картошки, то глубоко ошибаетесь.

– Малкольм прав, – сказал Генри. – Нам предстоит долгая и тяжелая борьба. К их услугам будут все материалы репортеров «Утренней газеты», сообщения ее заграничных корреспондентов, статьи их синдиката – об этом позаботится их главная редакция. Кроме того, они постараются как можно выгоднее использовать городские происшествия и пустят в ход все известные им уловки и ухищрения, чтобы завоевать читателей. Я считаю, что они должны потерпеть неудачу. Я готов даже утверждать, что они непременно потерпят неудачу. Однако нам придется работать на пределе, ни на минуту не ослабляя своих усилий. Если у вас есть какие-нибудь практические предложения, я был бы рад их услышать.

Скользнув взглядом по лицам, он заметил, что Пул, который сидел, засунув руки в карманы и вытянув длинные ноги, собирается что-то сказать. Пул был высок, долговяз и отличался торчащими светло-рыжими усами и насмешливо презрительным видом. И то и другое он приобрел, пока служил в частях коммандос, вместе со страстью к спортивной тренировке, которая заставляла его вставать в шесть часов утра, чтобы успеть перед работой пробежать пять-шесть миль с секундомером в руке. Порой с ним бывало трудно ладить – как и многим отставным офицерам, ему казалось, что послевоенная жизнь обошлась с ним сурово; короче говоря, он принадлежал к тем сердитым молодым людям, которые готовы сердиться на всех, кроме себя. Но, несмотря на свою угрюмую самоуверенность, он нравился Генри, знавшему, что на него можно положиться. Теперь Пул обычным вызывающим тоном сказал:

– Я считаю, что нам надо пойти с их собственного козыря. Оживить газету. Давать материал поострее, позабористее.

– С этим я не могу согласиться, – возразил Генри. – Именно сейчас политика «Света» должна оставаться неизменной. Мы должны выстоять или погибнуть такими, какие мы есть.

Его слова были встречены одобрительными восклицаниями.

– Однако вы не можете не согласиться… я ведь говорю так не потому, что это мой отдел, а потому, что читатели любят спорт. А мы в иные дни отводим ему всего два столбца. Я предлагаю помещать более полные отчеты об играх Северной лиги и о боксерских матчах в Тайнкасле. И побольше сообщений о скачках, – добавил Пул.

– Но это же не прибавит нам рекламных объявлений! – запротестовал Балмер.

– Но именно так будут поступать они.

– Если мы спустимся до их уровня, – резко произнес Мейтленд, – с нами скоро будет покончено.

– Ну ладно, ладно, – сказал Пул обиженно и пробурчал себе под нос: – Немножко перцу нам не повредило бы.

– А не попробовать ли выпускать иллюстрированное субботнее приложение? – Это предложил Лоуренс Хедли, низенький толстяк лет пятидесяти, с розовой блестящей лысиной и застенчивыми манерами, с такой скромностью возглавлявший отдел фотоиллюстраций, что о его существовании, казалось, вспоминали, только когда он появлялся со своим треножником делать групповые снимки на ежегодном пикнике.

Мейтленд коротко рассмеялся:

– Если каждый из нас будет смотреть на дело лишь со своей колокольни, мы далеко не уедем.

– Я ведь только спросил, – пробормотал Хедли.

– Ну разумеется, Лоуренс, – примирительным тоном произнес Пейдж. – Но поговорим об этом как-нибудь в другой раз.

Наступило молчание, а потом снова заговорил Мейтленд, низко наклонив над столом кирпично-красное плоское лицо и задумчиво теребя нижнюю губу:

– Вот как я смотрю на все это, и я по опыту знаю, что дела обстоят именно так. Кого-то из редакции «Утренней газеты», может и самого Сомервилла, по ему одному известным причинам вдруг осенило… заграбастать «Северный свет». Ну а такие большие организации на судьбу не полагаются… все хладнокровнейшим образом рассматривается с финансовой точки зрения… разрабатывается план, определяются сроки, подбираются исполнители и – что самое важное – на операцию ассигнуется известная сумма. Ее можно истратить до последнего пенса, но, помяните мое слово, если уж она будет истрачена, к ней не добавят ни единого фартинга, план сочтут неудавшимся, провалившимся, списанным в архив – называйте это как хотите, – а тех, кто его провалил, тоже спишут в архив. Следовательно, при создавшихся обстоятельствах от нас требуется только одно: не поддаваться панике, не уступать и продолжать выпускать газету. Они могут повредить нам, но на это у них уйдут большие деньги – очень большие! Я не берусь предсказывать точные сроки, но в один прекрасный день, – если нам повезет, через год, а может, через полтора, – касса опустеет, и нашим друзьям придется свернуть свои палатки и молча убраться восвояси.

Пейдж с большим облегчением выслушал эту спокойную и трезвую оценку положения, особенно потому, что она исходила от Мейтленда. Он наклонил голову в знак согласия:

– Еще одно – наше отношение к ним. Мне кажется, нам следует полностью их игнорировать.

– Вот именно, – кивнул Мейтленд. – Вести себя так, словно их не существует.

– Но, может быть, все-таки поручить кому-нибудь следить за их газетой? – спросил Пул. – Надо же знать, что они будут делать. Они-то уж наверняка устроят за нами слежку.