Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Кронин Арчибальд Джозеф
– Я знаю, что вы много страдали, – промямлил Флеминг. – Ужасно страдали. Тем естественнее наше желание помочь вам найти себя, обрести покой в лоне своей семьи.
– У меня на этот счет другие планы. – Лицо Мэтри сделалось сосредоточенным и упорным, как в магазине, когда они с Полом выбирали ему костюм. – Я еще не конченый человек. И собираюсь пожить в свое удовольствие.
– Каким образом?
– Погодите – и увидите, вы, блеющий лицемер. Там надо мной вволю натешились. Теперь настал мой черед.
Флеминг смешался и бросил беспомощный взгляд на мать Пола, которая в изумлении, приоткрыв рот, не сводила глаз с Мэтри. До сих пор она еще не произнесла ни слова. Но сейчас под напором дотоле неведомых чувств, а может быть повинуясь голосу далекого прошлого, жалобно вскрикнула и протянула к Мэтри руки:
– Риз… Давай начнем все сначала.
Он так на нее посмотрел, что она сразу осеклась.
– Нечего ко мне приставать! – Он хватил по столу кулаком. – Между нами все кончено. Мне нужна жена молодая, горячая. – И он окинул взглядом вспыхнувшую Эллу, затем снова посмотрел на жену; губы его скривились в горестной усмешке. – Ты мне всю жизнь отравляла своим хныканьем да уговорами идти в церковь, когда мне хотелось выпить кружку пива с приятелями. Да если бы из всех баб ты одна на земле осталась, я бы и то на тебя не позарился.
Она присела на стул, глубоко уязвленная, обливаясь слезами. Элла подбежала, опустилась рядом с ней на колени и в знак сочувствия тоже принялась всхлипывать. Мистер Флеминг молчал, уставившись на ковер. Пол взглянул на согбенную фигуру матери. Но не сделал ни шагу к ней – казалось, он и сейчас больше сочувствовал отцу. Мэтри еще некоторое время неподвижно сидел у стола, нахмурившись, опустив глаза, словно что-то обдумывал. Затем тяжело поднялся и пошел к двери. Однако, прежде чем выйти, оглядел присутствующих своими бесцветными глазами.
– Вот дерануть бы вас раз восемь «кошкой», – буркнул он, – то-то вы распустили бы нюни. Я-то знаю, каково это.
И он хлопнул дверью. В комнате раздались рыдания. Флеминг подошел к окну и с мрачным видом посмотрел на улицу.
– О Господи, Господи… – простонала мать Пола. – Лучше бы мне умереть…
Элла плакала в испуге:
– Я ничего не понимаю, я ничего не понимаю… Я думала, все будет хорошо, как писали в газетах. Я хочу домой.
Мать Пола всхлипнула:
– Не надо было нам приезжать сюда, уедем, сейчас же уедем…
Пастор Флеминг медленно отвернулся от окна.
– Нет, – сказал он приглушенным, но твердым голосом. – Мы должны остаться и посмотреть, что будет дальше. Один раз мы отвернулись от него. Но больше так поступать нам нельзя. Может быть, еще не поздно. И если мы будем надеяться и молиться, возможно, он будет спасен.
Глава 15
В понедельник, двадцать пятого марта, к десяти часам утра – а утро было теплое и влажное – высший уголовный суд Уортли был набит до отказа, люди стояли даже на улице. Все места на галерее для публики были заняты, люди толпились на ступеньках, в проходах, их возбужденные лица ряд за рядом уходили ввысь, под самую крышу. Не меньше народу было и внизу. Целая армия корреспондентов уже трудилась, вооружившись перьями, склонившись над блокнотами. Первые ряды на галерее заполняла уортлийская знать и всякого рода знаменитости. Среди них – лорд Омэн и сэр Мэтью Спротт. Генеральный прокурор со своим помощником и другие лица, представляющие обвинение, расположились слева от судьи, напротив сидел адвокат апеллянта мистер Найджел Грэхэм, а также его помощник и стряпчий, подготавливавший дело. Пол и его мать, Элла и пастор Флеминг, Данн, Макивой и кое-кто из их друзей заняли места в переднем ряду, а рядом со своим адвокатом – на этом, вопреки советам доброжелателей, он настоял – на виду у всех сидел, покусывая губу и хмуро посматривая вокруг, бывший каторжник, проведший пятнадцать лет в Стоунхисе, – Риз Мэтри.
Внезапно гул разговоров в зале стих, и, когда воцарилась полная тишина, двери распахнулись. Все встали, когда пять лордов-судей по апелляциям следом за лордом – главным судьей вошли в суд, торжественные и внушительные, в длинных развевающихся мантиях. Среди полной тишины судьи заняли свои места. Затем, шурша одеждой, сели все остальные. Раздался голос:
– Слушается дело Риза Мэтри.
Сдавленный со всех сторон, Пол напрягся, точно струна, и судорожно глотнул воздух. День за днем, живя только нервами, он следил за кропотливой подготовкой Найджела Грэхэма к процессу. И сейчас ему с трудом верилось, что разбор дела начался. Вот поднялся Грэхэм, и перед глазами у Пола поплыл туман. Высокий, прямой, спокойный, держась – сообразно традиции – одной рукой за отворот мантии, молодой адвокат повернулся к судьям. Тон у него был непринужденный, лишенный какой бы то ни было риторики, манеры свободные.
– Милорды, пятнадцатого декабря тысяча девятьсот двадцать первого года Риз Мэтри, подавший сейчас апелляцию, предстал перед судом присяжных по обвинению в том, что восьмого сентября тысяча девятьсот двадцать первого года в городе Уортли им была убита Мона Сперлинг. Хотя ваш апеллянт заявил, что он невиновен, слушание дела под председательством уважаемого лорда Омэна продолжалось, и двадцать третьего декабря тысяча девятьсот двадцать первого года наш апеллянт был приговорен к смертной казни. Позже министр внутренних дел заменил смертную казнь пожизненным тюремным заключением, и Мэтри был препровожден в Стоунхис, тюрьму его величества, где и пробыл пятнадцать лет. Министр внутренних дел в соответствии с полномочиями, данными ему королем, созвал настоящий суд для расследования обстоятельств, приведших к обвинению апеллянта, и, принимая во внимание некоторые факты, дал указание вести процесс на открытом судебном заседании. Я выступаю от имени апеллянта и намерен доказать, что он невиновен в возведенном на него обвинении, что, следовательно, приговор ему был вынесен ошибочно и несправедливо и явился серьезным нарушением норм правосудия.
Пол исподтишка поглядел на троих вершителей закона, сидевших так близко, что ему достаточно было слегка податься вперед, чтобы дотронуться до каждого из них вытянутой рукой. Начальник полиции Дейл восседал с невозмутимо-бесстрастным видом; на лице Омэна читалась высокомерная скука; Спротт сидел, слегка развалившись, красный, храня, однако, наигранно безразличную мину. С этой троицы Пол перевел взгляд на одинокую нескладную фигуру отца, которому вновь предстояло пройти через все муки судебного процесса, и сердце его забилось с такой силой, что ему стало больно дышать. Но сейчас отец, по крайней мере, будет отомщен, и, боясь утратить присутствие духа, Пол поспешно отвел от него глаза.
После вступительного слова Грэхэм сделал паузу и пристально посмотрел на судей. А затем все так же спокойно продолжил:
– Милорды, год тому назад дело Риза Мэтри лежало погребенным в пыльных архивах министерства внутренних дел. Пятнадцать лет никто о нем не вспоминал, осужденный отбывал свое пожизненное, я бы сказал – посмертное заключение в тюрьме его величества. Словом, все обстояло прекрасно.
Затем, по чистой случайности, сын осужденного, понятия не имевший о случившемся, вдруг обнаружил, что на его отце лежит страшное темное пятно, в известной мере бросающее тень и на него. Молодой человек, потрясенный до глубины души, склонился перед законом и, содрогаясь от ужаса, признал позорный факт, что его отец – убийца. Однако, движимый любовью и состраданием, он стал доискиваться правды, желая узнать, какие страшные обстоятельства привели его отца к преступлению. Потратив на это несколько месяцев, в течение которых он вынес немало страданий и наткнулся на отчаянное противодействие, он шаг за шагом раскрыл все подробности забытого дела. Благодаря усилиям этого молодого человека, а также результатам, к которым они привели, мы, милорды, и собрались здесь.
Слова Грэхэма, его спокойные, простые манеры произвели сенсацию. Пол сидел, не поднимая глаз. Чувствуя, как все внутри у него дрожит от напряжения, он слушал Грэхэма, а тот, помолчав немного, продолжил речь и, время от времени заглядывая в свои записи, изложил и проанализировал обстоятельства, предшествовавшие задержанию обвиняемого, рассказал, как протекал суд и какой приговор был вынесен Ризу Мэтри в декабре 1921 года. Пол, прекрасно знавший эти давно забытые факты, вновь ощутил волнение и жалость, слушая, как Грэхэм пункт за пунктом, спокойно, в логичной последовательности излагал обстоятельства дела, которые привели к осуждению его отца. Эта блестящая речь длилась – с перерывом на обед – почти три часа. Окончив ее и решив воспользоваться произведенным эффектом, Грэхэм не стал садиться. Не выказывая ни малейшей усталости, с присущим ему достоинством и скромностью, он поклонился судьям, давая понять, что хочет приступить к допросу свидетелей.
