Александр Корзников - Ради мира на земле
«Июнь 1944 года. Перед западной границей. Наша дивизия стояла в обороне. Вечером мне нужно было проверить правый фланг взвода.
Дойдя до отделения на правом фланге, я услышал от местных жителей, что на нейтральной зоне в дом зашли четыре солдата противника. Что они там делают, зачем пришли? Дивизионная разведка давно «языка» взять не может. Стоит попробовать? С гвардии сержантом Мукиным принимаем решение: взять четверых заблудших. Короткими перебежками Мукин с автоматом, я с пистолетом и гранатой пробираемся к дому. За 20—30 метров побежали в полный рост, распахнули дверь… «Языки» наши будущие сидят и едят кукурузную кашу. Под дулами подняли руки вверх, мы их обезоружили и повели к себе. На нашей территории быстренько доставили их в штаб батальона. Тут же пришла машина за пленными. Их увезли в штаб дивизии. Не знаю, что за сведения дали пленные, но на другой день комбат построил батальон и командир дивизии гвардии полковник Черный вручил нам с Мукиным ордена Славы III степени…»
Находчивость всегда помогала русскому солдату. И как никогда пригодилась смекалка в последующих боях. А бои ожидались труднейшие — ведь впереди уже виднелись отроги Карпат.
Н. С. Демин рассказывает:
«Перед взятием Проскурова и в ходе боев я неоднократно бывал в своей 2-й гвардейской воздушно-десантной дивизии.
Гвардейцы-десантники в те дни воевали крепко, умножая славу воздушно-десантных войск. В их составе сохранилось много ветеранов, прошедших большой и трудный путь. Ветераны скрепляли, цементировали соединение, вносили в боевой коллектив тот порыв и ту энергию, которые присущи всем десантникам…
Все развезло, в оврагах шумели потоки, украинский чернозем размяк. На дорогах море воды. Подвоз боеприпасов и продуктов затруднился настолько, что мы перестали надеяться на автотранспорт. Авторота подвоза перешла на волов.
Однако «загорать» не пришлось. Вскоре нас вызвали на фронтовое совещание руководящего состава. Проводил его новый командующий фронтом Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. На эту должность он был назначен 1 марта. Прежний командующий генерал армии Н. Ф. Ватутин 28 февраля во время поездки в войска был тяжело ранен украинско-немецкими националистами.
Совещание продолжалось недолго. Командующий фронтом коротко подвел итоги боев, резко отчитал двух генералов за низкий темп наступления. Потом сообщил:
— Ставка приказала прижать немца к Карпатам. Нужно перерезать его коммуникации, чтобы заставить питать одесскую группировку немцев через Балканы.
В штабе 1-й гвардейской армии, куда мы заехали по дороге в корпус, нашу задачу уточнил генерал-полковник А. А. Гречко. Опершись ладонями о крышку стола, он говорил:
— В первую очередь поймите сами и разъясните подчиненным, что распутица мешает не только нам, но и врагу. Гитлеровцы не верят, что мы можем пойти в наступление, не ждут удара. Пусть же распутица станет нашим союзником. Наше наступление будет неожиданным. А это уже половина победы.
Прорвать оборону юго-западнее Проскурова удалось сравнительно быстро. После короткого артиллерийского налета наши солдаты ворвались на передний край, сходу взяли вторую траншею. Как и предполагалось, наш удар для неприятеля оказался совершенно неожиданным. Из показаний пленных стало очевидным: немцы считали, что пока не подсохнут дороги, никаких активных действий не будет.
…Окруженная группировка врага, сконцентрировавшись на узком участке фронта, пробивалась на запад, в общем направлении — Чертков, Бучач. Тут наряду с другими частями находилась и 309-я стрелковая дивизия, которую лишь накануне переподчинили нашему корпусу.
Эта дивизия занимала оборону на правом фланге, а я с утра поехал на левый, во 2-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию. Комдив полковник Черный доложил обстановку. Она оказалась угрожающей: противник сосредоточивал танковые силы. Правда, я не особо беспокоился за положение дел в 309-й. Командовал ею опытный, энергичный генерал-майор Дмитрий Феоктистович Дремин. Дивизия не раз отличалась в боях.
С НП 2-й гвардейской в первые же минуты пребывания мне пришлось наблюдать контратаку врага. Группа немецких танков выкатилась из-за соседнего леса и направилась в сторону наших войск. Впереди, настороженно поводя стволами, шли несколько королевских «тигров». Полковник Черный рассказал, что рядом с дорогой, по которой идут танки противника, замаскирована самоходная установка. Неожиданно «тигры» повернули прямо на самоходчиков. Расстояние быстро сокращалось. Семьсот метров… шестьсот… пятьсот… Мы все волновались за судьбу артиллеристов. Нервничал и полковник Черный.
Вдруг грянул орудийный выстрел… другой. Оба «тигра» задымились. Один уткнулся хоботом пушки в дерево, другой крутанулся на перебитой гусенице, замер.
— Красиво сжег! — громко сказал Черный, окидывая собравшихся горделивым взглядом. Оказал так, словно он сам лично уничтожил эти танки.
Остальные танки противника остановились, открыли огонь. В бой вступила наша артиллерия. Грохот орудий продолжался более получаса. Противник дрогнул и начал отходить.
Вскоре мы разговаривали с командиром самоходной установки. Молодой лейтенант рассказал, как сидел в засаде, как сдерживал себя, ожидая, пока танки подойдут поближе, подставят борты, хвалил заряжающего за быстроту. Как ни старался лейтенант, он не мог скрыть охватившей его радости. Казалось, она так и брызжет из его глаз.
— К награде его, — предложил я полковнику С. М. Черному. — Его и всех членов экипажа».
Каждый новый день боев приближал нас к Карпатам. В конце апреля левое крыло 1-го Украинского фронта остановилось. Мы подошли к Карпатам. Корпус занял оборону в районе реки Прут, городов Коломыя, Косов, Куты. Штаб нашего соединения расположился в Коломые…
Через КарпатыОстановка для нас была кстати. Не то, что отдохнуть, — на войне об отдыхе думать некогда: надо было подготовиться к боям в горной местности. А воевать в горах — наука сложная, особая. Впереди была «линия Арпада» — грозные укрепления врага. Да что укрепления, порой один пулемет, спрятанный в скальном гнезде, перекрывал всю дорогу. Приходилось заново учиться стрелять и бросать гранаты. При стрельбе нужно было делать поправку на зрительный обман в горах. А при бросании гранаты? Наступаешь, скажем, от подножья. Склоны довольно крутые. Метнул гранату — она скатится, рванет у твоих же ног. Значит, кидать ее надо с задержкой, чтобы она взрывалась сразу же, долетев к фашисту… Тысячи мелочей. Сложности с доставкой боеприпасов. По горным тропам машина не пройдет, тягачом пушку не затянешь. Все приходилось учитывать…
Н. С. Демин рассказывает:
«Из-за частых бомбежек и артналетов штаб корпуса вынужден был покинуть Коломыю и обосноваться на обратных скатах одной из высот южнее города. Сюда к нам вскоре приехал полковник Л. И. Брежнев с работниками поарма (гвардейский корпус к этому времени был передан в состав 18-й армии, где начальником политотдела был Л. И. Брежнев. — Прим. авт.).
С начпоармом я провел целый день в батальонах на переднем крае. Леонид Ильич разговаривал с командирами, политработниками, солдатами, интересовался, как организовано питание, как дела с боеприпасами. В тот день, находясь на КП 317-й стрелковой дивизии, наблюдали за ходом тяжелого боя. С большим трудом удалось соединению отстоять занимаемые позиции.
Вечером, когда мы вернулись с передовой в штаб корпуса, полковник Брежнев сказал:
— Безусловно, круто немец завернул. Но я не думаю, чтобы он предпринял что-то серьезное. Вы правы, надо сбивать противника с ближайших высот, господствующих над местностью, улучшать позиции. Сейчас положение 317-й дивизии, например, таково, что она несет большие потери, чем в наступлении. А все высоты! Взять их надо».
В полосе действий нашей дивизии была всего одна дорога да несколько горных троп. Воины тщательно готовились к боевому походу, ждали выступления. Каждую минуту — боевой учебе, каждую минуту — в подразделениях политработники, партийные вожаки. Важно было не дать скиснуть солдатам, поверить в то, что и в горах мы сильнее фашистов.
Н. С. Демин:
«В те дни, когда полк Дружинина готовился к штурму «зловредной горушки» 810,0, я наведывался сюда, чтобы проверить, как идет подготовка.
В лесу царил полумрак. В лунном свете все казалось зыбким. Темные кроны деревьев перечеркнули крохотную полянку призрачными тенями. Время от времени круто взмывала в небо осветительная ракета, и тогда тени становились резче, контрастнее. Красные искры трассирующих пуль чиркали по верхушкам деревьев. Вдруг я услышал хохот. Подошел к группе солдат. Остановился за деревом. В центре тесного кружка сразу увидел Никитина. Он сидел на сложенной вчетверо плащ-палатке и увлеченно рассказывал:
