Александр Корзников - Ради мира на земле
— Восемь ранений в голову и плечи. О нем чудеса рассказывают! Герой.
Вся голова, верхняя часть туловища были у солдата забинтованы так, что осталась лишь узкая щель для глаз.
— А я Спичкин, — донесся слабый голос. — Вы меня знаете.
Все сразу вспомнилось… Отважный пулеметчик вместе с товарищами отбил несколько атак противника. Окоп у него был узкий, глубокий. Спичкин пропускал танки и бил по пехоте. Немецкий танк дважды утюжил его окоп. Но Спичкин выстоял. Солдат был восемь раз ранен, но продолжал стрелять до тех пор, пока враг не был отброшен.
Вечером комдива вызвал к телефону генерал Пухов. Он заслушал доклад об итогах боя, а потом поинтересовался, как дерутся люди. Дударев передал мне трубку:
— Докладывай.
Я рассказал о 1-м батальоне 7-го полка, о его героях, о Спичкине. Командарм помнил этого солдата. За отвагу и мужество он наградил его орденом Красной Звезды. На другой день командир дивизии вручил боевой орден Спичкину. Спичкин — один из первых солдат, получивших награду у нас в дивизии за бои на Курской дуге».
…Так было несколько дней и ночей. Не раз еще подходили фашистские танки, не раз откатывались назад, оставляя перед нашим полком дымящиеся машины. Боролись с ними по-разному, всеми способами. Зажигали «горючкой», подбивали из ружей и гранатами, ловили на подвижные мины. А для этого натягивали меж двух окопов проволоку с укрепленной миной и тянули ее в том направлении, куда двигался танк. В общем, на карту победы было поставлено все — наша сила и ловкость, смекалка и стойкость, мужество и самопожертвование.
Курская битва называла имена героев. Здесь получил свою первую награду наш земляк — минометчик Александр Иванович Минин. Уходил он на войну из Бредов и вернулся в сорок седьмом туда же. А тогда на Курской дуге заслужил медаль «За отвагу». Вот как об этом рассказывает районная газета:
«Было это на Курской дуге. Взводу автоматчиков, которому придали расчет сержанта Минина, приказали выдвинуться на окраину станции Поныри, овладеть возвышенностью, закрепиться на ней и своим огнем способствовать продвижению батальона. На гребне высоты гитлеровцы оборудовали мощный дот с металлическим колпаком. Рядом минометное гнездо, система ходов сообщения, стрелковые ячейки. Все это обнесено проволочным заграждением в три кола. Впереди минное поле. Надеясь на неприступность своих инженерных сооружений, гитлеровцы у подножия высоты в районе минных полей не выставили боевое охранение. Вот сюда и направились десантники.
Саперы умело прорезали в минных полях проходы, сняли проволочные заграждения. В них тотчас вступили автоматчики. Вслед за ними потянули свое орудие солдаты расчета Минина.
Семь дней не смолкал бой. Расчет сержанта Минина обрушил шквал огня на вражеские укрепления. Фашисты много раз штурмовали высоту, стараясь вернуть утраченные позиции, но бойцы выстояли, не дрогнули.
Три станковых пулемета, один миномет, пятнадцать гитлеровцев во главе с офицером было захвачено советскими воинами.
За участие в дерзкой операции по занятию ключевой позиции врага, умелое использование оружия противника, за мужество, проявленное в боях за безымянную высоту и станцию Поныри, сержант Минин был награжден медалью «За отвагу»…
Он только начинал счет боевым наградам. За форсирование Днепра Александр Иванович получил орден Славы III степени, за минометную дуэль, за единоборство с «тиграми» — орден Славы II степени, а в Чехословакии, где мининский расчет атаковал гитлеровцев с тыла, Александру Ивановичу вручили орден Славы I степени. Полным кавалером он и вернулся в родное село…»
Но это произошло потом. А сейчас наступил решающий момент Курской битвы. Ломая хребет озверелым фашистским дивизиям, наши части пошли в наступление. Это было утром 15 июля. И снова 7-й гвардейский, как и вся дивизия, отличился в этих боях.
Показал свою храбрость и мужество старший сержант Иван Иванович Ушаков (сейчас он работает учителем в школе № 39 города Челябинска). Иван Ушаков был командиром отделения связистов. Кто не знает, как важна связь в наступательном бою. А тут она вышла из строя. Сколько раз приходилось ему восстанавливать ее под огнем противника — сосчитать трудно. В один из таких моментов его ранили, но связь он обеспечил и не ушел с поля боя. Только в конце атаки он согласился отправиться в медсанбат. За проявленную храбрость прямо на поле боя Ушакову вручили медаль «За отвагу».
К утру 18 июля передовые батальоны дивизии заняли восточную окраину станции Малоархангельск, начались бои за Кромы. Здесь теперь было наше главное направление. Полки выполнили задачу дня.
Нас отвели во второй эшелон на переформирование. В этот же день мы прощались с нашим комиссаром полковником Никитой Степановичем Деминым — его назначили начальником политотдела 17-го гвардейского корпуса. Расставались не совсем — дивизия входила в состав корпуса, — и мы были рады этому.
На пути водные преграды — Сейм, Десна. Впереди был Днепр. Частям корпуса выпало форсировать его на слиянии с ним Припяти. Девяносто шесть воинов стали Героями Советского Союза за эту операцию. Через несколько дней корпус вышел в резерв фронта. Здесь и услышали десантники радостную весть: «Киев наш!»
Вперед на запад!Почти месяц мы стояли в обороне, пока снова не получили приказ: «Наступать!» Наступать по февральским раскисшим дорогам. Казатин, Шепетовка, Грицев… Мы шли по сожженной, измученной Украине, и кровь застывала в жилах, когда слышали рассказы местных жителей о зверствах фашистов. Надо было мстить, мстить! В это время мы получили задачу взять Проскуров.
Читаем в воспоминаниях Н. С. Демина:
«Едва штаб корпуса переместился в Черный Остров, на КП приехал генерал А. А. Гречко. Выслушав доклад, сказал:
— Командующий фронтом поставил задачу: вашему корпусу во взаимодействии с соседями взять Проскуров.
Гречко посмотрел на наши вытянувшиеся лица, усмехнулся:
— Все ясно. Сейчас помощи просить будете. Тяжело, мол, «активных штыков» мало. Знаю. Поможем… — Он помолчал и добавил: — Чем можем. Но в основном рассчитывайте на собственные силы. Подумайте, все подсчитайте и доложите свои соображения.
Командарм уехал. Командир корпуса Бондарев долго сидел над картой. Курил больше обычного. Потом поднял на меня ввалившиеся, обведенные синевой усталости глаза:
— Ну что молчишь, Никита Степанович? О чем начальству докладывать будем? Давай думать… Негоже скисать. Наступать-то все равно надо. Где людей возьмем, комиссар?
— Придется опять «Машку с Сашкой — в роту».
Бондарев улыбнулся.
— Ну что ж, давай, действуй. А я буду операцию планировать.
«Машку с Сашкой — в роту» — фраза со смыслом. Символическая, что ли, вроде морской команды «Свистать всех наверх!» Создали мы в корпусе небольшой ансамбль. Два солдата в нем выступали в роли конферансье. Коронный номер их — шуточный перепляс с частушками на злобу дня, и назывался «Машка с Сашкой». Здорово он у них получался. Бойцы, помню, ладони отбивали, аплодируя. И вот в один из таких же, как сейчас, тяжелых для нас дней приехал к нам генерал — представитель штаба фронта. Мы доложили ему, что людей в полках мало, нужно пополнение.
— Развели ансамбли, а воевать некому, — накричал он на командира. — Все — в роты…
Пришлось нашим самодеятельным артистам разойтись по подразделениям. Надо сказать, что дрались они так же, как играли, отменно. «Сашку» однажды ранило. Так он и выходил на сцену с перебинтованной рукой. В зале обычно при его появлении слышался одобрительный гул: «На все руки мастер, что фрица бить, что бойцов веселить». Тот же генерал позднее, посмотрев концерт, похвалил:
— И воевали хорошо, и ансамбль сохранили. Молодцы.
С тех пор и пошло: «Машку с Сашкой — в роту» — значит, всех, кто способен держать оружие, в критические минуты — на передовую».
…Проскуров мы взяли. На следующий же день после приказа пошли в атаку, в наступление. Бои были тяжелые. Но нам помогли гвардейцы-минометчики. Устроили они мешанину из скопления врага на окраине. Вечером 25 марта Проскуров был очищен от фашистов. А наша 2-я гвардейская воздушно-десантная дивизия стала называться «Проскуровской».
В боях прославились многие. Перед самым Проскуровом попал в медсанбат комсорг полка Никитин. Боевой парень, которого, как он сам говаривал, пуля не берет. А вот поди ж ты. Но в момент боев за Проскуров сбежал он на передовую. Да еще и отличился. Немцы установили на третьем этаже пулемет. Держат под огнем перекресток. Надо снять. Пошел Никитин, голова перебинтована. По водосточной трубе залез на третий этаж. Связку гранат в окошко. Пулемет замолк.
Где-то в тех же местах отличился помощник командира взвода Николай Карманов. Вот какое письмо получил я от него из Кусинского района.
