Николай Скоморохов - Резерв высоты
Вика последовала за ней, но скоро вернулась, прихватив с собою кое-что из вещей нужных на завтра. Девушки быстро убрали стол и вымыли посуду.
Утром все поднялись рано. Нина внимательно слушала последние наставления матери. Прощаясь, девушка прижалась губами к материнской щеке. Господи, что с ней будет, если в город войдут немцы?!
По взгляду, слегка отсутствующему, по напряженной, скованной походке Нина поняла, как тяжело переживает мать этот отъезд, и, нарушив сложившийся в семье обычай, крепко поцеловала ее в губы, уткнулась в плечо. Мать и дочь на мгновение застыли от нахлынувших переживаний, потом Надежда Петровна положила руки на плечи дочери и тихо сказала, глядя ей прямо в глаза:
— Возвращайся скорее!
— Постараемся, мама, — грустным голосом, тихо ответила Нина.
2Осмотревшись по сторонам, Есин бросился было к догоравшему невдалеке самолету. Это был не его самолет. Но возможно, летчик еще жив и ему можно помочь. Добежать Сергей не успел, самолет взорвался. Сергей упал на землю и быстро пополз. Когда перестали рваться снаряды, он подошел к остаткам самолета, снял шлем, отдавая воинскую почесть боевому другу. Кто он? Может быть, это командир Сергея, а может быть, кто-то другой — определить было невозможно.
Сергей стоял, созерцая молча то, что осталось от одного из «шкрабов». Есин словно окаменел. Из этого состояния его вывела подъехавшая полуторка с красноармейцами.
— Здравствуйте, товарищ летчик! — сказал один из красноармейцев. Просто здорово, что вам удалось выбраться живым из этой кутерьмы, мы боялись, что фашисты вас расстреляют в воздухе. Благодарите того, кто помог вам…
— Да, и поэтому, я жив. А вот этот неизвестный друг погиб.
— Кто он?
— Не знаю. Даже номера самолета не узнать, сгорел.
— Летчик, наверное, был убит в воздухе, — предположил один из красноармейцев.
— Кто знает, — ответил Есин.
Капитан, командир батальона, тепло обнял Сергея, восхищаясь мужеством наших летчиков, и сказал, что подобного боя ему не приходилось видеть с самого начала войны — как ни наседали «мессершмитты» на наших, они не покидали поля боя.
— А что, разве раньше бывали случаи, когда с поля боя уходили? — поинтересовался Сергей.
— Бывали, мы уж тут насмотрелись с земли на воздушные бои. У кого кишка тонка — вильнет хвостом и в сторону. Другой же остается. Немцы его настигают, он отбивается, бедняга, качается с крыла на крыло. Но разве одному совладать со стаей? Фашисты налетают как бешеные собаки и рвут по кусочку до тех пор, пока шкуру не спустят. Когда ребята подружней, артельно дерутся — фашист не особенно храбр. Зубы скалит, а укусить боится.
— Ясно, — произнес Сергей, немного озадаченный таким суждением. С земли действительно все хорошо видно.
— Скажи, сержант, что это за сигнал такой? — Капитан развел руки в стороны и замахал ими.
— Это сигнал: «Внимание!»
— Сбор, значит? А некоторые летчики, наоборот, удирают.
— Кому умирать хочется? — сказал стоящий рядом седоусый старшина. Жизнь-то один раз дается.
— Верно. Но бросать товарищей в беде — самое последнее дело, — твердо произнес комбат.
— Товарищ капитан, подбросьте меня до своих, — попросил Есин.
— Туда и обратно часа три езды. Машина у меня одна… Сергей закурил и хотел уже трогаться в путь пешком, но в это время где-то километрах в двух от того места, где они находились, началась перестрелка.
— Давай быстро на КП, — махнул рукой капитан, и вскоре они уже были возле небольшой, наспех вырытой землянки.
Темп стрельбы нарастал. Чуткое ухо Сергея сквозь беспорядочную трескотню винтовок улавливало отдельные гулкие выстрелы, напоминающие звук самолетной пушки.
Подбежавший старшина доложил:
— Идет немецкая моторизованная колонна в сопровождении роты танков. Фашисты напоролись на наше боевое охранение и потеряли два танка. Пэтээровцы подожгли.
Это означало, что предстоит бой. Капитан, сосредоточенно оглядывая окрестности, видимо, прикидывал, как лучше использовать для укрытия кустарники и невысокие бугры.
— Колонна разворачивается, она будет атаковать нас или обходить с флангов, — сказал он Сергею. — Бой будет тяжелым.
Держись поближе ко мне. Зря в пекло не суйся. До темноты продержимся. А там ночь-матка — кругом гладко…
Начали посвистывать пули.
— Эй, авиация! — крикнул кто-то из ближнего окопа. — Чего стоишь? Это тебе не учение, а война! Ползи к нам!
Сергей пополз в ту сторону, откуда раздался голос.
— Чего ты там красовался, жить надоело? — спросил усатый старший политрук и добавил: — Пуля не разбирает, летчик ты или пехотинец, попался на пути — она и прошьет тебя.
— Где немцы, товарищ старший политрук? — спросил Сергей.
— Вон видишь маленькие холмики, откуда дымок периодически появляется? Сергей посмотрел туда и ничего не увидел. «Интересный бой: стреляют, а никого не видно», — подумал он. В это же время послышался отдаленный тяжелый гул, где-то позади окопа разорвался снаряд.
— Начинается… — произнес, ни к кому не обращаясь, старший политрук.
После первого разрыва снаряда последовал второй, третий. Откуда-то ответила пушка, которой Сергей не видел. Началась перестрелка.
На горизонте появились вражеские танки, потом бронетранспортеры. Тяжело рыча, они медленно приближались. За ними небольшими цепями бежали немцы, стреляя на ходу из автоматов.
Огонь усиливался. От дыма и пыли, поднятых разрывами снарядов, видимость стала ухудшаться. Старший политрук вначале держался спокойно, потом начал нервничать. Внутренне сжался и Сергей. Три танка и пять бронетранспортеров появились на пригорке и направились на залегших в окопах бойцов стрелкового батальона.
Чем ближе подходили танки, тем чаще капитан подзывал к себе старшего политрука. После каждой команды он, озираясь по сторонам, ловко маневрируя и бурча проклятия в адрес фашистов, быстро полз по-пластунски на КП. Возвратившись очередной раз от комбата, сообщил:
— Немцы получили подкрепление — около батальона пехоты, три танка и с десяток бронетранспортеров.
— А у нас сколько? — с тревогой спросил Сергей.
— От нашего батальона остались рожки да ножки, людей чуть побольше сотни да три сорокапятки, — ответил старший политрук.
Над окопом просвистел снаряд. Есин инстинктивно втянул голову в плечи, плотно прижался к брустверу. Придя в себя, увидел, как с нарастающей скоростью танки мчатся в их сторону. Стреляли пушки, ПТР, нарастал гул боя. Сергей, подобрав винтовку убитого красноармейца, стрелял, перебегая с одного места на другое. Иногда до него долетал голос капитана, руководившего боем, но разобрать слов Сергей не мог.
— Ура! — закричал Есин, когда — увидел, что загорелся один танк, потом сразу два бронетранспортера.
Враг был на расстоянии 200 метров. И вот уже один из танков, стремительно вырвавшись вперед, понесся прямо на окоп, где вместе с бойцами находился Сергей. Навстречу танку полетели пули, гранаты, но железная машина продолжала стремительно приближаться.
Послышались крики, ругательства, бойцы каждый по-своему изливали ненависть к захватчикам. До окопа оставалось менее ста метров, когда старший политрук перевалился через бруствер и со связкой гранат в руке пополз навстречу бронированной махине. Преодолевая страх, Сергей выглядывал из окопа, его захватила борьба человека с железным чудовищем.
Перед лицом старшего политрука взвились султанчики пыли от немецких пуль.
— Почему он не бросает?! — вырвалось у Сергея.
Никто не ответил. Старший политрук, извиваясь как уж, упрямо полз к танку. Оставалось метров двадцать.
— Бросай! — крикнул стоявший рядом с Сергеем старшина. — Раздавит он тебя сейчас! Бросай!
Сергей, забыв об опасности, высунулся из окопа. Никто не понимал, почему медлит старший политрук. Расстояние между ним и танком быстро уменьшалось.
— Полетела!.. — выдохнул старшина, будто освободившись от тяжелого груза, и в это мгновение Есин увидел взрыв и клубы черного дыма. Танк загорелся и замер.
Прогрохотали почти одновременно три выстрела сорокапяток, и снова два факела взметнулись к небу — загорелся еще один танк и бронетранспортер. Гитлеровцы, бежавшие за танками, мгновенно залегли. Успех окрылил обороняющихся. Еще несколько красноармейцев с гранатами поползли в сторону танков, и вскоре густо задымила, а потом воспламенилась еще одна машина, потом два бронетранспортера.
С криком «ура!» красноармейцы бросились в контратаку. Сергей, тоже крича «ура!», побежал за ними. Отбив первую атаку, горсточка бойцов во главе со старшим политруком возвратилась в окопы.
— Комиссар, зря под пули не лезь, — деловито заметил ему комбат. — У нас забот впереди еще много.
