Сергей Русанов - Особая примета
— Хорошо, так пройдем в кабинет. Панство простит нас, и я отпущу пана Яновского вне очереди — ему нужно скорее вернуться домой я полежать. Вот как обманчива бывает внешность, с виду — такой крепкий человек…
Продолжая говорить, он ввел Петренко в кабинет, раздел, положил на кушетку, быстро ощупал живот. Майору казалось, что Барвинский с трудом подавляет волнение, а короткие пальцы его слегка дрожат.
— Знаете, очень жаль, но придется отложить исследование. Неблагоразумно утомлять вас сегодня.
«Ему не терпится меня выпроводить. Что случилось?» — Петренко незаметно глянул на окно. Нет. Только встав на стул, мог бы доктор взглянуть поверх матовых стекол. В чем же дело?
— Что вы, доктор! Я сейчас совсем хорошо себя чувствую. Зачем утруждать вас лишний раз. И потом опять принимать слабительное? Может быть, от- него мне стало плохо?
— Нет, нет, этого не может быть. Впрочем… — Доктору пришла новая мысль. — Как угодно, если вы в силах — прошу сюда.
Он провел Петренко в соседнюю освещенную электричеством комнату — небольшой рентгеновский кабинет. Доктор потушил свет, включил аппарат и, протолкнув майора за экран, минуты две вертел его туда и сюда.
— Пана когда-нибудь смотрели рентгеном? — спросил он.
— Нет, пан доктор.
Вспомнив наставление Румянцева, майор понял, что все делается только для вида — желудок так не исследуют. Что же, что случилось?
— Можете одеться. Должен вас поздравить — я ошибся, ничего серьезного у вас нет. Просто небольшое засорение желудка с раздражением печени. Пожалуйте в кабинет. Сейчас выпишем вам микстурку, все пройдет. Будете вполне здоровы и можете забыть о врачах..
Барвинский сел к столу писать рецепт. Петренко одевался, теряясь в догадках. Чтобы завязать галстук, он подошел к большому зеркалу над умывальником и понял все. Верхняя часть наклонно висящего зеркала отражала то, чего нельзя было увидеть через окно — ворота гаража и дорожку перед ними. Автомобиль был уже убран и ворота на замке. Ясно, Барвинский мыл. руки, увидел в зеркало Смирнова около машины и заметил что-то, возбудившее его подозрение. Делать нечего, нужно уходить… Как у Смирнова? Может быть, и не потребуется больше разыгрывать больного?
— Вот, пожалуйста! Три раза в день по столовой ложке перед едой. И не думайте больше о своей болезни. Тереза скажет вам, сколько вы должны за совет и за исследование. Прощайте, пане Яновский!
Петренко покинул кабинет, удивляясь этому человеку — даже в очевидной тревоге он не забыл о гонораре. Последний, впрочем, оказался очень солидным. Расплатившись с Терезой и поблагодарив за участие больных и даму в черном особо, он вышел из дому. У ворот стоял Владек. Петренко и к нему обратился со словами благодарности, но тот сердито замычал в ответ и почти вытолкнул майора за калитку.
«Дурак, а понимает, что ему досталось за меня, — подумал Петренко, переходя через улицу. — А какая сила! Попадешься в руки, задушит, как котенка!»
Он поравнялся с окном ресторана и увидел Смирнова, сидевшего за столиком. Тот кивнул. Майор, завернув за угол, вошел и сел за соседний столик. Лицо Смирнова было невозмутимо; но когда хозяин, поставив перед майором бутылку пива и стакан, пошел обратно за стойку, Смирнов быстро протянул руку и открыл ладонь. На ней лежала орденская планка с двумя ленточками Боевого Красного Знамени и двумя — Отечественной войны. Таинственная машина была найдена.
8. РАЗВЯЗКА
— Как это получилось у вас? — спросил Петренко, когда они полчаса спустя уселись на скамейку в ближайшем сквере. В саду было немноголюдно. Кое-где на скамьях сидели молодые парочки, с кучи песка на кругу доносились детские голоса, и нянька катила колясочку в конце широкой аллеи. Легкий ветер шевелил ветви кленов, покрытые только что развернувшимися листочками и желто-зеленой пеной цветения. Большие неправдоподобные цветы стояли, как свечи, на голых ветвях единственного тюльпанового дерева, крупные бело-розовые лепестки, кружась, падали на землю. Было тихо, влажно и чуть туманно.
— Очень просто! — Смирнов сдерживался, но лицо его сияло. — Я держался здесь, поблизости, словно наблюдая за работами на улице — их затеял Войтехович. Сегодня один из ребят говорит, что Владек отпирает гараж. Я туда: смотрю, машина снаружи и этот троглодит ее чистит. Ну, я вошел, стал спрашивать, как попасть на прием к доктору, а из него клещами слова не вытянешь, да я и не спешил. Смотрю на автомобиль — восьмицилиндровый «мерседес», правая задняя покрышка — потертая «дэнлап», левая — новенькая «треугольник» — как на моем фото— я же снял следы в Мент-но. Ну, я знаю, что либо вы сейчас придете, либо он вытащит подушку, тяну разговор, спрашиваю разные пустяки. Он начал уже на меня коситься — страшно несимпатичный тип, так мрачно смотрит, того и гляди выставит. А просто уйти уже неудобно, думаю — не миновать и мне идти на прием. Тут вы и явились. И здорово же вы меня поняли, разыграли, как по нотам, да еще £та вдовушка помогла. Пока они с вами возились — я осмотрел машину. Вижу, подушка поцарапана, сунул руку за сиденье — есть! Меня, знаете, даже жаром обдало! Вот повезло так повезло!
Обычно молчаливый, капитан говорил оживленно и торопливо.
— Ну, не совсем повезло. Барвинский видел вас и почуял неладное. Он очень взволновался, вообще весь как-то переменился. Меня выпроводил поспешно и раз навсегда.
— И пускай, теперь уже неважно. Деваться ему некуда, дом под наблюдением.
— Черт его знает, сейчас сядет в машину и уедет.
— Задержат на выезде из города.
— Может скрыться в самом городе, места много. Словом, наделает хлопот. Времени терять нечего. Поедем в военный городок и по ВЧ свяжемся с генералом.
— Зачем? Пошли к Войтеховичу, у него есть прямая связь с Зарембой. Правда, он при управлении милиции, но для такого случая можно нарушить конспирацию и зайти к нему.
— Ладно, идем, сядем на трамвай.
Они скоро добрались до места и, к своему немалому удивлению, увидели на улице перед домом хорошо им знакомый «оппель-адмирал» Чугунова. Генерал вместе с полковником Зарембой встретил их в кабинете начальника отделения Народной безопасности.
— Ага! Явились? А я уже послал искать вас. Есть кое-что новенькое… Впрочем, вы, кажется, тоже с новостями? Даже невозмутимый Петренко возбужден. Садитесь и докладывайте. Нашли машину, что ли?
— Так точно, товарищ генерал: — ответил Смирнов, кладя на стол орденскую планку. — Вот метка профессора Румянцева!
Генерал внимательно выслушал доклад офицеров.
— Так. А теперь послушайте наши новости.
Станислав Иосифович, попросим Войтеховича повторить свой рассказ.
Скромно сидевший в углу молодой человек— хозяин кабинета — встал.
— Товарищам известно, что дом Барвинского под наблюдением. Следим и за живущими в нем, когда они выходят на улицу. Сам доктор почти все время дома — получасовая ежедневная прогулка по ближайшим улицам; один раз за все время был у больного на дому. Владислав тоже почти не выходит — только подмести улицу перед домом. Экономка каждый день ходит в город за покупками, тоже не далеко — на ближний рынок и в ближайшие магазины. Берет разные продукты, но никогда не покупает ни табаку, ни папирос. Это мы установили точно, после того как она в пятницу поехала на трамвае в центр города и там в киоске взяла три пачки сигарет — таких сколько угодно в лавочке на улице Костюшко, где она ежедневно берет хлеб. А вчера, в понедельник, она опять была в центре, но купила уже восемь пачек сигарет. Я заключил, — продолжал Войтехович, — что в доме Барвинского появился посторонний человек, курящий, которого прячут. Иначе почему бы ей не покупать сигареты в знакомой лавочке? А она ездит туда, где ее не знают…
— А я, — прибавил генерал, — заключил еще, что вы молодец. Я уже сказал товарищу Войтеховичу, что он правильно сделал, сообщив нам немедленно. Эти восемь пачек могут быть запасом на дорогу. Но это еще не все. Продолжайте, пожалуйста.
— Вчера керосинщик, по заказу Терезы, доставил доктору четыре канистры бензина. Мы выяснили, что столько же он доставил Барвинскому четыре недели назад — незадолго до покушения, — а перед этим доктор не брал горючего около полугода.
— Разрешите вопрос? — опросил. Петренко и обратился к Войтеховичу: — Так вы считаете, что этот курящий появился у Барвинского с четверга?
— Нет, раньше. Со вторника дом под наблюдением, кто вошел в него, тот и вышел обратно, при этом посетители бывают только в часы приема. Значит, во вторник этот человек уже был в доме; очевидно, он имел запас — пачки ему хватает на сутки.
— Правильно! — сказал Заремба. — И я думаю, что это Ян. Он остался у Барвинского с ночи на воскресенье, после того как уничтожил Козинского. Отравленное печенье послано на утро. Где проще всего достать яд? У врача. Уверен, что мазурку испекла Тереза, она же и отвезла ее в госпиталь. Теперь Ян собрался менять убежище, сегодняшние события заставят его поторопиться, если только майор не ошибается насчет тревоги доктора.
