Брэд Брекк - Кошмар: моментальные снимки
Напротив, Война в Заливе явилась полной противоположностью Вьетнаму. Это была даже не война. Это скорее напоминало линчевание и изгнание Вьетнама через принесение в жертву двухсот тысяч иракских солдат. Потому что, имея превосходство в воздухе, коалиционные силы неделями трамбовали иракские позиции и цели. Это была первая американская война, широко освещаемая по телевидению, но она не дала такого драматичного до боли в сердце видео материала, с каким вернулись журналисты с Вьетнамской войны. Скорее она была похожа на скучную видео-игру.
Президент Буш заявил, что Война в Заливе поможет нам справиться с Вьетнамским синдромом. Полно, Джордж, не надувай щёки. Это тебе кажется. Вьетнамский синдром, после того как пройдут марши-демонстрации со знамёнами и утихнут истеричные проявления патриотизма, только усилится, потому что сокровенные проблемы Вьетнама по-прежнему не решены, потому что, осваивая роль полицейских для самых могучих громил мира, мы так и не удосужились вытвердить уроки об иностранной интервенци, которые пытался преподать нам Вьетнам.
Сегодня мы обладаем более совершенными военными технологиями, более мощным оружием массового поражения, но мы всё так же не можем решить это уравнение по-человечески, всё так же не можем справиться с проблемами мира, как не могли в 60-ых и, если на то пошло, как не могли справиться и 200 лет назад, когда посылали кавалерийские отряды во главе с такими офицерами, как генерал Джордж Кастер, на запад — уничтожать индейцев и расчищать американские границы для белых поселенцев.
Если Вьетнам чему-то и научил нас, так это торговать войной: занижать потери и подтасовывать боевые цифры.
Правда по-прежнему является первой жертвой войны, но операция «Буря в пустыне» вписала новую главу в жуткую повесть о войне внутри войны: о цензуре и дозировании фактов, о манипулировании общественным мнением и глобальной битве за информацию.
То, что мы слышали по телевидению, вышло за рамки строго отмеренной пропаганды, вышло за разумные пределы сдерживания информации во имя защиты жизни и обеспечения безопасности.
Наши недобрые лидеры — весьма незамысловато — врали нам. Лгали! В который раз!
Есть два рода лжи: ложь чёрная и ложь белая. Чёрная ложь заключается в положениях, о которых мы заранее знаем, что они ложны. Белая ложь заключается в утверждениях, которые сами по себе не ложны, но скрывают значительную часть правды и призваны, таким образом, исказить всю картину, как это делает чёрная ложь. Следовательно, белая ложь, поступающая из Белого Дома, Пентагона и командного поста Норманна Шварцкопфа на ежедневно устраиваемые для прессы брифинги, в каждой своей малейшей части была так же разрушительна для американского общества, как и чёрная ложь.
Плохой парень президент Садам Хусейн потчевал свой народ чёрной ложью.
Хороший парень — Джордж Буш, выслушавая генералов, которые, жужжа военную риторику, кружили вокруг него подобно макбетовским ведьмам, слегка привирал и искажал реальность, пичкая нас белой ложью.
Но правительство, которое утаивает значительную часть информации от своего народа, не демократичнее того, которое несёт откровенную чушь.
Война в Заливе огорчила меня, потому что я считал её бесполезной; в конце концов, хватило бы обычных санкций. Но больше всего меня огорчило, что в то время, когда у страны столько внутренних насущных проблем — углубляющийся кризис, безработица, разорение банков, миллионы бездомных, предоставляющая услуги богатым и игнорирующая бедных система здравоохранения, неэффективная судебная система, значительные экологические проблемы, беспрецедентное число людей, страдающих от наркотической и алкогольной зависимости — в то время, когда сама ткань семейной системы американского общества разрывается надвое…
Мы отвращаем свои взоры в сторону и вливаем миллиарды долларов в ещё одну ненужную войну и убиваем арабов на другом конце планеты вместо того, чтобы в первую очередь помогать нуждающимся здесь, дома. А так как мы не можем заниматься мирными вопросами, это лишний раз доказывает, что мы превратились в поджигателей войны.
Мне кажется, мы потеряли свой путь, растеряли свои основополагающие ценности. Наша страна полыхает, в ней стало меньше личной свободы, чем в былые времена, большой бизнес, алчность и трудоголизм убивают нас, а мы словно не видим, что творится. Как будто мы все впали в транс, во всеобщее коллективное отрицание происходящего в стране, ведь гораздо легче ткнуть пальцем и заявить…
— Да ведь это грязные иракцы!
Кроме того, Война в Заливе прошла явно неудачно. Я не хотел, чтобы мы шли на войну с Ираком по нефтеносным полям Кувейта, но уж если пошли, то я б хотел, чтоб мы развернулись бы там как должно и одержали бы полную победу, задействовав все имеющиеся средства, а не так как вышло у нас во Вьетнаме.
Я б хотел, чтобы мы полностью разбили иракскую армию, двинулись на север к столице и сделали бы так, чтобы эта армия зла не могла больше творить свои дела. Я бы хотел, чтобы американские войска выследили неуловимого Саддама, эту Багдадскую Змею, и передали его иракскому народу, который ненавидит его. Ещё я б хотел увидеть, как повстанцы освобождают Ирак, я б хотел увидеть, как разъярённые женщины и дети несут жердь с головой Саддама по разбомблённым улицам Багдада — на удивление всей планете.
Но этому не суждено было случиться. Буш приказал остановить боевые действия вскоре после начала войны, потому что Кувейт был освобождён, коалиционные силы не получили мандата ООН на продолжение войны и поимку Змеи, и ещё потому что он знал, что страна не готова к значительным американским потерям. Всё это оставило у многих из нас неприятный, горький осадок.
Где же победа? Что мы выиграли? Тот, кому мы жаждали снести голову, ускользнул.
Ну, ладно, может быть, кто-то другой срубит мечом его голову…
Когда-нибудь.
Но именно из-за Войны в заливе я считаю, что мы должны говорить о Вьетнаме, чтобы покончить с ним. Что мы должны пройти через отпущенные нам страдания — и покончить с ними. Что нам нужно выговориться, выплакаться и — рассмеяться. Вскрыть рану, залить спиртом, прочистить, и тогда, может быть, — МОЖЕТ БЫТЬ — зараза исчезнет полностью…
Ради каждого паренька, ушедшего на войну и вернувшегося в смущении. Ради тех, кто не пошёл на войну и не может её понять. Ради каждой матери, попрощавшейся со своим сыном. Ради каждой жены, чей муж вернулся домой в серебристом ящике.
*****В 1982-ом году в печати всей страны появились заголовки и статьи о многих тысячах ветеранов, страдающих от последствий распыления дефолианта «эйджент орандж». Этот дефолиант использовался во Вьетнаме для уничтожения растительности, чтобы лишить врага защиты леса; в нём есть токсическая составляющая — диоксин — он-то, по мнению многих, и явился причиной целого букета расстройств у ветеранов: злокачественных опухолей, сексуальных дисфункций, нервных и кожных заболевний, болезней почек, выкидышей у их жён, деформаций плода и родовых дефектов у их детей.
В мае 1984-го семь химических компаний согласились выплатить 180 миллионов долларов ветеранам Вьетнама, попавшим под смертельный гербицид. Ответчиками в суде выступили «Доу Кемикл», «Дайамонд Шэмрок», «Монсанто», «Геркулес», «Юниройал», «Томпсон Кемикл» и «Ти-Эйч Эгрикалчер энд Натришн».
В результате полюбовного соглашения образовался гигантский фонд, из которого были выделены специальные суммы по каждому заболеванию, пусть на дворе ещё стоял 1986-ой год и ветераны ещё не начали получать денег.
Эти химические компании категорически отвергли утверждение, что их продукция явилась причиной вышеперечисленных расстройств, и по условиям существующих договоров они не признали за собой никакой ответственности. Тем не менее, во время разбирательств они заявили, что дефолиант изготавливался в соответствии с государственными стандартами и что какие-либо расстройства могли возникнуть только из-за неправильного применения продукции военными.
Вследствие обнародованных судебных решений соглашение оставило щёлку для семей пострадавших ветеранов — но не самим ветеранам — для предъявления судебных претензий правительству.
Это разбирательство было инициировано организацией «Вьетнэм Ветеранз Эйджент Орандж Инкорпорейтид» со штаб-квартирой в городе Стэмфорде, штат Коннектикут, — неподалёку от того местечка, где жил Билли Бауэрс, — потому что управление по делам ветеранов отказывалось предоставлять медицинскую помощь больным людям до тех пор, пока они не докажут, что их заболевания возникли вследствие воздействия «эйджент орандж», а это была почти непосильная задача.
Дело было начато в 1978 году бывшим пилотом-вертолётчиком Полом Рейтершеном, который в тот же год скончался от рака. Окончательные детали дела включали в себя предписание образовать ряд комитетов в нескольких регионах страны для определения суммы, которую мог бы получить каждый ветеран, обратившийся с обоснованной претензией.
