Алексей Авдеев - Там помнят о нас
К этому времени у нас появилось немало друзей в соседних деревнях. Они-то и передавали нам молоко. Подоят коров и тут же, на пастбище, спрячут бидон с молоком в заранее условленном месте.
Кроме картофеля, да и того не от пуза, в отряде опять уже ничего не было. Но настроение у людей было праздничное: радовала хорошая погода и особенно телеграмма из Москвы.
«Поздравляем Первым маем. Желаем успехов в борьбе с врагами Родины».
Когда солнце спряталось за зубчатую полосу леса, все здоровые, кроме наряда, во главе с командиром отряда покинули лагерь и взяли курс на деревню Щеки за продуктами.
Продовольственный отряд возвратился утром. Предупрежденные дежурным больные выползали из шалашей, с любопытством встречали заготовителей. Фельдшер вышел к ним с ведром. Он черпал кружкой березовый сок и предлагал каждому выпить. «Причастие», — шутили ребята. Они, повеселевшие, направлялись к костру под навесом.
По приказу из Центра каждое утро мы передавали в Москву метеорологическую сводку по схеме: осадки, туман, грозы, ясно, сила и направление ветра, горизонтальная видимость, высота облаков…
Под навесом у костра, на березовых ветвях, лежали куски свежей свинины, принесенной из ночного похода. Иван Домашнев деловито распределял мясо на пять порций: четыре отделения и штаб отряда.
— Откуда это? — спросил Маркин, подходя к нему, опираясь на палку и кивая на свинину.
— Одного блюдолиза фашистского раскулачили в Щеках, — сообщил Голохматов.
— И это все? — поинтересовался Павел, осторожно садясь на обрубок бревна.
— Хэх! — хохотнул Николай. — Это только второе. Еще целая корова. У старосты под расписку взяли.
— И он не возражал?
Голохматов засмеялся, откидываясь назад.
— Нет, конечно. Только спросил: «А на кой хрен мне ваша расписка?» «Как на кой? — отвечаю. — Придет Красная Армия, предъявишь властям и получишь за свою корову сполна по твердым государственным ценам».
К Маркину подошел и сел рядом с ним Галушкин. Вид у него был уставший после ночного похода. Лицо заросшее.
— Привет болящим! Ну, как чувствуешь себя, Паша? Долго еще будешь валяться?
— Ну что ты! — ответил Маркин, стараясь быть бодрым и пожимая его руку. — Горячим песком лечусь. Поясница почти прошла. Только судороги еще донимают. Особенно ночью…
Голохматов и его ребята оказались настоящими чародеями. Из коровьего ливера и картофеля они приготовили жаркое, опьяняющий запах от которого останавливал каждого, кто случайно проходил мимо шалаша. В этот день во всех отделениях было весело. Ребята угощали друг друга.
Нежелательные гости
Суббота второго мая подходила к концу. День выдался теплый и солнечный. Гомон и свист пернатых обитателей лесной чащи, окружавшей наш лагерь, как-то ослаблял внимание, отвлекал от реальной действительности. Невольно хотелось очутиться в условиях мирной жизни, забыться хотя бы на какое-то мгновение…
Сытно пообедав, ребята, бывшие в ночном продпоходе, отдыхали. Не спал только наряд да легкие больные, которые занимались работой по лагерю: собирали березовый сок, варили принесенную рожь, развесив над костром гирлянду котелков, в ведре кипятили грязное белье, уничтожая паразитов, они и комары, появившиеся с наступлением тепла, честно говоря, очень допекали нас. Чтобы спастись от комаров, многие стали отпускать усы и бороды. Светловолосый Николай Секачев, например, отрастил усы колечками и острую бородку-эспаньолку. А Георгий Иванов, с густыми усами, мощной черной бородой, высокий, богатырского сложения, смахивал на покорителя Сибири. Все как-то старались оградить себя от комариного гнуса. Особенно эффективным средством во время сна были мешки или чехлы, в которые залезали с головой…
Вдруг издали донесся условный свист дозорных. Дежурный поспешил туда. Вскоре возвратился. Впереди него шагали четверо. Высокий пожилой мужчина с давно не бритым хмурым лицом и бегающими глазами. Незнакомец был в старой кепке и парусиновом дождевике. Женщина средних лет в сером вязаном платке и в старой деревенской дубленой шубе. И двое подростков, лет по тринадцать-четырнадцать. Все в резиновых сапогах. Мужчина предъявил справки, из которых следовало, что он и жена — колхозники. Просмотрев документы, Бажанов строго спросил:
— А чего это вы, граждане, бродите в лесной глуши и в такую распутицу? Какие у вас тут неотложные дела?
Мужчина вскинул на него настороженные глаза, сказал:
— Да мы объездчика ищем.
— Какого объездчика?
— Не его, вернее. А его тело… Зимой его убили где-то тут.
— Кто убил?
— Нам передали, что убили, а кто?.. Бог его знает. Он сородич наш. Похоронить надо б как следует, по-христиански.
— Если передали, что убит, значит, видели место, должны были точно указать. А в таком огромном лесу разве найдешь?
— Поздновато, видать, граждане, начали вы его искать, — подал голос Иван Домашнев, подходя к непрошеным гостям, и добавил: — Его, наверное, уже давно бродячие собаки растащили.
Услышав замечание минера, мужчина только кинул на него короткий взгляд, но ничего не сказал. Молчала и женщина, потупив глаза.
— А мальчишек зачем с собой таскаете? Мужчина пожал плечами.
— Скажите, город Рудню вы хорошо знаете? — спросил я.
— А как же. Фекла — тамошняя, — встрепенулся мужчина и кивнул на свою спутницу.
— А кто до войны в Рудне председателем районного Совета депутатов трудящихся был?
Мужчина смутился. Переглянулся с женщиной, пожал плечами, сказал:
— Кажись, дай бог памяти… — Он потер лоб, нахмурился. — Нет, запамятовал. Да я ж перед войной был в отъезде. Фекла, ты не помнишь председателя свово?
Женщина покрутила отрицательно головой, нервно убрала под платок прядь седых волос.
Не добившись ничего путного, решили отправить их в местный партизанский отряд. Там с ними разберутся.
Кощеев, сопровождавший неожиданных гостей к Мельникову, возвратившись, сообщил, что и там их не знают. Добавил, что по пути в местный отряд задержанный мужчина с бегающими глазами дважды пытался заговорить с ним. И вообще, вел себя подозрительно. Омсбоновец не разрешил ему приближаться к себе. Приказал молча идти впереди.
Александр Кощеев — исключительно скромный человек. Опытный и исполнительный воин. Даже среди наших ребят он выделялся как разведчик. Ему пришлось отступать со своей частью от самой западной границы. В ОМСБОН он пришел, имея медаль «За отвагу». За поход в составе первого отряда Бажанова по тылам врага Александр был награжден орденом Красной Звезды.
Приход нежданных гостей к нашей базе и появление вблизи отряда местных партизан некоего Загоруйко насторожили нас. Мы, конечно, не могли точно утверждать, что эти люди были специально направлены в лес оккупантами. Но обнаружение посторонними нашей базы было совсем ни к чему. Поэтому решили в ближайшее время сменить место своей стоянки.
Рельсовая война продолжается
В ночь на 3 мая на «железку» направились три боевые группы. Старшим одной из них был Иван Мокропуло. Его напарником — Сергей Щербаков, боксер. Задание: подорвать эшелон противника. В случае стычки с охраной попытаться захватить личные документы убитых гитлеровцев.
Ночь темная. Под ногами грязь, из которой еле вытаскивали ноги. Когда подползли к насыпи, затаились на несколько минут, чтобы осмотреться, передохнуть. Вокруг было неожиданно тихо. Поднялись на полотно. И тут никого!.. Внимательно огляделись. Приступили к работе.
— Отставить! — неожиданно приказал Мокропуло, следивший за окружающей обстановкой. — Накрыли нас!
В той стороне, где должна работать другая наша группа, взвилась осветительная ракета. Затем вторая. Теперь захлопали выстрелы. Бахнула граната.
— Отходим!
Быстро отползли к месту сбора. Но там никого! Ушли в лес или воюют?..
— Что будем делать, Иван? — спросил Щербаков. Мокропуло неопределенно ответил:
— Подождем тут немного и вернемся на «железку»…
И тут же уверенно приказал:
— За мной! Не отставать!
Они снова поползли к насыпи. Залегли метрах в ста от дороги. Увидели, как у полотна суетятся темные фигуры людей. Освещают фонарями и то место, где совсем недавно работали и они. «Тут они долго провозятся, удовлетворенно подумал Мокропуло. — А если продвинуться немного правее, где их нет, и там снова попытаться?»
— Сергей, ты видишь, сколько их тут? Наверняка сбежались и с других участков. А вон там никого! Пошли туда!
Было уже часа два. В пять рассвет, а на обратном пути лежала двухкилометровая заболоченная, вязкая открытая низина. Если задержаться тут до рассвета, их непременно обнаружат. Надо торопиться.
— Вперед! — приказал Мокропуло. Не оглядываясь, он побежал вдоль насыпи, низко клонясь к земле. Сзади Мокропуло слышал частое дыхание напарника и не сбавлял шага. Пробежали метров триста-четыреста, свернули к дороге. Залегли за дощатым забором для снегозадержания, что был метрах в двадцати от дороги. Отдохнули немного, ползком двинулись дальше. Вдруг чей-то кашель заставил их припасть к земле и затаиться. Мимо совсем близко прошли два немца, держа автоматы наготове. Они спешили туда, где все еще мелькали лучи электрофонарей, «Может, срезать этих и забрать личные документы? — мелькнула у Мокропуло отчаянная мысль. — Нет, лучше эшелон». Он положил руку на плечо Щербакова, когда немцы прошли, кивнул в сторону насыпи.
