KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » О войне » Лайош Мештерхази - Свидетельство

Лайош Мештерхази - Свидетельство

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Лайош Мештерхази, "Свидетельство" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Да, Казар славный, — сказал он, помолчав немного.

— Только ты смотри никому не рассказывай! — повторила Аннушка и снова отвернулась.

— О чем ты?

— Ну, о том, что мы видели, — пролепетала девушка.

— Ну, что ты! Что я — баба старая? Слишком я уважаю Казара, чтобы…

— Вот и хорошо! — воскликнула Аннушка и светло, благодарно взглянула на красавца машиниста.

Но Юхас уже не обманывал себя и не толковал этого взгляда иначе… и так и не заговорил о родном своем селе, до которого полтора часа езды на велосипеде…

Он встал решительно, потянулся.

— Наверно, закипел уже наш старикашка! — хрипловатым голосом сказал он и через силу откашлялся. Потом хохотнул: — Символ рабочего единства! Товарищи соц-демы не могут быть в обиде. Нагрузили мы снеди и на их долю. Больше половины всей поклажи — их. Сама видела, что они брали: гусей, паштет печеночный в банках из-под варенья. В этом деле они знают толк… Хотя что правда, то правда, они и на обмен прислали не гвозди да цепи, как мы, или там тряпье старое, а подошвы! И где только добывает их Мохаи…

На полуразрушенном, заваленном руинами перроне вокзала толпились, взволнованно переговариваясь, люди.

— Кончилась война! Немцы капитулировали! — закричали они Юхасу еще издали.

Только что из деревни прибежали. Москва передала: конец войне!

Подошла Аннушка. Она встретила новость такой спокойной улыбкой, словно известие это было само собой разумеющимся делом. Словно она давно уже знала об этом. Шелковистая трава по колено, серовато-зеленые молодые нивы, желто-сине-лиловое море полевых цветов и белесые полотнища облаков в бледно-синем небе — это и есть мир. Как же может быть иначе?

Час спустя маленький эшелон — угловатая платформа и пускающий серебристые облачка пара паровозик — тронулся в путь. В тендере, на куче угля, связанная по ногам курица с лысой шеей испуганно озиралась по сторонам…


Ласло в одиночестве брел по безлюдной улице Аттилы. Домой идти не хотелось. На душе было и празднично и грустно.

На Паулеровской, в здании полиции, из окна кабинета Андришко струился тусклый свет. До сих пор работает? Но вот свет погас, через минуту под аркой зашаркали усталые, старческие шаги дяди Мартона.

— Ты еще здесь?

— А ты? Ты где был? Мы тут тебя сегодня весь вечер искали… Идем ко мне: остальные уже там, нас ждут. Отметим великое событие стаканчиком крепкого чая.

У Андришко собрались Сечи с женой, Жужа Вадас, Магда. В доме уже горело электричество. Над столом висела на длинном проводе лампочка в бумажном колпачке-абажуре, а под ней сидели гости и пили чай. Окна квартиры все еще до половины были заложены кирпичами, а сверху забиты досками. Мебель — старинная, полированная — белела свежими кусками сосновых досок в местах, где хозяину пришлось собственноручно латать повреждения. Потертое плюшевое покрывало поверх железной койки навевало воспоминания о днях мирной жизни.

Но собравшиеся вспоминали о войне, о событиях, вместе пережитых, о вещах, понятных с полуслова. Впрочем, говорили и о новом: о партии, о том, что в комитет поступило более ста заявлений о приеме. Заявления рассматривались ежедневно, и Сечи каждый день подписывал по десятку новых временных партбилетов. Жужа, усталая, бледная, конечно, считала, что «это уже либерализм».

— Партия большевиков — закрытая партия! — хрипло повторяла она.

— Но ведь у нас сейчас положение особое! — возражал Сечи.

Ласло присел на край койки, — больше сесть было не на что.

— Сегодня опять целая дюжина сдалась, — сообщил со вздохом Андришко, тяжело опускаясь рядом с Ласло. — Идиоты! До сих пор все еще ждали гитлеровского «чудо-оружия»…

— Пусть бы те, кто подает заявления, прежде поработали для партии! — продолжала Жужа хриплым шепотом. — Пусть они приходят к нам, мы будем считать их своими идейными товарищами. Но товарищами беспартийными. Так ведь и в СССР тоже… Совсем не обязательно всех сразу принимать в партию.

— Говорю: у нас другое положение, — настаивал Сечи. — Человек подождет-подождет, да и подастся в соц-демы. Как Нэмет, например, да многие другие! А мы лучше примем их и выкуем из них настоящих коммунистов.

— Из кого получится! — скривила рот Жужа.

— Правильно: из кого получится, — просто подтвердил Сечи. — Между прочим, количество теперь тоже важно. Вот тебе пример: в типографии уже начинают ворчать, нужно, мол, переизбрать местный комитет, а то в нынешнем не соблюдены нормы представительства!

— Я все же проверила бы, — прохрипела Жужа, — действительно ли тебе так сказали в ЦК или это твое собственное толкование! — Жужа из бледной теперь сделалась красной, силясь придать угрожающее звучание своему шепоту.

Но Сечи даже бровью не повел. Он сидел спокойный, весело поблескивая лысиной, освещенной электрическим светом. Жужа настаивала на принятии в партию членов Союза молодежи. С ней соглашались: молодежь надо принимать. Но она не успокаивалась, в особенности ратуя за белобрысого, прыщеватого парнишку — Йошку Мейера, которому не было еще и шестнадцати, почему, собственно, в комитете и не хотели пока его принять. Был он неразговорчив, на всех смотрел искоса, на вопросы не отвечал — огрызался. Впрочем, завидев Жужу, он сразу же становился ручным. По происхождению Йошка Мейер был из рабочих.

Вспомнили, что и Шоош рекомендовала в партию своего квартиранта.

— А почему он у себя в Чепеле не вступил?

— Думаю, потому, что он бывший офицер, — отозвался Сечи.

— Ну и что ж что бывший офицер! — прохрипела Жужа. — Видно же, что порядочный человек. Сам пошел на завод… Простым рабочим! Это все твое сектантство, товарищ Сечи. Не любишь ты интеллигенцию!

Сечи пожал плечами.

— Пусть явится на проверочную комиссию в министерство обороны. Если пройдет, можно обсудить… С железной дороги поступило два заявления. Машинист Юхас приходил с ними. Один в депо работает, а другая девушка, — в газетном киоске при вокзале…

— Ну, уж только не эту! — подскочила Жужа.

— Почему? Ты что-нибудь про нее знаешь?

— Особенного ничего. Но я ее знаю. Встречалась с ней во время осады. Отсталая, глупенькая девчонка.

— Подтянем, подучим…

— Партия все-таки не детский сад!

С кухни вошла дочка Андришко, принесла свежезаваренный чай. Разлила всем. Дядюшка Мартон поднял стакан и сказал, от волнения по-палоцски акая:

— Ну таак вот, тааварищи, выпьем-ка за мир!

Все сдвинули стаканы с чаем, чокнулись, словно это были бокалы с вином.

— За мир! И за тех, кто нам его принес!

Встали, да и застыли стоя, погруженные в мысли. Потом тихо расселись по своим местам.

— За павших героев, погибших смертью храбрых! — добавил Ласло.

Никто не отозвался, только жена Андришко тяжко, горестно вздохнула.

— Помните, — спросил Ласло, — когда мы еще только создавали организацию, дядя Марци передал нам последние слова Лаци Денеша? Что, мол, мы, живые, забудем погибших… А ведь действительно, мы до сих пор не назвали в честь хотя бы того же Денеша ни одной, самой малой улочки в нашем районе. Зато по-прежнему есть улица Вербёци[65], улица Хранителя Короны… Да что там: можно перечислять до бесконечности… Нет, нам нельзя забывать о тех, кто пал. Страшно подумать, что в эту войну погибли зря, ни за что ни про что миллионы людей — будто скот на бойне!.. Думали ли вы о них? Миллионы! В том числе молодые, еще и пожить-то не успевшие люди… Товарищ Поллак как-то сказал: случайности не существует. Что такая категория, мол, не известна ни науке, ни природе. Но разве не дело случая, какие именно из миллионов зародышевых клеток положат начало будущим новым жизням, и из этих жизней какие уцелеют!.. Война, говорил он, это тоже, мол, болезненный, но естественный и необходимый отбор человечества. Словом, что-то в этом роде. И что, мол, это так даже чисто теоретически…

И Сечи и Андришко сидели, насупив брови. А Ласло продолжал говорить, словно сам с собой… Подняв вдруг голову, он встретился взглядом с Магдой и замер: он прочел на ее лице те же самые заботы и раздумья, что терзали его, только, может быть, еще более мучительные, более болезненные, личные…

— Нет, — покачал Ласло головой, не в силах оторвать взгляд от Магды, — нет, я не верю в это. Это не так! Это неверно, и не может быть, чтобы так считала наша наука.

Жужа хотела возразить, но Ласло жестом остановил ее:

— Знаю, что ты хочешь сказать: мелкобуржуазная сентиментальность?..

— Вот именно!

— Неправда! Ведь такой «естественный отбор»… — начал Ласло и умолк, подумав, что нечестно будет сказать сейчас: «проповедовали фашисты». Тем более что Поллака нет здесь и он не сможет возразить ему…

Но Жужа поняла недоговоренное, подхватила:

— Ничего удивительного: фашисты очень многое украли у нас…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*