Александр Марков - По обе линии фронта
— Да ладно вам, — сказал Сергей. — Если война начнется, вы просто укроетесь в бомбоубежище.
Он понимал, что с пьяными спорить не стоит.
— А ты что такой смелый? — полез в бутылку Збигнев, вываливаясь из машины.
Ноги его не держали. Вот он упал на четвереньки, встряхнул головой, потом, опираясь о бок машины руками, стал вставать. В такой ситуации простая ссора могла перерасти в международный конфликт.
До драки дело не дошло, но слово за слово и вдруг оказалось, что Сергей с Ильей поспорили с поляками на ящик виски, что они пробегут по открытому для обстрела участку дороги. Ставка была бестолковой. Выигрыш все равно бы пришлось пить всем вместе, а если не успеют — то оставлять тем, кто приедет попозже. Война точно за несколько дней не закончится и не будет она называться «семидневной», а «двух-трех-четырехнедельная война» — не звучит. Ни в Москву, ни в Варшаву больше двух-трех бутылок тоже не повезешь. Зачем возиться с ними, сдавая в багаж? Могут разбить. Придется все здесь пить.
Спор этот как-то неожиданно возник. Сергей и не помнил, кто эту затею предложил. То ли он, чтобы пустить пыль в глаза полякам, дескать — знай наших, то ли поляки, чтобы русских взять на слабо. Вспомнишь тут, когда выпито прилично виски. Но теперь уже никуда не денешься. Сунул голову в колодец — придется прыгать. Возьмись поляки их отговаривать, костьми при этом ложись — нечего уж тут не поделаешь. Как откажешься от такого спора, когда в Питере есть Триумфальная арка, а на ней надпись, что поставлена она в честь «усмирения Польши»?
Переодеваться не стали. Они ведь не собирались ставить рекорд в этом забеге. Поэтому сгодились джинсы, майки, которые на них были и кроссовки. У Сергея они и вовсе были с амортизаторами, которые сами подталкивали пятку.
— Вы что с ума сошли?! — кричал Збигнев, пытаясь остановить Сергея и Илью.
— Да, ладно тебе, — успокоил его Громов, — не боись!
Поляки пошли их провожать, случись что, может помощь вызовут или помогут вытаскивать коллег из-под обстрела. Но координация движений у поляков была похуже. Еще немного и они, для того чтобы не повалиться, взялись за руки, да и ноги их держали все хуже и хуже
Жаль — нет с собой красных маек с надписью СССР или с гербом, подумал Громов. Наверняка у тех, кто окопался по обе стороны дороги от вида двух спортсменов, облаченных в форму Советского Союза, глаза должны были полезть на лоб. И точно, никто бы не решился помешать этим спортивным упражнениям.
Пробежать туда и обратно нужно было где-то километра два, то есть на все про все требовалось меньше десяти минут. Причем, перед таким забегом лучше конечно было принять на грудь грамм пятьдесят для смелости.
— Может не надо? — спросил в последний раз Збигнев.
— Надо Федя, надо, — сказал ему Сергей.
Поляк почти наверняка подумал, что у русских, если его стали называть Федей, уже начал мутиться рассудок. Вряд ли он смотрел фильм Гайдая, где Шурик завернул в обои своего подопечного, отбывающего пятнадцать суток ареста.
— Меня Збигнев зовут, — сказал он.
— Я помню, помню, — успокоил его Сергей, и внимательно посмотрев на Збигнева, подумал, а не даст ли он отмашку, но потом решил, что можно начать забег и без нее.
— Пошли! — скомандовал он Илье.
Со старта они пустились со всех ног, разогнались и постепенно вошли в нужный темп. Громову казалось, что за ним наблюдает множество глаз. Вдоль дороги шел металлический заборчик, невысокий, не больше тридцати сантиметров в высоту. Когда они были на половине дистанции, рядом что-то звякнуло, ударившись о заборчик, потом еще.
Дзинь-дзинь.
Звук противный.
— Здесь камней нет, — высказал идею Илья, намекая на то, что так звенеть могли бы камни, выскользнувшие у них из-под ног и попавшие по заборчику.
— Ага, — сказал Сергей, — снайпер балуется.
— Е… твою мать, — выругался Илья. — Втопим?
— Ага.
Рекорд они, конечно, не поставили, но бразильская система все-таки заметно улучшает спортивные результаты. Снайпер засмотрелся на это представление и больше бегунов не беспокоил. Добежав до поляков, Сергей и Илья остановились, согнувшись пополам, упершись ладонями в колени и переводя дух. Легкие горели, похожие на топку паровоза, при каждом вздохе-выдохе из них вырывался горячий воздух, обжигая рот.
— Бросать курить надо, — сказал Сергей, немного отдышавшись, — совсем бегать разучился. Дыхалка никакая.
— Ага, — согласился Илья.
Лицо Збигнева отражало целую гамму чувств.
— Я, конечно, знал, что русские безбашенные, но теперь убедился окончательно, — сказал он.
Без дальнейших препирательств он вытащил из багажника своей машины картонный ящик с литровыми бутылками виски, распечатал его, показывая, что все бутылки на месте. И откуда у него были с собой такие запасы? Видимо на всю их компанию, на всех техников, что обслуживали тарелку, видеоинженеров и корреспондентов и операторов, которые сейчас где-то снимали сюжет. Сергей почувствовал некоторые угрызения совести. Он ведь оставил без горючего коллег, но те вообще-то могли пополнить свои запасы в магазине. Вопрос теперь — что со всем этим богатством делать? Бутылку-другую можно подарить Игорю.
— Ох, мы тут сопьемся, — простонал Громов.
— Хм, посмотрим, — сказал Илья.
Приехав в гостиницу, они положили ящик в комнате Ильи в уголке, там же, где лежала аппаратура.
Как-то под вечер, когда Игорь сказал, что заболел и слезно просил выделить ему денек на отдых, Сергей предложил Илье самостоятельно куда-нибудь съездить. Благо машину Игорь им мог дать. Было видно, что делает он это с неохотой, боится, что ее могут расколотить, а за рулем будет уже не он и на такие случаи страховка не распространяется. Скрепя сердце, он все-таки согласился, да и то лишь после того, как Сергей сказал, что, дескать, если он за свою машину переживает, то они могут арендовать другую, в отеле. Игорь, видимо, подумал, что это будет не по-товарищески, а по-жлобски.
— Тебе лекарства какие-нибудь нужны? — спросил Громов у Игоря.
— Все есть.
— Тогда выздоравливай. Если подольше проболеешь, то у нас небольшой запас сюжетов есть, так что выпутаемся.
— Надеюсь, что мне дня хватит.
Они вышли из номера Игоря.
— Куда поедем-то? — спросил Илья.
— Давай в Иерусалим что ли сгоняем, — сказал Сергей, перелистывая странички фривольного журнальчика, который ему подбросили под дверь номера. В журнальчике были напечатаны фотографии девушек, их телефоны, адреса, по которым они принимают посетителей и такса за прием. В самом начале журнала сообщалось, что наибольшей популярностью сейчас пользуются девушки из Бразилии.
— И что мы там будем делать? — настороженно спросил Илья, косясь на журнальчик.
— Поедем — посмотрим на митинг какой-нибудь, — сказал Сергей, выбрасывая журнальчик в мусорную корзину, — может чего поснимаем. Вдруг Игорь и вправду не день, а побольше будет болеть. Митинги эти каждый день идут. Мы вполне его можем выдать в любое время, когда настанут трудные времена и сюжеты закончатся.
— О'кей, — сказал Илья.
Он иногда давал ценные указания, сверяясь с картой, но где-то они свернули не туда, куда нужно, потом запутались окончательно. Уже давно стемнело, за окном проплывали унылые пейзажи, наконец фары осветили баррикаду, сложенную из мешков, набитых песком. Мешки были высокими, выше человеческого роста, чтобы за ними, в случае обстрела можно было укрываться. Сложены они были по обе стороны дороги, а саму дорогу преграждал опущенный шлагбаум.
— Куда-то мы не туда заехали, — предположил Сергей.
— Может, мы уже в Ливане? — не очень весело пошутил Илья.
Вообще-то Ливан находился в совершенно другой стороне, чем та, куда они отправились.
— Вот сейчас и выясним, — сказал Сергей, он подумывал развернуться и нажать на газ.
За баррикадой угадывались очертания большого двухэтажного дома, явно не жилого, а административного. Из-за баррикады, прикрывая ладонью глаза от света фар, вышел солдат. На плече у него висело автоматическое ружье, и он был в израильской форме. Солдат подошел к машине, положил левую руку на стойку, чуть нагнулся к открытому водительскому окну.
— Мы журналисты из России, — сказал Громов, — хотели до Иерусалима доехать, вот заблудились немного.
— До Иерусалима? — переспросил удивленно солдат.
Обернувшись к баррикаде, он что-то прокричал на иврите, заливаясь смехом. Сергей не понимал, чего он сказал такого смешного. Тут из-за баррикады вышел еще один солдат, он тоже смеялся.
— Да ребята, сильно вы заблудились, — сообщил первый солдат, отчего-то сразу поверив в сказанное, видимо решив, что будь у пассажиров злые намерения, они могли придумать нечто более правдивое.
— Вон там, — он махнул в сторону темноты за баррикадой, — Раммала, а вот это, — и он показал на баррикаду, — «переход на Палестинскую территорию».
