Э. Гейзевей - Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943
Однако главное, о чем мечтал каждый подводник, вернувшийся с патрульной службы, была настоящая баня с потопом горячей воды, пенящейся от мыла и смывающей с тела пот, глубоко въевшуюся грязь и усталость от пребывания в бурных водах Северной Атлантики. При ограниченном запасе пресной воды на подлодке не могло быть и речи о какой-либо бане. Поэтому после нескольких недель пребывания в тесноте на борту лодки моряки по праву считали самым желанным для себя помыться в бане.
Команды лодок размещались в местном отеле «Моряк Хайни», и французские женщины стирали и гладили их белье и униформу за весьма скромную плату. На немецких моряков производила сильное впечатление и даже удивляла честность этих женщин, которая, по их представлениям, была присуща только немецким женщинам. Уже вскоре они обратили внимание на то, что деньги и личные ценности оставались в их комнатах в полной сохранности.
Карл Роде в компании с несколькими матросами его команды совершил бурные похождения по барам, кафе, ночным клубам и заведениям с красными фонарями.
При первом знакомстве с Лорьяном и его окрестностями они нашли местечко, которое впоследствии навещали чаще, чем остальные, — небольшое респектабельное кафе на берегу моря. И привлекали их не умеренные цены, а исключительно миловидная девушка, работающая за стойкой бара этого кафе.
Вскоре они уже знали, что ее зовут Франциска и что она, увы, собирается выйти замуж. Ей было чуть более 20 лет, и она была такой веселой и живой, что сразу же очаровала моряков с «U-124». Между собой они уже решили, что если бы Франциска захотела выйти замуж за немца, а не за француза, то, естественно, должна была бы выбрать кого-нибудь из них!
Вскоре Роде уже рассматривал это кафе как в некотором роде семейный дом и всякий раз, вернувшись из очередного похода, направлялся прямиком туда. Он всегда был там желанным гостем. Хозяин кафе обнимался с ним и обменивался рукопожатиями. Не менее приветлива бывала и Франциска. Ему доставляла большое удовольствие такая теплота приема, тем более приятная после трудностей и опасностей боевого патрулирования в океане. Особенно приятно было то, что в этом чужом городе кто-то был рад снова видеть его живым и здоровым.
— Бонжур, месье Шарль, — обычно приветствовала Франциска немца, еще небритого и облаченного в кожаную форменную куртку. — Вернулись с Атлантики? Томми никс бум-бум?
— Уи, Франциска, — как всегда со смехом отвечал Карл Роде. — Мои комплименты, мадам.
«U-124» прошла небольшой ремонт в доке Лорьяна, пока ее команда находилась в отпуске, и вышла на очередное патрулирование 5 октября.
В команде появились новые люди. Офицер Хардеген заменил второго вахтенного офицера Кунта. Это был тот самый Рейнхард Хардеген, который впоследствии стал асом подводного флота на «U-123», нанесшей первые торпедные удары в водах, омывающих Северную Америку.
Хардеген стал известен тем, что открыл так называемый «американский охотничий сезон», когда 12 января 1942 года потопил английское грузовое судно «Циклопус» прямо у входа в бухту Нью-Йорка.
Впечатляющий список потопленных им судов чуть ли не в прямой видимости с городов побережья США принес ему Рыцарский крест, посвящение в члены ордена и восторженный прием населением как национального героя по возвращении в Германию.
В составе отряда, состоящего из подлодок «U-28», «U-48» и «U-101», «U-124» в сопровождении эскорта тральщиков миновала собственные минные заграждения и с наступлением темноты, распрощавшись с эскортом, пожелавшим ей счастливого плавания и удачной охоты, вышла в очередное самостоятельное патрулирование.
Теперь лодка плыла совершенно независимо, развив полный ход в надводном положении и совершая противолодочные маневры. Достигнув уже к рассвету глубины 200 метров, она погрузилась, поскольку находилась в усиленно патрулируемой англичанами зоне Бискайского залива. В светлое время суток она будет и дальше двигаться в подводном положении, всплывая только ночью для зарядки аккумуляторов, пока не достигнет 15 градусов северной широты. Достигнув заранее установленной точки, она пошлет радиограмму в штаб флотилии.
Вахту нес первый вахтенный офицер Генрих Хирзакер, когда лодка шла, тяжело раскачиваемая крупной зыбью. Видимость в эту лунную ночь была отменная, и он, как и все находившиеся на мостике, внимательно следил за горизонтом в поисках добычи или признаков возможной опасности.
— Тень по правому борту, — доложил вахтенный сигнальщик.
Хирзакер осмотрел через бинокль указанный сектор, стараясь высмотреть что-то едва заметное. И это «что-то» сверкнуло в ярких лучах лунного света. В обманчивом лунном освещении он ошибся в определении характера объекта.
— Эсминец! — крикнул Хирзакер. — Боевая тревога! Срочное погружение!
Вся команда мостика быстро нырнула в люк, а Хирзакер — последним, захлопнув и задраив за собой крышку. Лодка с дифферентом на нос начала погружение, когда все они, скользя по поручням трапа, спустились в центральный отсек. Уже через тридцать секунд после команды на погружение лодка достигла глубины 20 метров.
— Слышу приближающийся шум гребных винтов, — сообщил гидроакустик. А внимательнее вслушавшись в морские шумы, добавил: — Торпеда!
Звенящий шум быстро вращающегося гребного винта торпеды уже слышен был во всем помещении центрального поста. Все смотрели вверх, словно завороженные этим зловещим звуком, становящимся все громче и громче. Звон достиг пика, когда торпеда промчалась прямо над рубкой, а затем, по мере ее удаления, снизился, пока не исчез совсем, заглушаемый водоворотами, оставляемыми бешено вращающимся гребным винтом.
Судя по всему, торпеда прошла в опасной близости от лодки.
— Томми хорошо прицелились, — проговорил наконец командир. — Погрузись мы секундой позже, Хирзакер, уже отправились бы на дно.
Он снова вернулся к своим занятиям за штурманским столом. Английская субмарина промахнулась, а их лодка сумела вовремя нырнуть. И вот теперь началась жуткая игра в кошки-мышки, когда две противные стороны охотятся друг за другом, совершая осторожные и почти неслышные движения в полном мраке, руководствуясь только показаниями своей гидроакустики.
— Бринкер, велите своим электродвигателям говорить только шепотом, — обратился командир в стармеху. — Мне нужна абсолютная тишина. Даже не дышите! — прикрикнул он на команду.
На лодке воцарилась такая тишина, что был слышен шум собственных гребных винтов.
— Руль помалу влево! — тихо скомандовал Шульц рулевому.
— Есть помалу влево! — ответил рулевой.
Лодка начала медленный разворот влево. Было невозможно точно определить положение субмарины противника или курс ее движения. Шульц маневрировал осторожно, поскольку любые резкие изменения курса облегчили бы противнику определение ее позиции.
Английская лодка находилась так близко от них, что не нужно было и гидроакустики — звук ее гребных винтов и топот ног команды с легкостью проникал через стальную оболочку «U-124». А ее собственная команда стояла на постах неподвижно, с широко открытыми глазами и затаив дыхание. Где был враг? Выше, ниже их? Слышит ли он их? Не столкнутся ли два слепых охотника друг с другом?
— Прямо руль! — прошептал командир.
— Есть прямо руль!
Тихо, как акула, скользящая в морской пучине, лодка вернулась на прежний курс.
Звуки, раздававшиеся с другой лодки, стали тише и через несколько мгновений полностью стихли. Призрачно-кошмарная встреча продлилась всего несколько минут и была типичной для подводной войны ситуацией, когда судьбоносные события развиваются с молниеносной быстротой.
Оперативная зона субмарины Шульца располагалась в Северной Атлантике, к югу от Исландии. И задолго до прибытия в этот район команда лодки втянулась в привычную лямку боевого патрулирования.
Наступило 16 октября — одиннадцатый день с момента выхода из Лорьяна. Команда только что расправилась с обедом, закончившимся шоколадным пудингом — любимым десертом экипажа. Сменившиеся с вахты переговаривались между собой, играли в карты или просто спали. Командир и стармех играли в шахматы в кают-компании. Бринкер только что взял командирского слона.
— Интересно, поступали ли за прошедшую неделю сообщения о конвоях? — спросил Бринкер.
Командир покачал головой:
— Нет. Было потоплено несколько одиночных судов на западных подступах к нашему району, но конвоев никто не заметил.
— Хотел бы знать, где они прячутся.
— Я тоже хотел бы это знать.
Бринкер уже взял командирского ферзя и смотрел на него с улыбкой победителя.
— Гм, — промычал Шульц. — Выиграть бой — это еще не значит выиграть войну, Бринкер, — простодушно проговорил он, хитро поблескивая глазами.
— Какими же маршрутами, по-вашему, они теперь пользуются? Наверное, идут где-то севернее? — спросил Бринкер.
