Юрий Корольков - ДОГОВОР ТРЕХ ДЕРЖАВ
Учитывая быстрое развитие событий, Япония должна не колеблясь прийти к решению о военных действиях против Советской России. Укажите в своих беседах, что действия против России после того, как она будет разбита, лишь пошатнули бы моральное и политическое положение Японии. Риббентроп».
– Что они делают! – воскликнул Зорге, прочитав телеграмму министра фон Риббентропа. – То они так, то эдак! То Сингапур, то Благовещенск. Есть у нашего министерства какая-то линия?..
Возмущаясь непоследовательностью германского министерства иностранных дел, Зорге стремился прежде всего вызвать у Отта сомнение в правильности поведения Берлина. Но пока события развивались не в пользу Зорге. Япония совершенно определенно готовилась к войне против Советского Союза. Сигналом к войне должно быть падение Москвы. Зорге радировал в Центр: «Япония вступит в войну, если будет взята Москва...»
Однажды Отт поехал побеседовать с Мацуока. Вернулся он в приподнятом настроении и пригласил Рихарда в кабинет.
– Ты знаешь, что сказал Мацуока? – Эйген Отт удовлетворенно потирал руки. – «Япония не может долго занимать нейтральную позицию в этом конфликте». Так он сказал... А во время нашей беседы министру принесли телеграмму Осима: фон Риббентроп предупредил, что русские отводят свои войска с Дальнего Востока. Мацуока прочитал мне вслух эту телеграмму.
– И ты веришь в подобную глупость?
– Не совсем. Но какое все это имеет значение?! Главное – заставить Японию воевать... Между прочим, русский посол Сметанин приезжал к Мацуока зондировать почву. Знаешь, что ему ответил Мацуока? Он сказал, что японо-советский пакт о нейтралитете был заключен в то время, когда отношения между Москвой и Берлином были другими... Основой японской политики служит тройственный договор, и поэтому советско-японский пакт может потерять свою силу. Ты представляешь, Ики, что это значит! Я немедленно сообщу Риббентропу...
Посол Отт телеграфировал в Берлин:
«Я имею удовольствие сообщить вам, что Япония готовится ко всяким случайностям в отношении СССР, для того, чтобы объединить свои силы с Германией для борьбы с коммунистическим злом. Япония пристально следит за развитием обстановки в Восточной Сибири, будучи полна решимости уничтожить существующий там коммунистический режим».
Потом еще сообщение, на этот раз из Берлина в Токио. Риббентроп информировал своего посла в Токио:
«Японский военный атташе полковник Ямада посетил начальника имперской контрразведки генерала Лахузена и сообщил ему, что японский генеральный штаб готов проводить подрывную работу против Советского Союза на Дальнем Востоке, и в первую очередь в районах, прилегающих к озеру Байкал».
Настроение подпольщиков было тревожным. Военный сговор начинал обретать конкретные формы. Мияги подтвердил это. Окольными путями, через шифровальщика какого-то штаба, оп установил, что командующему войсками в Чахаре генералу Амаками даны указания готовиться к войне с Россией и впоследствии нанести удар через Внешнюю Монголию на Улан-Батор, Байкал... А военный министр Тодзио бросил многозначительную фразу: «Слива уже созрела и сама упадет к нашим ногам...»
Теперь каждую ночь, а иногда и среди дня Макс Клаузен выходил в эфир и передавал шифровки. Донесения были неутешительные, но вот, будто призрачный луч света во мраке, мелькнула надежда, – Одзаки сказал, что японские правительственные круги начинают высказывать сомнение: следует ли особенно торопиться?..
Каждое утро Зорге просыпался с мыслью – а вдруг сегодня японские войска нападут на Россию. И тут сигнал Одзаки – нужна срочная встреча. Одзаки приехал к Рихарду на улицу Нагасаки. Сначала задержался в такси, будто вспоминая адрес, увидел на веранде букет цветов – добрый сигнал, все спокойно. Рихард заранее отпустил работницу Омаху, которой не доверял. Ходзуми и Рихард остались одни во всем доме.
Одзаки начал с того, что рассказал, как в продолжение недели изо дня в день заседал военно-координационный кабинет и все эти совещания закончились второго июля заседанием Тайного императорского совета. На заседании присутствовали принц Коноэ, военный министр Тодзио, начальник генерального штаба Сугияма, от морского флота адмирал Нагано и многие другие. Даже император, несмотря на жестокий зной, специально приехал из своей загородной резиденции. По существу, это была тайная конференция, которая началась в десять часов утра во дворце императора.
Одзаки рассказывал кратко, излагал главное из того, что ему удалось узнать. Он на память перечислял решения, принятые во дворце императора.
«Япония остается верна принципу установления сферы взаимного сопроцветания в Великой Азии...»
«Хотя наши отношения в германо-советской войне определяются духом оси Рим – Берлин – Токио, мы некоторое время по своей инициативе не станем вмешиваться в эту войну, но примем меры, чтобы тайно вооружиться для войны против Советского Союза. Тем временем будем вести дипломатические переговоры с большими предосторожностями, и, если ход германо-советской войны примет благоприятный для Японии оборот, Япония применит оружие для разрешения северных проблем...»
«Тайный совет высказывает мнение, что пока следует уклониться от немедленных решительных действий против России с востока, как это предлагает Германия...»
Свою информацию Одзаки закончил тем, что на Тайном совете упоминали про Номонган – поражение на Халхин-Голе заставляет военных вести себя с русскими более осторожно. В то же время решено провести тайную мобилизацию миллиона резервистов для пополнения армии.
Зорге заторопился – надо немедленно передать в Центр добытую информацию. Они сделали вывод: Япония выжидает и не собирается нападать немедленно. Многое будет зависеть от исхода боев на советско-германском фронте.
О заседании Тайного совета в присутствии императора Рихард узнал гораздо раньше, чем это стало известно в германском посольстве. Посол Отт, располагая лишь старой информацией, писал в Берлин: «Прилагаю все усилия к тому, чтобы вступление Японии в войну произошло как можно быстрее. Как показывают военные приготовления, это произойдет очень скоро».
Однако в посольстве вскоре тоже произошло некоторое протрезвление.
«В течение последних дней, – доносил Отт в Берлин, – в японском кабинете происходят частые совещания в присутствии начальника штаба, но определенного решения по поводу русско-германской войны не принято. Сообщения из армии подтверждают, что началась энергичная подготовка к нападению на Россию, однако она займет по меньшей мере шесть недель, если не произойдет решающего ослабления России на Дальнем Востоке. Согласно достоверным секретным сообщениям, премьер Коноэ и большинство членов кабинета стоят на том, что не следует предпринимать ничего такого, что ухудшит военное положение в Китае. Все это может помешать действиям Японии на севере».
Рихард охотно выполнил просьбу Отта, когда тот попросил его отредактировать эту телеграмму в Берлин. Информация Отта подтверждала данные, которыми располагал Зорге.
– Я же тебе говорил, – сказал он, возвращая послу текст телеграммы, – что наш оптимизм был несколько преждевременным: одно дело – пустить пыль в глаза, пообещать войну сегодня или завтра, а другое – практические действия. Здесь решающее слово всегда принадлежит военным. Им, вероятно, виднее. Мы должны смириться с тем, что раньше чем через шесть недель война на Дальнем Востоке не начнется...
Через два дня эта информация находилась уже в Москве.
И тем не менее напряжение на советских дальневосточных границах не ослабевало. По разным каналам к Рамзаю поступала информация, что японская военщина продолжает подготовку к войне с Россией.
Полковник Крейчмер подготовил доклад в Берлин и, прежде чем передать его послу Отту, показал Рихарду Зорге. Военный атташе докладывал начальнику генерального штаба сухопутных войск генерал-полковнику Гальдеру:
«Призыв резервистов в японскую армию, начинавшийся медленно и секретно, принял теперь широкий размах и уже не поддается маскировке. До середины августа должно быть призвано около 900 тысяч человек в возрасте от 25 до 45 лет. Особое внимание уделяется призыву лиц, знающих русский язык. Происходит мобилизация лошадей, повозок и автомашин. После завершения мобилизации первой очереди будет, вероятно, призвано в армию еще полмиллиона резервистов.
С 10 июня началась отправка призванных резервистов в Тяньцзинь и Шанхай. По сведениям, заслуживающим доверия, для участия в военных действиях против Советского Союза, очевидно, предназначаются японские части, дислоцированные в Северном Китае.
В отношении японского оперативного плана на основе «Кан Току-эн» – срочной подготовки войск против Советского Союза – ясности пока нет. Японцы, вероятно, ограничатся наступлением в районе Владивостока и севернее его. Одновременно будет предпринято наступление в направлении Байкала вдоль железной дороги Маньчжурия – Чита, а из района Калгана через Внешнюю Монголию, строго на север.
