Николай Рубан - Тельняшка для киборга
— Головной дозор, азимут сорок пять! Ну-ка, резче метнулись — что там темнеет?
Дозор довернул вправо, прибавил шагу.
— Кладбище! — доложили они вскоре, — Осмотреть?
— Осмотреть в темпе! — рыкнул Роджер в микрофон рации и буркнул себе под нос: — А фигли еще остается-то…
Осмотр кладбища принес неожиданную удачу: был обнаружен настоящий склеп! Одному Богу известно, откуда взялся он на обычном сельском погосте — видно, стояло неподалеку имение какого-то уездного барина, нашедшего последний приют среди родных рябин…
Осмотрев склеп, Роджер даже вздохнул от тихого счастья: вместительный, сухой — что еще надо разведчику? Правда, валялись в нем пустые бутылки и консервные банки (надо полагать, местные пейзане выбирались сюда на пикники), так это мелочи, уберем в шесть секунд. А тут вот, недалеко от входа, соорудим аккуратный очажок с дымоходом — через полчаса здесь будет маленький Ташкент…
— Товарищ сержант, — окликнул вдруг его Ауриньш, — вижу машину. Газ-66, номер — 02–60 ВТ, движется по дороге в нашу сторону.
Роджер метнулся по ступенькам вверх, толкнул скрипучую чугунную дверь склепа. Машина была еле видна в морозном тумане, расстояние до нее было не менее километра. Ну и зрение у этого чувака!
— Быстро внутрь! — скомандовал Роджер. — Митрофан катит!
Руководитель учений, старший преподаватель тактико-специальной подготовки полковник Митрофанов объезжал район учений.
Группа горохом ссыпалась в склеп по обледенелым кирпичным ступеням, Роджер закрыл за последним дверь.
— Молоток, Ауриньш, — хлопнул он Маргуса по плечу, — вовремя засек. Не должен был он нас заметить — далеко был. Ничего, сейчас проедет — костерок разведем, пожрем, как люди…
Гул двигателя приблизился и вдруг сбавил тон, звуча на одной ноте — ни приближаясь, ни отдаляясь. Парни замерли. Неужели засек, паразит? Двигатель смолк. Выждав еще немного, Роджер осторожно глянул в щель между дверью и стеной склепа.
— От зараза! — шепотом выдохнул он. — Кажется, он тут тоже решил дневку устроить!
Ну что — логично. Обзор местности отличный, ориентир (кладбище) имеется, дорога — вот она, чего еще искать? Роджер с тихой ненавистью глядел, как полковник со вкусом журчит на обочину мощной струей, как разминается, как наливает водиле чай из термоса, а себе — стопку из фляжки, как закусывает с водилой бутербродами… Нет, ну что за гадство, а? Ну проехал бы хоть пару километров дальше — чего стоило? Нет, встал в полусотне метров и якорь бросил. Все, ребята, теперь черта нам лысого, а не костер и горячий чай — остается сидеть, как мыши у кота под носом, и болтать только шепотом, а лучше — вообще заткнуться.
— Так, парни, — сдавленным шепотом скомандовал Роджер, — ведем себя тихо! Оружие тихо-онько сняли и к стеночке поставили, и не дай бог, кто звякнет. Банки, бутылки с пола — по одной, тихонько — в угол. Садимся на эрдэ (рюкзак десантника), по двое — спинами друг к другу. Жрать — неслышно: банки открывать под куртками, ложками не звякать. Справа по одному, по часу — в наблюдение. Вопросы?
— А покурить можно? — моляще шепнул Колдин.
— Нет! — отрезал Роджер. — День солнечный будет, запросто дым увидит. Потерпишь.
Парни горько вздохнули. Хорошо ему — он некурящий, спортсмен чертов… Чуть позже выяснилось, что неприятности только начинаются. Лежавшие в рюкзаках банки с кашей и тушенкой замерзли так, что вскрыть их удалось с величайшим трудом, а уж отколупнуть ложкой хоть кусочек — вообще не удалось: ложки лишь скользили по твердой и гладкой, словно пластмасса, поверхности. Пришлось совать ледяные банки за пазуху и, обмирая от холода, отогревать их своим теплом, посасывая обломки сухарей и куски сахара — хрустеть Рождер запретил. Через полчаса всех начала колотить мелкая и крупная дрожь — взмокшие тела остывали мгновенно.
— Хорош зубами стучать! — шепотом возмутился Роджер. — На улице слышно!
Легко ему говорить! И рады бы перестать, да не получается — кажется, даже внутренности трясутся. Кирпичные стены быстро покрывались пушистым игольчатым инеем от пара, источаемого трясущимися легкими.
«Да что же это за гадство! — в отчаянии закусил губу Роджер, — Еще час так потрясутся — и все, звездец: воспаление легких пацанам обеспечено. Э-э, да хрен с ним, пусть издевается — не сдохну!» — разозлился он и встал — выбраться наружу, «сдаться» полковнику и попросить разрешения обогреться личному составу.
— Товарищ сержант, — окликнул вдруг его ровный голос Маргуса. — Личный состав может переохладиться.
— Вот спасибо — разъяснил, родимый, — хмыкнул Пильников. — А то я без тебя не знал. Не бойся, не переохладятся…
Он встал, сплюнул.
— Пойду сдаваться. Чего уж там…
И никто из героев-разведчиков не попытался остановить предателя-командира. Никто, кроме морозоустойчивого киборга.
— Зачем? Не надо сдаваться, нам двойку поставят, — рассудительно возразил он.
— А ты что предлагаешь? Чтоб они тут все в сосульки превратились? И рядом с этим дяденькой улеглись? — кивнул он на каменное надгробие.
— Нет, не превратятся. Пожалуйста, сядьте и сидите смирно. И вы тоже, ребята, — оглядел он курсантов. — Сейчас тепло будет.
Ничего еще не понимая, но смутно о чем-то догадываясь, Роджер присел на рюкзак, недоверчиво глядя на Маргуса. Тот прикрыл глаза, сел ровнее.
— Металл может немного искрить — не бойтесь, — проговорил он и замер.
И почти сразу же Пильников почувствовал, как откуда-то изнутри, словно от самого сердца, мягкими волнами поплыло пьянящее тепло. Закололо иголками в согревающихся пальцах. Склеп наполнился терпким запахом сохнущей потной одежды.
— Ой, у меня банка за пазухой горячая стала! — испуганно удивился Витька Семенов.
— И у меня!
— И у меня тоже! — парни оживленно хлюпали носами, потирали руки.
— И шмотки высохли!
— Марик, ты чего сделал?!
Ауриньш открыл глаза.
— Так, пока хватит, — извиняющимся тоном проговорил он, — расход энергии большой.
— Так чего это было, а? — приободрившийся Роджер с волчьим аппетитом наворачивал горячую тушенку.
— Сверхвысокие частоты. Или ультравысокие, их по-разному называют. Во мне есть их генератор. Я подобрал частоту, не вредную для организмов. Ну, вот…
— Это как в физиотерапии, что ли?
— Да, вроде того.
— А батарейки свои ты точно не посадишь? — забеспокоился Колдин. — А то тащи тебя потом на себе…
— Нет, ничего, — прислушался к себе Ауриньш. — По расчетам, должно еще на пять суток хватить.
Так и просидели весь день, временами проваливаясь в тревожный рваный сон. Когда озноб начинал особенно сильно сотрясать парней, Маргус вновь включал на несколько минут свою чудо-печку. Наконец, уже под вечер, он вежливо извинился и сообщил, что запаса энергии ему осталось только на движение и активные действия.
— Ну и ладно! — шепотом зашумели все. — И так ништяк!
И тут, наконец, завелся и укатил «Газон» Митрофанова. Ну, как чувствовал, зараза.
— Так, парни, — голос Роджера вновь обрел командную твердость. — Еще час отдыхаем, и — вперед. За ночь должны допилить до Сельцев, там — стрельбы, и все. Кому надо погадить — за оградой, нефиг на кладбище свинячить.
Но двигаться никому не хотелось. Согревшиеся, сытые парни не чувствовали холода и торопились ухватить последний, самый сладкий часик сна. Вырубились все — включая и самого Роджера, и дежурного наблюдателя. Кроме Маргуса, естественно.
Роджер проснулся через полтора часа — мороз взял свое. Но это уже было не страшно — скоро в движении все согреются. Сержант глянул вверх, на выход из склепа. Яркий лунный свет голубым мечом прорубался сквозь дверную щель и косо падал на чумазое лицо дрыхнувшего наблюдателя. Взбодрить его, что ли? А, фиг с ним, успеется — сержант был настроен весьма благодушно после того, как все сложилось так удачно. Дальше — ерунда: ночной переход, да стрельба, подумаешь. Пойти вот только морду снежком протереть — и полный порядок будет…
Роджер снял шапку (вонявшая засохшим потом бритая голова отчаянно чесалась и тоже просила освежающего чистого снега), набросил на череп капюшон грязновато-белого маскхалата и, вполголоса сетуя на чертову холодрыгу, полез по ступенькам наверх к выходу. С противным скрипом отворил дверь склепа.
— А-а-а!!! — вспорол вдруг ночь хриплый от смертельного ужаса вопль.
Курсанты вскочили, хватаясь, как попало, за оружие. Спросонья кто-то басовито пукнул, никто не обратил на это внимания.
— А-а-а-а! — перепуганный вопль удалялся, заглушаемый быстрым снежным скрипом. Хлопнула неподалеку автомобильная дверца, взревел дизель и скоро стих, удалившись.
— Ну, мудак — испугал! — плюнул Роджер и обернулся к курсантам. — Открываю это я дверь, а он сидит прямо напротив! Штаны снял, устроился, деятель — за оградой места ему мало! Меня увидел — как заорет! Как к своему КАМАЗу брызнет — даже штаны не надел. Фу, аж руки трясутся…
