Николай Коняев - Генерал из трясины. Судьба и история Андрея Власова. Анатомия предательства
В начале 1943 года я и все остальные работники редакции газеты «Заря» приняли присягу на верность Русскому комитету. Присягу принимал начальник отдела пропаганды Верховного командования Германских вооруженных сил полковник немецкой армии Мартин в присутствии Штрикфельдта и Власова. После чего полковник Мартин произнес поздравительную речь.
После принятия присяги я был одет в форму немецкого генерала и получил повышение по службе: был назначен начальником курсов пропагандистов РОА. При непосредственном моем участии было выпущено около полутора тысяч пропагандистов.
После состоявшейся встречи Власова с Гиммлером было объявлено об организации КОНРа, задачи которого мне были хорошо известны, но я лично в Комитет не входил и членом его не был, но по предложению Жиленкова был назначен Власовым начальником идеологической группы управления пропаганды КОНРа.
Бронзовую медаль «За отвагу» II класса я получил от немцев за хорошую работу в должности начальника курсов пропагандистов РОА. Медаль мне вручил лично Малышкин.
Подсудимый Малышкин: Подсудимый Благовещенский был награжден отделом пропаганды Верховного командования Германских вооруженных сил за хорошо проведенную им работу по выпуску пропагандистов РОА. Медаль я получил для вручения Благовещенскому от капитана Штрикфельдта.
Подсудимый Благовещенский: В связи с наступлением войск Красной армии я вместе со всем составом идеологической группы выехал из Берлина в Карлсбад, а затем, по указанию Жиленкова, под руководством которого я должен был работать над теоретическими основами и программой КОНРа, я переехал в Мариенбад.
В апреле 1945 года я был вызван Жиленковым в Карлсбад на совещание, где он заявил, что КОНР должен уйти в подполье и продолжать свою работу. После совещания я выехал в Мариенбад, куда вскоре приехал Власов, и, так как немцы меня выгоняли из Мариенбада, я получил от Власова удостоверение о том, что я являюсь представителем КОНРа и остаюсь в Мариенбаде для оказания помощи остающимся в Мариенбаде русским гражданам. Данное удостоверение было написано, с одной стороны, на немецком языке — для немцев, и, с другой стороны на английском языке, на случай прихода в Мариенбад англичан или американцев.
Из Мариенбада я никуда не выезжал. В Мариенбад вошли американские войска, а вскоре я был арестован органами Советской власти.
В подтверждение антисоветской деятельности некоторых из подсудимых Военная коллегия определила: просмотреть документальный кинофильм о заседании Комитета 14 ноября 1944 года в г. Праге и выступлении Власова на собрании в Берлине.
После просмотра фильма на вопросы председательствующего ответили:
Подсудимый Жиленков: Я жил у немцев неплохо, а поэтому и имел такой выхоленный вид немецкого генерала, который вы видели при просмотре документального фильма заседания Комитета.
Подсудимый Трухин: Когда я находился в президиуме, заснятом немцами для проведения агитационной работы в фильме, который вы только что просмотрели, я не думал о том, что мне сегодня придется сидеть на скамье подсудимых перед советским правосудием. Но я знал, что когда-либо мне все-таки придется отвечать за свои преступления перед Родиной.
Подсудимый Власов: Когда я скатился окончательно в болото контрреволюции, я уже вынужден был продолжать свою антисоветскую деятельность. Я должен был выступать в Праге.
Выступал и произносил исключительно гнусные и клеветнические слова по отношению к СССР. Все это я сейчас просмотрел и прослушал из кинофильма и первый несу полную ответственность за это.
Подсудимый Буняченко: Первой дивизией, сформированной Власовым, командовал лично я. Дивизия была вооружена 12 танками Т-34, 100 орудиями, винтовками и автоматами. По существу, дивизия, которой я командовал, была вооружена лучше, чем немецкие дивизии.
Председательствующий: Подсудимый Власов, а теперь в общих чертах расскажите суду, в чем вы конкретно признаете себя виновным?
Подсудимый Власов: Я признаю себя виновным в том, что, находясь в трудных условиях, смалодушничал, сдался в плен немцам, клеветал на советское командование, подписал листовку, содержавшую призыв к свержению Советов, за мир с немцами, договорился с немцами о создании Комитета. Моим именем делалось все, и лишь с 1944 года я, до известной степени, чувствовал себя в той роли, которая мне приписана, и с этого времени и успел сформировать все охвостье, всех подонков, свел их в Комитет, редактировал гнуснейший документ, формировал армию для борьбы с Советским государством, я сражался с Красной армией. Безусловно, я вел самую активную борьбу с Советской властью и несу за это полную ответственность. Мне было в последнее время ясно, что Германия погибла, но я не решался идти к Советам. Правда, я не имел связи с Англией и Америкой, но я надеялся на поддержку с их стороны в части создания мне условий для продолжения антисоветской деятельности. Не бесцельно я оставлял Благовещенского и других, на которых я мог положиться в части продолжения борьбы с Советской властью. Именно мне принадлежит основная роль формирования охвостья в борьбе с Советской властью разными способами. Вообще все проводилось от моего имени, и я за это отвечаю. Если бы немцы сразу же, как я перешел к ним, разрешили мне действовать против Советов, то, безусловно, я был бы активным борцом.
Председательствующий: Подсудимый Трухин, расскажите суду коротко, в чем вы признаете себя виновным?
Подсудимый Трухин: Я признаю себя виновным перед Родиной, Советской властью и партией в том, что, сдавшись в плен, встал во главе борьбы с Советской властью, организовывал других, клеветал, вошел в трудовую партию, вошел в союз «Новое поколение» — и все это — в поисках путей борьбы с Советской властью. Я был идейным вдохновителем курсов в Дабендорфе, через мои руки прошло до 5 тысяч курсантов, которые подготовлялись в антисоветском духе, я подготовлял вербовщиков, чтобы вести работу среди русских военнопленных и втягивать их в РОА. Лично я, по поручению немцев, объезжал все части РОА, действовавшие на территории Италии, моими выступлениями вводил эти части в заблуждение о роли, которую они играют, сулил им победу и счастливую жизнь в России. Я играл ведущую роль в КОНРе, и моя деятельность в этой организации была такой, что я недостоин называться именем человека. Я был начальником Штаба РОА, и под моим руководством шло формирование школ разведчиков и подготовки офицеров, формирование воинских единиц. Я принял все меры к тому, чтобы наши формирования не попали на советскую сторону, и всячески стремился перевести их в зону англо-американской оккупации. Я выступал в прессе с гнуснейшими антисоветскими статьями. Сам я, боясь ответственности, хотел перейти на англо-американскую сторону, но это мне не удалось. Я показал все, что я знал и что считаю необходимым показать, дабы помочь вскрыть гнойники, имевшие место.
Председательствующий: Подсудимый Малышкин, вы видели фильм, который ярко отражает вашу «деятельность»? Расскажите суду, как вы после этого формулируете вашу вину?
Подсудимый Малышкин: Я признаю себя виновным в следующих преступлениях: из-за трусости я сдался в плен к немцам, изменил Родине. Я выдал немцам секреты, составлявшие государственную тайну, а именно: указал состав армии, количество дивизий, ее фронт. Хильгеру в декабре 1941 года или в январе 1942 годая, исказив, сообщил некоторые сведения о выпуске академиков 5 мая 1941 года. В мае 1942 года я поступил на курсы пропагандистов и окончил их и, встав таким образом на путь открытой борьбы с Советской властью и партией, был помощником зондер-фюрера, проводил занятия в группах. В декабре 1942 года перешел в отдел пропаганды Вооруженных сил Германии, и отсюда начинается мое знакомство с Власовым, с которым я вошел в связь, являлся организатором комитета, подписал его обращение. Ведя активную антисоветскую агитацию, я выезжал в лагеря около Берлина и в Восточную Пруссию. Я участвовал в письменной агитации. Три моих доклада помещены в антисоветской печати — это доклад на антибольшевистской конференции в Дабендорфе, где я говорил по 13 пунктам обращения комитета. В июле 1943 года я был в Париже и выступал на многолюдном митинге белогвардейцев, и мой доклад был помещен в белоэмигрантской газете. Доклад содержал отборную клевету на Советское правительство, на партию, на русский народ. Мой доклад также был помещен в газете «Воля народа» в декабре 1944 года, когда я, после образования КОНРа, выступал перед гитлеровцами на конференции в Веймаре с докладом «Большевизм и Европа». Доклад был насыщен отборной инсинуацией на Советскую власть, партию, русский народ и его достижения. В 1944 году около 5 месяцев я провел в поездке по Бельгии, Голландии, Дании, Франции и вел здесь агитацию среди добровольческих батальонов, перед которыми ставил задачу бороться с Советской властью и ее союзниками. В октябре 1944 года я был активным участником организации КОНРа, я подбирал кандидатов в его состав, участвовал в редактировании Манифеста, был начальником организационного управления комитета, в котором находились разведка и контрразведка и ряд других организаций. На пражском заседании я выступал с тем, о чем здесь уже сказал. Моя деятельность в разведке и контрразведке выразилась в том, что я руководил этим непосредственно, посылал Тензерова для контактирования работы с германской разведкой и особенно для согласования вопросов по заброске шпионов в СССР. С моего ведома Калугин организовал в Мариенбаде школу шпионов и диверсантов. Но этим моя преступная деятельность не ограничивается. После бегства в Фюссен я был инициатором сосредоточения РОА в Южной Баварии, мой план был принят, а сам я 29 апреля отправился к американцам с просьбой не выдавать нас Советской власти. Я, Власов, Жиленков, Закутный договорились о том, чтобы добиться у американцев их согласия на продолжение нами антисоветской борьбы. Находясь в плену у американцев, я занимался гнусной деятельностью: я имел связь с американской разведкой и выдал интересующие ее сведения, а именно, перечислил все военные академии в СССР, их назначение, пространно показал об Академии Генерального штаба и дал подробные данные о программах, кафедрах, видных деятелях академии. Я дал американской разведке сведения порядка мобилизации и в том числе данные о людских мобресурсах СССР. Я дал мой отзыв на маршала Конева, его биографические данные и подробно обрисовал служебные качества. Я не собирался возвращаться в СССР, и до последнего дня я убеждал американцев, что я злобный враг Советской власти, и просил их отпустить меня на свободу. У меня был полный сговор с Жиленковым.
