Юрий Гирченко - Рассказы
Вовчик вошёл в открытую дверь. Я последовал за ним.
Гастроном был построен ещё в советские времена, но это совсем не говорит, что он был плохим. Магазин, как магазин. Правда, внутренний зал был маловат, но зато купить самое необходимое было можно. Тут сразу, как-то вспоминаются восьмидесятые годы, когда у народа деньги, все-таки, были, а купить было нечего. Сейчас же, вроде бы, и изобилие на прилавках, но не на всё и не всегда хватает денег. Парадокс? Нет, скорее это стимул жизни.
В небольшом зале гастронома, у прилавка было людское столпотворение. Все одновременно что-то говорили, и при этом, никто никого не слушал.
— Наверное, нам туда, — показал я Вовчику на толпу.
— Зачем? — удивился он.
— Иди! — я опять его слегка подтолкнул.
Мы протиснулись сквозь толпу, и увидели примерно то, что я и ожидал увидеть. За прилавком происходила битва. А точнее, женщина весьма приличных размеров, в синей униформе продавца, колотила пластиковой двухлитровой бутылкой «пепси-колы» перепуганного Мишаню, вереща:
— Ух-ты, алкоголик чёртов!!!
Мишаня не сопротивлялся, а только недоуменно смотрел на стоящих у прилавка людей, и громко причитал:
— Как это!? Что это!?
Из толпы периодически раздавались смех и возгласы: «Мочи его, Зинка!», «Так его!», «Бей гада!»
И на этом фоне, какая-то хрупкая женщина, весьма неуверенно лепетала, обращаясь к Зинке:
— Не надо его бить! Ему же больно!
А толпа не унималась: «Поддай ему!», «Поддай!»…
И тут Мишаня, собравшись с силами и выйдя из оцепенения, прокричал:
— Да, вы что, караси, охренели?!
Он схватил одной рукой Зинку за руку с занесённой над Мишаниной головой бутылкой, а другой — вырвал бутылку «пепси-колы», и с силой поставил на прилавок. От сильного удара бутылка лопнула, и уже прилично встряхнутая газированная жидкость через трещины фонтаном брызнула на толпу.
— Освежитесь, сухопутные!!! — со смехом громко сказал Мишаня.
Народ, как по команде, отпрянул от прилавка, и, ругаясь ещё сильнее, стал машинально стряхивать с себя воду. Больше всех досталось той маленькой женщине, которая пыталась заступаться за Мишаню.
— Зачем вы так!? — возмутилась она.
— Заткнись, вобла! — гаркнул Мишаня в ответ.
— Отпусти мою руку! — заверещала Зинка, пытаясь вырваться.
— А ты, акула драная, зачем меня била?!
Зинка, не отвечая на вопрос, старательно пыталась выдернуть свою руку из цепких Мишаниных пальцев.
— Куда?! — Мишаня подтянул её к себе.
Мне показалось, что драка сейчас начнётся по новой, только последствия её окажутся более плачевными.
— Пошли, — сказал я Витьку, и, продвигаясь сквозь толпу вперёд, громко и уверенно проговорил: — Граждане, пропустите!
Народ стал постепенно расступаться, а мы с Витьком пробираться вперёд.
— Что у вас тут? — спросил я, подойдя почти вплотную к прилавку, и предварительно придав лицу торжественно-невозмутимое выражение, какое бывает у сотрудников милиции, когда их мозг в поиске чего-либо, что можно положить безболезненно в карман.
Возможно, моё «перевоплощение» и привело бы к желаемому успеху. Зинка посмотрела на меня, и её лицо стало расплываться в совершенно невинной улыбке, как у продавца при неожиданном появлении ревизора. Но всё впечатление испортил Мишаня. Увидев меня, он сказал:
— О! Юра, привет!
— Виделись, — ответил я.
— Ах, Юра-а-а?! — проверещала Зинка, и принялась бить Мишаню свободной рукой, причитая: — Ещё один дружок-пьяница!!!
После таких слов оправдываться я не стал. И объяснить что-то Зинке было уже невозможно, да, собственно, и не нужно. Знал я только одно: Мишаню надо вытаскивать, а дальше сами разберёмся. Вытаскивать, но как?
Вдруг, с криком: «Всем оставаться на своих местах!», в магазин ворвалось два милиционера с резиновыми дубинками — «демократизаторами» в руках. Они ловко пробрались к прилавку. Пару раз для профилактики съездили дубинками Мишане по спине, и выволокли его из магазина.
Зинка приняла победную стойку, расправила грудь и гордо подняла голову, в ожидании давать показания представителям правоохранительных органов. Народ толпился в магазине кто, ожидая продолжения, а кто просто выполнял команду — «оставаться на своих местах». Ну, народ пока у нас такой: сказали стоять — стоит.
Милиционеры назад всё никак не возвращались, и я, слегка подтолкнув Витька, сказал:
— Пошли!
— Куда? — тупо спросил он.
— Туда! — копируя его голос и интонацию, я указал на входную дверь.
— Я это… нельзя! — он испуганно расширил глаза.
— Пошли! — я двинулся к выходу.
Витёк засеменил за мной. Мы вышли из гастронома. Солнце светило ярко, даже в первый момент слегка ослепив глаза. Я огляделся по сторонам, но нигде так и не увидел ни Мишани, ни милиции.
— О! — удивился Витёк: — Ни ментов, ни «ментовоза».
— Что? — не понял я.
— Я это… мусора уехали, — ответил Витёк.
— Да, уехали. Но что-то не так…
— Что? — перебил меня Витёк.
— Странно это. Друга твоего забрали и уехали, ничего не выяснив при этом.
— Я это… да!
Я ещё раз огляделся вокруг, но милиции так и не увидел. В глаза бросилось только одно, как, предварительно осторожно выглядывая из двери гастронома, стали расходиться люди.
— Слушай, Витёк, что делать будем?
— Я это… ну… по сто грамм? — неуверенно спросил он.
— Блин, у тебя одно на уме! Мишаню где искать?
Витёк неопределённо пожал плечами.
— Ладно. Пойдём людей расспросим, что же тут произошло?
Витёк смотрел на меня и ничего не говорил.
— Идём, — я кивнул головой в сторону, гастронома.
— Я это…
— Молодой человек! — не обращая внимания на глубокую мысль Витька, я окликнул, примерно двадцатилетнего парня, только что вышедшего из дверей магазина.
— Да, — парень остановился и посмотрел на меня.
— Слушай, что там, в магазине произошло?
— Ха! Я видел тебя в гастрономе! — улыбнулся парень.
— Ну, да-да, мы были там, — указал я рукой на стоящего сзади Вовчика.
— О! И его я видел!
— Да, конечно. Но расскажи, что там произошло, мы позже подошли и не видели начала.
— Значит, стою я у прилавка. А передо мной тётка какая-то рассчитывается с этой толстой продавщицей. И тут, что-то как хлопнет, а потом этот, ваш друг в тельняшке, на толстую продавщицу как навалился, и они там, за прилавком вместе упали на пол.
— А потом?
— Потом она как заорёт, с пола вскочила, схватила бутылку «пепси-колы», и давай его дубасить!
— Ну, это мы уже видели. А откуда он взялся?
— Да, не знаю я. Всё так быстро случилось, — пожал плечами парень.
— Смешно, — ухмыльнулся я.
— Ага! — тоже заулыбался парень, и добавил: — А этот матрос, как я понял, сам в шоке. Что-то бормочет себе под нос, причитает… А баба его колотит!
— А потом он осмелел, пришёл в себя, — продолжил я рассказ.
— Ну, да. Потом вы появились, — кивнул парень на нас.
— А потом менты прикатили, — подытожил Вовчик.
— Всё верно, — ответил парень.
— Теперь картина проясняется. Спасибо! — поблагодарил я парня.
— Да, не за что! Сейчас пойду домой, и домашним своим расскажу. Пусть потешатся! — ответил парень и, улыбнувшись, ушёл.
Мы пару минут простояли с Вовчиком молча. Я ума не мог приложить, где искать Мишаню, и как отобрать у него «Иглу». О чём думал Вовчик, сказать трудно.
— Интересно, а о чём это Мишаня думал, когда на кнопку нажимал, — усмехнулся я вслух.
— А? — Витёк непонятливо посмотрел на меня.
— Ладно, пошли по домам, — сказал я.
— Я это… а Мишаня как?
— Как-как? Никак. Его всё равно, думаю, в милиции долго держать не будут, и если ты первым его увидишь, то скажи, чтоб ко мне зашёл.
— Хорошо, — согласился Вовчик.
— Ладно, давай! — махнул я рукой на прощание, и пошёл домой.
День прошёл, почти так, как я и планировал. Мы прогулялись с женой по соседнему парку. Потом, посмотрели телевизор. А вечером, когда уже собирались ложиться в постель, раздался звонок в дверь.
Я подошёл к двери и спросил:
— Кто там?
— Открой, Юра! — раздался Мишанин голос.
«Появился гадёныш!» — пронеслось в моей голове. Я открыл дверь. На лестничной площадке стоял взволнованный Мишаня. Признаться, я никогда его таким не видел, если, конечно не считать сегодняшний случай в магазине.
— Юра, извини! Я тут сегодня утром у тебя эту вещицу чёртову украл. Из-за неё одни неприятности. До сих пор в голове штормит.
— Будешь, гад знать, как чужие вещи трогать!
— Извини б…! — Мишаня стал усиленно стучать кулаком себя в грудь.
— Ладно, проехали! Давай прибор!
— Юра, его у меня менты забрали, — понизив голос, произнёс Мишаня.
— Как?
— Юра, они меня завезли в какой-то подвал, отобрали эту твою штуку, и целый день допрашивали: где её взял, сколько раз на кнопку нажимал, кому давал.
