Юрий Гирченко - Рассказы
— Это чё, портсигар такой?
— Нет, — улыбнулся я, и добавил: — подарок.
— А для чего эта штука?
— Хороший вопрос…
— Для чего?
— Не доставай, Мишаня! Сели покурить — давай курить, — ответил я, и добавил: — А что это за штука, я и сам пока точно ещё не разобрался.
— Украл, что ли? — хитро прищурился Мишаня.
— Да, я не по этим делам, дорогой! Если тебе это в порядке вещей, то это совсем не для меня!
— Ты чё, обиделся?! — удивился Мишаня.
— Что мне на тебя обижаться? Просто ты сказал глупость, и прошу — больше её не повторяй! — пряча в назад «Иглу», сказал я.
— Ладно, — пожал плечами Мишаня.
Я достал сигарету и закурил. Мишаня выбросил окурок «беломорины», и попросил у меня сигарету.
— Бери, конечно, — протянул я ему пачку «Бонда», и добавил: — А у тебя ни с какого места никотин не закапает?
— Фигня всё это, Юра! Я с десяти лет курю, и ничего! — ответил он, вытаскивая сигарету.
Я ещё раз чиркнул зажигалкой, и дал Мишане подкурить. Он, затянувшись дымом, и отдавая назад пачку сигарет, произнёс:
— Детские у тебя сигареты, слабенькие.
— Ну, так по сравнению с твоим тридцатипятилетним стажем курения, я совсем ещё дилетант.
Мишаня хмыкнул, и громко засмеялся, выставив на показ свои жёлтые обезьяноподобные зубы.
— Как говориться — курение медленная смерть, а мы никуда не торопимся! — продолжая усмехаться, проговорил он.
— И продолжи — пьянству не бой, а перемирие! — парировал я.
— Юра, надо жить в удовольствие. А если не пить и не курить, то жить зачем?
— Ну, блин, Мишаня, у тебя и философия! Можно, ведь и чем-то другим заняться в своё удовольствие.
— Это ты про баб, чё ли?
— Хм…, - я ухмыльнулся.
— Бабы водке не помеха! — загоготал Мишаня.
— Вообще то, я не об этом.
— А о чём?! — совершенно искренне удивился Мишаня.
— Ну, занялся бы, чем ни будь одновременно полезным и здоровью и карману.
— Ты чё?! — удивлённо уставился на меня Мишаня.
— Понял. Разговор на эту тему неуместен. Насколько я понял, твой принцип: «работа наш друг, а мы друзей не трогаем!»
— Ясен пень! — Мишаня опять загоготал.
— Ладно, надо пойти домой, и поспать, — сказал я, выбрасывая в урну окурок.
— Устал на вахте?
— Да, есть немного, — ответил я, вставая со скамейки.
— Ну, тогда «держи краба»! — протянул мне руку Мишаня.
— Счастливо! — ответил я, пожимая его руку.
Я зашёл в подъезд, поднялся на третий этаж, и открыл дверь квартиры. В прихожей меня встречала жена. Мы обнялись, она нежно поцеловала меня в щёку, и сказала:
— Юра, еда стоит в кухне на столе, но…, - она замялась на несколько секунд, а потом вполголоса проговорила: — А ты, случайно, хлеб не купил?
— Случайно — нет, а хлеб купил, — улыбнувшись, ответил я.
— Я знала! Ты ведь у меня молодец!
— Угу…, - я крепко обнял её, ведь люблю, и пятнадцать лет совместной жизни — это вам не «сацки-пецки».
— Ну, всё-всё! Иди, мой руки, на кухне еда остывает.
— Иду! — ответил я, снимая туфли, и отправился в ванную комнату.
Позавтракав, я решил пойти покурить. Знаю, вредно так делать, но это уже выработанная годами привычка. Иногда приходят в голову мысли вообще бросить курить, но… как-нибудь в другой раз.
Взяв сигарету и зажигалку, я вышел на балкон. Подкурив, и выпустив тонкую струйку дыма, я ещё раз отметил, что день сегодняшний просто великолепный. И было бы просто непростительно провести его дома.
Вдруг внизу, перед домом, раздался удивлённый крик:
— Мишаня!!! Ты куда?!
Я посмотрел вниз, и увидел совершенно ошарашенного Витька, Мишаниного друга. Он стоял возле скамейки у подъезда, с волнением оглядывался по сторонам, и что-то жестикулировал руками.
— Витёк, что случилось?! — спросил я.
Витёк поднял голову, посмотрел на меня, и произнёс, куда-то показывая руками:
— А…, у…, бл…, Мишаня!!!
— Что? — не понял я.
— У…, у-ё…!!! — Витёк, то поднимал, то опускал руки, пытаясь что-то сказать, но у него не получалось что-либо внятно произнести.
— Подожди, я сейчас спущусь вниз!
— Да! — Витёк интенсивно закивал головой.
Я затушил в пепельнице сигарету, и зашёл в комнату. Жена сидела в кресле и смотрела телевизор, где какой-то очередной кандидат в народные депутаты рассказывал о том, что он, и только он самый необходимый человек в парламенте, и что только он не просто обещает сделать, но и сделает лучше для всех без ограничений. Но, для того, чтоб он сдвинул с места нерешённые вопросы, необходим маленький пустячок, чтоб его выбрали депутатом.
— Ну, как? Этот много обещает? — спросил я, кивая в сторону телевизора.
— Как обычно, — улыбнувшись, ответила жена. В этой улыбке было практически всё отношение к очередным выборам. Причём, отношение не только её, а многих и многих избирателей.
Канцлер Германии Отто Бисмарк как-то сказал: «Если бы квота жалования бюрократов колебалась вверх-вниз в зависимости от уровня жизни народа, тогда бы эти дураки меньше писали законов, а больше бы думали». Мысль просто великолепная, жаль только, что к ней никто так и не прислушался.
— Слушай, я на пару минут вниз спущусь, — сказал я, выйдя в коридор, и надевая кроссовки и куртку.
— А что там?
— Не переживай, я быстро.
— Хорошо. Не задерживайся долго.
— Договорились! — бодро ответил я, выходя на лестничную площадку.
Выйдя из подъезда, увидел Вовчика. Его округлившиеся глаза говорили о неспособности осмыслить то, что произошло.
— Что случилось, Вовчик? Что ты так кричишь?
— Я это… Юра… Мишаня исчез! — только и смог сказать он.
— Вот, блин, проблема! Наверное, ушёл куда-то. Подожди немного, и появится твой друг.
— Не… Я это… Он не ушёл. Он исчез!
— Ну, ты даёшь! Выкрали его, что ли? — улыбнулся я.
— Не… не выкрали. Я это… Мы сидели на скамейке, а потом — бац…, и он исчез!
— На какой скамейке?
— На этой, — Вовчик показал на скамейку у подъезда.
— Когда это было? — спросил я, и какая-то, не совсем ещё сформировавшаяся мысль, промелькнула в моей голове.
— Ну… Я это… только что.
Я ощупал все карманы своей куртки, и, не найдя «Иглы», произнёс:
— Так. Вот гад!
— Кто, я? — спросил Вовчик.
— Да, ты тут причём? Дружок твой, Мишаня, по моим карманам полазил.
Вовчик удивлённо посмотрел на меня.
— Перед тем, как исчезнуть, что он держал в руках?
— Ну… Я это… не помню.
— Так…, - проговорил я, соображая, что делать дальше.
— Значит, ты мне веришь? — прищуривая глаза, спросил Вовчик.
— Верю-верю! — ответил я.
— А то, я это… подумал, что уже «белочка» пришла, — облегчённо вздохнул он.
— С вашей пьянкой вас точно когда-нибудь белая горячка прихватит. Но сейчас я тебе верю! Но только сейчас расслабляться не время.
Вовчик смотрел на меня и внимательно слушал.
— О чём вы говорили, когда исчез Мишаня?
— Мы говорили? Ну, это…
— Соображай быстрее! — перебил я, пытаясь ускорить ход его неторопливой мысли.
— Я это… Мы хотели к Верке пойти.
— К какой Верке?
— Ну, это… в киоск.
— Какой киоск?
— Ну, в магазин, чтоб водки купить.
— В какой именно магазин?
— Ну, это… я и говорю, к Верке.
— Да, блин, где эта Верка?! Что за магазин?! — уже начинал я злиться.
— Ну, это… гастроном. Ну… за углом этого дома.
— Ясно. Пошли! — сказал я, направляясь в гастроном.
— Куда? — не понял Вовчик.
— Иди за мной! Потом всё узнаешь! — бросил я на ходу.
Вовчик засеменил за мной, быстро перебирая короткими ногами. Роста он был невысокого, и чтобы догнать меня, ему приходилось делать некоторые усилия.
— Куда мы так спешим? — с одышкой спросил он.
— Друга твоего выручать! Вот выручим, а потом я ему морду набью!
— За что?
— Чтоб, знал, как по чужим карманам лазить!
Вовчик больше не говорил ничего, шёл молча рядом. Знал, наверняка знал, что Мишаня вполне способен что-либо украсть. Впрочем, наверное, как и сам Вовчик.
Мы обошли дом, завернули за угол, и подошли к гастроному.
— Здесь? — спросил я, кивая головой в сторону магазина.
— Что? — удивлённо посмотрел на меня Вовчик.
— Верка работает здесь?
Вовчик посмотрел на меня, загадочно улыбнулся, и спросил с издёвкой:
— А зачем тебе Верка?
— Не надо ухмыляться! Отвечай — Верка здесь работает?
— Ну, здесь.
— Тогда заходи в магазин! — я указал на входную дверь.
— Зачем?
— Иди! — я слегка подтолкнул его в спину.
Вовчик вошёл в открытую дверь. Я последовал за ним.
Гастроном был построен ещё в советские времена, но это совсем не говорит, что он был плохим. Магазин, как магазин. Правда, внутренний зал был маловат, но зато купить самое необходимое было можно. Тут сразу, как-то вспоминаются восьмидесятые годы, когда у народа деньги, все-таки, были, а купить было нечего. Сейчас же, вроде бы, и изобилие на прилавках, но не на всё и не всегда хватает денег. Парадокс? Нет, скорее это стимул жизни.
