Анатолий Степанов - Акция (из сборника "Привал странников")
— Стой!
— Где мы?
— Беги туда... Скажи, чтобы костры зажигали, — он указал на центр поляны.
Маша побежала туда, где не просматривались, а лишь обозначались движением человеческие фигуры.
Запылали костры, и Егор запрыгал на одной ноге к огню. Допрыгал и в изнеможении упал. Маша прилегла рядом.
— Как ты себя чувствуешь?
— Хреново. Где же они, черт бы их побрал!
В ответ на егоровское заклинание послышался приближавшийся самолетный гул, а потом — совсем неожиданно — самолет обнаружился над лесом, окружавшим поляну, и молниеносно сел, катя к кострам.
— Быстрей, быстрей! — орал штурман, перекрывая рев невыключенных моторов.
Партизаны помогли забраться в самолет Маше, закинули мешок, закинули Егора. Тотчас самолет ушел в невидимое небо.
Маша уложила Егора на тряское железное сиденье-скамейку, присела у его простреленного колена, еще раз осмотрела перевязку и спросила:
— Как ты себя чувствуешь?
— Если долетим, до больницы дотерплю.
Маша заглянула в его дурные глаза, расстегнула комбинезон, достала букет. Егор увидел кувшинки, сказал, чтобы сказать:
— Желтые. К измене, говорят.
— Егор, кто последний из пещеры уходил?
— Алик.
— А я думала — ты. — Помолчала. — Что там было, Егор?
— Севы нет, — стараясь нe глядеть на Машу, признался Егор.
— Как же так, Егор? — в ужасе спросила Маша, не ожидая ответа.
Егор погладил ее по колену, успокаивая, и вдруг передернулся от отвращения к себе.
— Это я виноват, Маша. Я — самодовольная дубина. Профессионал! Просчитать мерзавца только для того, чтобы загнать его в угол, и не просчитать чуть дальше!
Маша погладила его по щеке и сказала:
- Человека просчитать до конца невозможно.
Потом дотронулась до егоровой перевязки, отвернулась и заплакала.
Шикарный иностранец шел по бесконечному коридору тихого учреждения. Он шел, прихрамывая и опираясь на трость, шел быстро. Медленно он не умел. У одной из многих-многих дверей он остановился, постучал и, услышав невнятный ответ, распахнул.
В скромной комнате сидели двое. Один — за столом, в полковничьей форме, другой — на отдаленной от стола и прикрепленной к полу табуретке, в гимнастерке без знаков различия и без ремня.
— Жора! — радостно узнал иностранца полковник, вышел из-за стола, обнял. — А я думал, что тебе еще с месяцок по госпиталям кантоваться.
— Некогда, Сережа, некогда.
Полковник отстранил Егора на длину рук, еще раз рассмотрел:
— Пижон. А трость-то, трость! Камышовая?
— Данхиловская. В комиссионном на Арбате купил, — ответил Егор и глянул на сидевшего на табурете. — Это кто?
— Твои крестник! Из последних. Вроде до конца добрали.
— Рожа знакомая, — задумчиво сказал Егор. — Где же я его видел?
Ванин поднял глаза на Егора и усмехнулся.
— Угол улицы .Горького и площади Маяковского. Май, — уверенно вспомнил Егор. — Мне он тогда даже понравился. Бывает же! Ну, тереби его, Сережа, а я пошел.
Странная компания собралась под аркой внешнего вестибюля станции метро «Дворец Советов». Легкомысленный иностранец, однорукий инвалид, по добротности сапог и пиджака — рыночный спекулянт, надежно забронированный от воинских тягот спортсмен и вызывающе хорошо одетая субтильная девица.
— Пошли, — сказал Егор, и все пошли. Егор, Василий, Алик и Маша. Ленивкой спустились к Москве-реке, миновали Каменный мост и зашагали над водой вдоль кремлевской стены.
— Ты куда нас тащишь, Егор? — спросил Василий.
— На Красную площадь. Мне по секрету сказали, что сегодня будет грандиозный салют в честь победы на Курской дуге.
— А мы-то здесь при чем? — раздраженно заметил Василий.
Они поднимались брусчатым горбом к Василию Блаженному,когда в первый раз рявкнула кремлевская батарея. В небо взлетели ракеты.
