Алексей Горяйнов - Исповедь дезертира
Я немного сник: из ее слов выходило, что она считала меня практически ребенком… Сделав все, что она велела, сел на стул. А когда Таисия вошла, с отчаянием утопающего спросил:
— Таисья Андреевна, а почему вы не допускаете, что я мог бы в вас влюбиться? Ведь я все же мужчина…
— Точно, влюбился!.. — засмеялась она. — Мужчина… Мужичок с ноготок! Слушай, а ты, часом, не бабник? А может, и вовсе маньяк? — она разговаривала со мной так, словно я вообще был ребенком.
И все-таки чувствовалось, что мои комплементы ей нравятся. Поэтому я продолжил в том же духе, а поскольку говорил после вина откровенно, то мои слова, видимо, ложились ей на душу, и она вскоре совсем перестала шутить, оттаяла. Рассказывала все больше о родителях, о муже, о своем житье-бытье.
— В Грузию я попала, — говорила Таисия, — когда мне исполнился только год. Отец был строителем — после окончания института его распределили в Телави — город тогда быстро развивался. Мама моя забеременела еще в институте и рожала у бабушки в Калуге. Когда папа обустроился на Кавказе, вызвал маму. Они полюбили здешние края. Отец еще занимался альпинизмом и часто ходил в горы. А однажды не вернулся… Мать так и осталась в этом городе, надеясь, что когда-нибудь дождется его. Работала медсестрой на заводе. Она и сейчас живет там. Старенькая, конечно, уже стала…
— А что было дальше?
— Я, когда подросла, влюбилась в одного спортсмена. Он борьбой занимался, уже начал на международные соревнования ездить. Потом травма случилась, из спорта пришлось уйти. Он долго не знал чем заняться… Тогда я ему стала опорой. А после образования МЧС его назначили начальником лавиноопасной зоны в горный район. Здесь, неподалеку, оказалась эта старинная крепость… К тому времени я закончила техникум гостиничного хозяйства, надо было работать по специальности, и мне благодаря мужу предложили должность смотрительницы. Тогда сюда еще водили экскурсии, присмотр требовался…
После чая она велела мне убирать со стола, а сама принялась перестилать Настану постель. Я охотно приступил к делу, собрал все чашки, кружки и тарелки, вымыл их под висевшим в коридоре рукомойником, поставил чистую посуду на стол. Таисия была за ширмой — на подсвеченном яркой лампой полотне отчетливо выделялся силуэт ее фигуры. Не зная, что делать, опустился на стул, ожидая пока Таисия переоденется. Чтобы она не подумала, что я подсматриваю, сел к ней боком. Наконец она, видимо, надела ночную рубашку и сказала:
— Спокойной ночи. Завтра рано вставать.
— Хорошо, как скажете, — ответил я.
Минуло еще несколько дней. Все это время во мне боролись противоречия. То хотелось немедленно, сию минуту отправиться дальше по намеченному маршруту, то остаться возле Таисии навсегда. Бывали минуты, когда, успокоившись, достаточно трезво размышлял, как буду путешествовать по Грузии — вначале пешком, потом на перекладных, а перед армянской границей уйду снова в горы, где меня никто не остановит.
Моя уверенность основывалась не только на трудном переходе из Чечни в Грузию, но также и на опыте участия в двух геодезических экспедициях по горам во время учебы в техникуме. Кроме того, перед самым призывом в армию мне пришлось путешествовать автостопом на море. Правда, до цели я так и не доехал — по дороге меня обокрали. Пришлось добираться до Москвы, прячась от контролеров по верхним полкам и тамбурам и страдая от голода.
Однако здесь, в крепости, вспоминая это путешествие и то, как я был счастлив вновь оказаться дома, чуть было не заплакал. Ведь такое теперь уже невозможно, меня схватят и отправят в тюрьму за уклонение от службы, если не на железной дороге, так в Москве уж точно…
Настя
Прошла еще неделя. Отъевшись на Таисиных харчах, я стал серьезно подумывать, что самое время откланяться. Однажды проснувшись позже обычного, но еще лежа в кровати, размышлял о дальнейшем пути. «Сообщу об уходе сегодня же, — решил я. — Дороги закаляют, а жизнь под боком у женщины только расслабляет».
Вдруг послышались поднимающиеся по лестнице легкие шаги. В комнату вошла белокурая девочка лет четырнадцати — носик горбинкой, глаза, как у Таисии.
Я сразу понял, что это Настя. Она была в голубых джинсах и желтой футболке.
За ней вошла Таисия. Настя смотрела на меня с недовольством и подозрительностью. Удивленно подперла бока руками и с нескрываемой враждебностью спросила:
— Мам, а это еще кто? Очередной Павло, так надо думать?
— Не так! — нахмурившись, ответила та. — Молчи, и не вздумай кому-нибудь болтнуть, особенно Павлу.
— Ну, хорошо. Может, ты мне объяснишь тогда, что он делает в моей постели, и вообще кто он такой?
— Я…
Таисия опередила мой ответ.
— Дезертир он, сбежал из армии, бродил по горам. Знаешь, как это… «горе горькое по свету шлялося, и на нас невзначай набрело».
Настя опять подозрительно посмотрела на меня и твердо, со всей детской непосредственностью спросила:
— Значит ты трус?
— Нет, просто испугался, — попытался объяснить я. — Так бывает…
— Оставь его в покое, — вступилась за меня Таисия, — много ты понимаешь. Лучше переодевайся, я тебя накормлю.
— Я просто спросила, — пояснила Настя, — не хотела вас обидеть. А знаете, — продолжала она также по-детски прямо, — лучше, наверное, испугаться, чем убивать людей.
— Хватит, Настя, замолчи, — строго произнесла Таисия. — Выйди отсюда, дай парню одеться. Вы бы лучше познакомились, чем волками смотреть друг на друга.
— Я Артем. Извини, что я тут…
— А меня Настей зовут. Вы одевайтесь, смотреть не буду…
— Ну и хорошо, — сказала Таисия и кинула мне выстиранную рубашку.
Натянув джинсы, босиком направился вниз умываться.
— Настя, — услышал за спиной, — иди с ним. Полей человеку, что стоишь?
— А он что, маленький? Может, и в туалет его за ручку отвести? — недовольно буркнула девочка, но тут же, догнав меня, сказала: — Пошли, так и быть, полью, если расскажешь, почему сбежал.
— А зачем тебе? — удивился я.
— Надо.
Во дворе Малышка выбежала из тени забора, и Настя стала ее ласкать, почесывая за ушком, нежно называя по имени.
— Видишь, какая у меня умная собака, — она смотрела на меня глазами, которым еще не свойственны были холод и безразличие, что часто можно увидеть во взглядах взрослых женщин.
Настя поливала мне из кувшина, и я чувствовал, что она меня изучает. Подумалось: «Интересно, какие мысли сейчас блуждают в ее голове?»
— А вы теперь вместо Павло? — спросила она с каким-то задором. Помедлила и добавила: — Он подлый, над матерью издевается, а она его терпит.
— Нет, я к вам попал случайно, меня в Чечню послали, служить, а там война…
Настя протянула мне полотенце и вылила на землю остатки воды.
— А как же вы оказались в Грузии?
— Шел, шел и пришел…
— Интересно, сколько же вы шли? Так ведь можно было и заблудиться.
— А я и заблудился. Да ты не волнуйся, я скоро уйду, может быть, завтра.
— Почему так скоро? Если вы дезертир, значит, вас ищут.
— Не знаю, все может быть…
— Так зачем идти, вдруг поймают? У нас тоже война была, только у нас никто не убегал, нам бежать некуда. Это наша земля.
— Я знаю.
— Пойдем в дом, — позвала Настя. — Сулико сыру дала, козьего. Сейчас завтракать будем. Я еще вчера вернулась, просто осталась у родни, думала, Павло еще здесь.
— Он после твоего первого приезда ушел. Они с мамой твоей поругались. Только я тебе ничего не говорил, ладно? Не мое это дело. Я человек временный. Знаешь, как у нас в Москве говорят: «мы сами не местные».
— Так вы из Москвы? — заинтересованно спросила Настя.
— Ага, — кивнул и пропустил ее вперед по лестнице. Перед глазами замелькали худенькие ножки, обтянутые вытертыми джинсами.
— Не бойтесь, я вас не выдам. Не маленькая уже, понимаю. Мне мама сказала, она вас в подвале прятала.
Таисия накрыла стол, и мы сели завтракать.
— Ну и где твой Павло? — неожиданно спросила Настя, подозрительно глядя на мать.
— Ушел. Дела у него. Ты лучше скажи, как там бабушка, что в городе хорошего?
— В городе весело, друзья-подруги… Опять же дискотека, только она мне уже надоела. Все одно: бу-бу-бу. Оглохнуть можно. А вообще-то у бабушки здорово. Мы на горное озеро ездили. Такое красивое…
— Ты что? — встревожилась мать. — Кто тебя отпускал?
— Мы с девчонками, на автобусе.
— Сума сошла! Сейчас бандиты кругом, еще возьмут в заложники. Вот скажу Малхазу, чтобы больше не возил тебя…
— Мам, ну ты чего? Что мне тут сидеть? Здесь скучно одной.
— Ничего, найдешь себе занятие. Лучше книжки читай. И перестань дрыгать ногами!
— Не могу, у меня энергии много, так и прет, — Настя поправила свалившуюся на глаза челку и с жадностью сунула в рот свернутый блин, который предварительно окунула в вазочку с вареньем.
