Александр Тамоников - Небратья
Выпили по первой. Жизнь не заиграла радужными красками, но стала терпимой. Антон откинулся на диване с тарелкой в руках и энергично жевал морских гадов, которые хрустели на зубах и как бы даже попискивали.
– Вечный кайф, мужики! – пробормотал Роман, делая блаженное лицо.
Он покосился в телевизор, звук которого сам же притушил. Там шел репортаж о красотах Южного берега Крыма и пляжах, забитых отдыхающими. Разумеется, все это демонстрировалось в противовес уверениям западных СМИ в том, что курортный сезон в Крыму провалился вследствие повального оттока отдыхающих.
«Интересно, в каком году все это снимали?» – лениво подумал Антон.
– Здравствуй, мама Россия! – изображая детский голосок, пробубнил Воронец. – Это я, твой блудный сын, Крым. Вот и вернулся наконец-то.
Кабанов стащил с подоконника плюшевого медведя и стал сооружать из него подушку.
«Что-то не похожи они сегодня на отпетых спецназовцев», – подумал Антон.
– Положи на место, – строго сказал он.
Кабанов надулся, но послушно вернул игрушку на подоконник.
– И больше не трогай, – сказал Роман и украдкой подмигнул ему. – Эта штука дорога командиру как память.
Выпили еще, поговорили о политике. Кабанова на полном серьезе беспокоил вопрос антироссийских санкций, грядущей изоляции страны и вероятности перерастания украинского кризиса в Третью мировую войну. Ведь НАТО не будет долго жевать сопли, скоро подтянет свои войска к западным границам России. Уже усиливаются базы в Прибалтике, срочно пересматриваются военные бюджеты.
– Ой, не смешите наши «Искандеры», – отмахнулся Воронец.
Будучи кладезем анекдотов, он тут же вспомнил самый уместный:
– «Фима, а ты знаешь, что Латвия вдвое увеличила расходы на оборону, чтобы обезопасить себя от нападения России?» – «Да ты шо? Они хотят продержаться на двадцать минут дольше?»
Собутыльники немного посмеялись, выпили по третьей – за тех, кого нет. Потом разговор перескочил на женщин. Развязались языки. Антон поделился основными причинами тоски, съедающей его. У товарищей с личной жизнью на данном историческом этапе тоже было не очень оптимистично.
– Но я всегда готов к серьезным непродолжительным отношениям, – захмелев, сказал Роман.
Все трое в текущем году были неженатыми, не обремененными семейными обязательствами. Никто не мог похвастаться высоким званием отца.
– С одной стороны, оно вроде и хорошо, – заявил Кабанов и печально вздохнул. – А с другой – как-то не очень.
– Все в порядке, приятель. – Воронец похлопал его по плечу. – Это закон, и никуда от него не деться. Женишься ты или нет – все равно пожалеешь.
– А теперь, внимание, вопрос, – пропустив четвертую, объявил Роман. – Какие планы на отпуск, мужики? Лично у меня реально никаких. Все так неожиданно произошло с этим отпуском. Тащиться к матери во Владивосток? Хорошо бы, конечно, свидеться, но такая даль!.. На самолет денег нет, а на поезде аккурат за десять дней доеду. Болтаться в Ростове, как дерьмо в проруби? Город, конечно, хороший, но надоел мне хуже горькой редьки. Спущу бездарно отпуск – потом не прощу себе. У тебя какие планы, Антон?
– Поеду к своим в Калачан, – неуверенно пробормотал капитан.
Оба озадаченно переглянулись. Все знали, что капитан российского спецназа Антон Горденко был родом с Украины, но эта тема никогда особо не муссировалась.
– Это Западная Украина? – осторожно спросил Кабанов.
– Не совсем. Винницкая область.
– Та же самая бандеровщина, – заявил Воронец и смутился. – Прости, командир.
– Да ладно, – отмахнулся Антон. – Что есть, то есть. У меня там родители и старший брат. Отец на железной дороге всю жизнь. В последние годы перед выходом на пенсию был помощником начальника станции. Калачан – крупный железнодорожный узел. Мама работала на мукомольном комбинате, уже четыре года мучится ревматоидным артритом – проблемы с суставами. Отец заботится о ней. Оба живут на пенсию, не шикуют, у них свой дом в живописном районе на краю городка. Брат Виктор тоже на железке работал, уволился, развелся, пару лет назад баллотировался в депутаты местного совета, но не набрал голосов. Я звонил им пару недель назад, вроде в городе все было спокойно. Надо, в общем, съездить, проведать стариков, глянуть, как там нынче дела.
Пару минут в маленькой комнате царило какое-то озабоченное молчание. Только челюсти господ офицеров сосредоточенно перетирали колбасные изделия мясокомбината, расположенного в городе Ростове.
– Командир, уточни, пожалуйста, – как-то вкрадчиво попросил Воронец. – Ты, Антон Горденко, действующий офицер российского спецназа, собираешься поехать на Украину, причем в область, многие жители которой не отличаются особо миролюбивым отношением к россиянам? Ты вот просто так хочешь купить билет, сесть на поезд или самолет, погостить на исторической, так сказать, родине, проведать родителей, пообщаться со старыми приятелями?
– Ну, вроде да. – Антон пожал плечами. – А что тут не так? Десяти дней вполне хватит. Мне не будет мучительно больно, что спустил свой отпуск коню под хвост.
– Еще раз уточни. – Голос Романа сделался предельно вкрадчивым. – Ты, Антон Горденко, офицер российского спецназа, что, в общем-то, ни для кого не секрет, в здравом уме и трезвой памяти собираешься поехать на свою родину?
– Да. Что тут не так? – начал раздражаться Антон. – Ну, съезжу, и что такого?
– Ромка хочет донести до твоего сознания не самую сложную мысль, – с той же вкрадчивостью вступил в разговор Кабанов. – Ты, конечно, волен делать все, что тебе вздумается. Русские и украинцы – братья навек. Так же, как русские и китайцы. Дело в том, командир, что тебе ни в коем случае нельзя ехать в родной город. Это так, к сведению. В Винницкой области очень сильны западенские, радикальные и просто антироссийские настроения. Там, конечно, не тридцать седьмой год. Людей на улицах просто так не хватают, ночами не приезжают за ними на черных воронках, но контроль населения весьма жесткий. СБУ – не самая крутая в мире спецслужба, но отслеживать граждан она в состоянии. Да и сюзерены из-за океана помогают в меру сил. Думаю, машины с тамошними чекистами пока не дежурят у калитки твоих родителей, но этим парням давно известно, что сын этих людей служит в спецназе российской армии. Прости, командир, но ты украинец. Обрусевший, с мировоззрением, отличным от других, но все же. Значит, в глазах украинских властей ты ренегат, отступник и предатель. Только прибудешь домой, как сразу очутишься в застенках СБУ, и что-то мне подсказывает, что живым оттуда не выйдешь. Как ты докажешь, что не шпион, не диверсант? В общем, подумай.
– Да что тут думать! – заявил Воронец. – Мы с Шурой против. Не хотим терять нормального командира и приличного товарища. Обрати внимание, командир, – нас с Шурой больше, чем тебя.
Антон презрительно скривился, разминая в пальцах сигарету.
– Знаешь, о чем он сейчас думает? – Роман повернулся к Кабанову. – Что мнение большинства всегда ошибочно, поскольку большинство людей – идиоты. Это не я – это Эдгар Алан По придумал.
– Да, Антон, мы настаиваем, – решительно изрек Кабанов. – Это глупо. По крайней мере на данном историческом отрезке. Ведь в твоем городишке нет ничего такого, чтобы наплевать на здравый смысл и немедленно туда отправиться? Ностальгия отсутствует? У отца все в порядке? Мама болеет, но не при смерти? Власти родичей не третируют? Возможность общаться по сотовой связи имеется? Так какого черта, Антон?
– Ладно, уболтали. – Капитан с шумом выпустил воздух. – Не поеду в этом году на родину. Пляшите. Тогда куда?
– Супер! – восхитился Кабанов и с облегчением вздохнул. – Тогда слушайте, мужики. Нам нужно просто тупо отдохнуть, ни о чем не думая. Предлагаю Севастополь. Есть у меня любимый двоюродный брат, с которым я уже целую вечность не виделся. Да и дальше мог бы не общаться, кабы он не жил в этом дивном городе. У парня собственный дом напротив Графской пристани, машина, жена и прочие удобства. Завтра же ему позвоню и обрадую, что у него поживет дружная и чистоплотная русская семья. Пусть только попробует отказать! А то решительно вычеркну его из числа своих любимых родственников. Хороша идея? Девочки, пляжи, выпивка, а главное, целых десять дней никакой муштры и антитеррористической деятельности.
– Восемь дней. – Физиономия Ромки Воронца расцвела от уха до уха. – День приезда, день отъезда. Но даже восемь дней – целая вечность. Антон, ты как?
– Поехали, – согласился капитан Антон и вздрогнул, когда зазвонил телефон, оставшийся в куртке на вешалке.
Дрогнула бутылка, из которой он разливал по стопкам остатки водки.
– Только не Калашников! – взмолился Воронец. – Боже, пусть кто угодно, лишь бы не он.
Антон почувствовал легкое жжение под лопаткой. Обычно так и начинаются неприятности, на которые человек никак не может повлиять. В горле у него пересохло, возникло такое ощущение, что стенки пищевода слиплись.
