Юрий Стукалин - Убей или умри! Первый роман о немецком снайпере
Отскакиваю за ствол, а Земмер плюхается на землю. Частой ошибкой неопытных солдат является то, что в тот момент, когда их обнаруживают, они на открытом пространстве вжимаются в землю и замирают. Они надеются, что вражеские пули не достигнут их. Не осознают, что через долю секунды противник направит на них всю свою огневую мощь. Уж куда лучше в такой ситуации постараться найти укрытие, даже если до него придется стремительно бежать, петляя и пригибаясь. А уж в лесу, среди деревьев, проделать это гораздо проще. Затея весьма опасная, и требует огромной выдержки и самообладания, но это единственное, что может спасти солдата. Ведь попасть в движущуюся цель намного сложнее.
— Земмер, за мной! — ору ему. Он резко поднимается и кидается ко мне.
Я срываюсь с места и бегу, продираясь сквозь гущу леса. Земмер не отстает, усердно следует за мной. Слышу за спиной его тяжелое дыхание, хруст сминаемых кустов. Сердце бешено колотится, пули свистят совсем рядом, выбивая щепки из деревьев и сбивая ветки рядом с нашими головами. Один из русских палит из автоматического оружия и патронов не жалеет. Еще пятнадцать метров и мы скроемся за большой поваленной сосной, уйдем из зоны прямой видимости.
Иваны близко, я слышу их крики. Они загоняют нас как зайцев, пытаясь зайти с двух сторон. Оглядываться нет времени. К стрекоту ППШ присоединяются хлопки двух трехлинеек. Но русские слишком спешат, и их пальба не причиняет нам вреда. Будь я на их месте, то не бежал бы сейчас, как олень, перескакивая через пни и коряги, а остановился, перевел дыхание и с колена прицельными выстрелами разворотил бы нам затылки. Но они, на наше счастье, судя по всему, не профессиональные солдаты, а обыкновенные крестьяне, которым Сталин доверил оружие, и которых командиры, толком не научив с ним обращаться, бросили в эту кашу.
Мы зигзагами несемся к поваленной сосне, остается лишь прыгнуть через нее, когда Земмер сильно налетает мне на спину, и я только чудом не теряю равновесия. Он завывает от боли. Все-таки они попали в него!
Кубарем перелетаю через ствол поваленного дерева, не теряя ни секунды, направляю карабин на преследователей. Краем глаза замечаю, как Земмер валится рядом, и со стонами хватается за левую ногу. Отвлекаться некогда. Ловлю в прицел красноармейца с ППШ и нажимаю на спусковой крючок. Русский падает, как подкошенный, несколько раз дергается и затихает. Теперь их остается двое, и оба с винтовками.
Они резко пригнулись и крадутся, отклячив зады. А ведь и вправду неумехи-крестьяне! Но надо торопиться, иначе к этим клоунам могут присоединиться другие, более профессиональные «артисты». Пора прекращать их концерт. Мне, как снайперу, не сложно представить, где у согнувшегося человек находится голова. Снимаю первого, второй поворачивается и неуклюже бежит прочь. Всаживаю ему пулю чуть ниже левой лопатки. Все кончено, теперь следует заняться раненым Земмером и побыстрее отсюда сматываться.
Парнишка сидит, зажав руками бедро, и покачивается, подвывая. Его пальцы в крови, из-под ладоней на штанине расплывается темное пятно. Не теряя драгоценного времени, отрываю его руки от раны, разрезаю ножом брючину. Пуля прошла по касательной, прорвав кусок мышцы и не задев кость. Не так уж и плохо. Наспех перевязываю Земмеру рану бинтом из индивидуального пакета. Он морщится, вздрагивает от боли, но я не обращаю внимания — не место и не время для сантиментов и жалости. И хотя ранение легкое, меня оно беспокоит, поскольку предстоит преодолеть много километров, и бедняга вынужден будет постоянно нагружать ногу. Ладно, если кровотечение не остановится, можно попробовать прижечь рану порохом. Метод варварский и чертовски болезненный, чреватый возможностью заражения и отмирания тканей, но тем не менее действенный. Но сделаем это только в крайнем случае.
— Все в порядке, парень, — успокаивающе говорю ему. — Опирайся на мое плечо, и уходим. Подобие костыля тебе по дороге найдем, оставаться здесь нельзя.
Он повинуется, я помогаю ему подняться. Сперва двигаемся медленно, чтобы Земмер привык, подстроился. Он держится молодцом. Видно, что при каждом шаге он испытывает мучение, но старается не показать виду. Как только на пути попадается молодое деревце толщиной в два пальца, срезаю его ножом, обстругиваю тонкие веточки. Теперь Земмеру идти гораздо легче, но я все равно предупреждаю его:
— На раненую ногу старайся не наступать.
— Да, герр обер-ефрейтор, — благодарно кивает он. — Постараюсь.
Минут двадцать идем быстро. Земмер плетется рядом, но виду не показывает, что устал. Иногда приходится останавливаться, замирать и вслушиваться. Это дает бедолаге возможность немного отдышаться и передохнуть. Ни на кого пока не наткнулись и слава богу. Ни русских, ни немцев. Пора бы ненадолго устроить привал, но я опасаюсь, хочется подальше отдалиться от дороги. Кто знает, вдруг русские, обнаружив трупы четверых солдат, пошлют по следу собак. Маловероятно, но все же.
Земмер пыхтит, лицо у него красное от напряжения, покрыто бисеринками пота. Ясно, что долго так не протянет, и я сдаюсь, даю ему десять минут на отдых. Он тут же бухается в траву. Растянувшись, ловит воздух широко открытым ртом.
— Молодец, — хвалю его я, слегка толкая пальцами в плечо. — Хорошо держишься.
— Стараюсь, герр обер-ефрейтор, — вздыхает он.
— Ладно, пока сидим, рассказывай, как в плену оказался.
Земмер усаживается поудобнее, чтоб не тревожить раненую ногу, вытирает тыльной стороной ладони пот со лба и начинает сбивчиво говорить:
— Русские устроили большое наступление. Капитан Бауер приказал мне с фланга отсекать командиров и автоматчиков. Но они шли волна за волной. Мы делали все, что от нас зависело, но их натиск сдержать было невозможно. В итоге они смяли нас, герр обер-ефрейтор, смяли как листок бумаги… — голос Земмера вновь начинает дрожать.
— Только давай без истерики.
— Это было ужасно… Кругом взрывы, стрельба-трупы… Я думал нас всех прикончат… — он тяжело сглатывает и умолкает.
— Как оказался в плену? — спрашиваю я, понимая, что сам он говорить не начнет — слишком тяжелый шок пережил.
— Ну… — он сухо кашляет, прочищая горло, и стыдливо опускает глаза.
— Продолжай, — настаиваю я.
— Испугался я. Русские меня заприметили, стали подбираться… Бросил я винтовку и побежал. Кругом рвались снаряды, и я уже никак не мог вернуться на наши позиции. Ничего не понимал. Все перепуталось. Не знал, где наши, где русские. Упал в какую-то воронку, полную трупов… вперемешку там и наши были, и русские… Не знаю, сколько пролежал среди них, среди мертвецов этих. Страх меня сковал. Потом иваны меня и нашли там. Сначала хотели пристрелить, но, на счастье, их командир появился, запретил им.
Земмер смолкает, смотрит отрешенно перед собой.
— Что было дальше?
— А что дальше? — бормочет он, пожимая плечами. — Согнали всех пленных к траншеям, заставили трупы наших убирать. Своих русские сами собирали и хоронили. Потом отсортировывали нас по группам. Старших офицеров отдельно, солдатню отдельно. Продержали под дулами до рассвета и погнали в неизвестном направлении.
— Вас били?
— Нет. Даже… — он с опаской переводит на меня взгляд, словно хочет сообщить что-то, но побаивается. — Даже пожрать дали перед тем, как в колонну построить.
— Ты Бауера видел?
— Нет, — Земмер отрицательно машет головой.
— Хорошо, — я поднимаюсь и сверяюсь с компасом. — Ты готов?
— Да.
— Тогда вперед.
Долго пробираемся по лесу без каких-либо злоключений, пока не выходим к небольшой поляне. Сил нет уже ни у Земмера, ни у меня. Грязные, голодные, измотанные. Плутаем, сверяемся с компасом, бредем дальше. Из леса выбираемся ближе к вечеру. Впереди открытое пространство. Сейчас идти по нему нельзя, нужно дождаться темноты. Пока Земмер отдыхает, в бинокль осматриваю из укрытия местность. Замечаю людей вдали… Наши! Наши позиции, никаких сомнений!
— Земмер, — радостно окликаю его через плечо. — Мы добрались!
Полагаю, что услышу от него восторженный вопль, но никакого ответа нет. Земмер свернулся калачиком на траве и крепко спит. Растормошить его удается с огромным трудом. Первые несколько секунд он не понимает, о чем я ему говорю, а потом вдруг хватает меня за рукав и на лице его расплывается широкая улыбка от уха до уха. Если бы мне полчаса назад сказали, что мы с Земмером скоро будем пританцовывать и весело напевать под нос какую-то дурацкую песенку, не поверил бы!
Вынырнувший невесть откуда часовой направляет на нас карабин.
— Стой! Кто идет? — строго вопрошает он.
— Сейчас по каске прикладом тебе треснем, — беззлобно бурчит Земмер. — Будешь впредь своих узнавать!
Часовой в замешательстве открывает рот, а я удовлетворенно киваю в подтверждение шутливой угрозы Земмера.
