Герман Вук - Бунт на «Кайне»
Доктор удивленно посмотрел на адвоката.
— Все выражено весьма слабо, все компенсировано…
— Согласен, доктор. И все же, в психиатрии существует какой-то общий термин или название для подобного синдрома?
— Синдрома? Кто говорил о синдроме? Вы неверно употребляете термины. Никакого синдрома нет, ибо нет заболевания.
— Благодарю, доктор, за поправку. Хорошо, скажу по-другому. Являются ли эти симптомы характерными для какого-то определенного невротического расстройства, обычного в психиатрической практике?
— Я понимаю, куда вы клоните. Паранойяльная личность. Но это не болезнь.
— Какая личность, доктор?
— Паранойяльная.
— Паранойяльная, доктор?
— Да, паранойяльная.
Гринвальд вскинул глаза на Челли, а затем медленно обвел взглядом лица членов суда, сидевших за столом, и лишь тогда отошел к своему столу.
Тут же вскочил Челли.
— Я еще не закончил перекрестный допрос свидетеля, — остановил его Гринвальд. — Мне нужно взглянуть в мои записи.
Челли сел на место. Наступила тишина. Гринвальд шуршал бумагами. Слова паранойяльная личность висели в воздухе.
— Доктор, как вы различаете у такой паранойяльной личности, как капитан Квиг, болезненное и компенсированное состояние?
— Как я уже неоднократно пояснял, — в голосе Ландина появились нотки раздражения и усталости, — все зависит от степени проявления. Никто из нас не является абсолютно нормальным человеком. У вас, возможно, легкая маниакальная депрессия, у меня могут быть слабые шизоидные симптомы. Миллионы людей живут с этими компенсированными пороками. Не делают же человека инвалидом шумы в сердце, сколиозы или другие физические нарушения. Надо искать фактор болезни.
— А это абсолютная или относительная величина, доктор?
— Что вы имеете в виду?
— Может ли так быть, что паранойяльные черты не мешают человеку выполнять любую работу в качестве подчиненного лица, но не позволяют ему, например, командовать кораблем?
— Это вполне возможно.
— Следовательно, офицер-связист с паранойяльными чертами может считаться психически здоровым, но если он захочет стать капитаном корабля, его могут уже счесть больным, не так ли?
— Вы перепутали все медицинские понятия и вообще излишне вольно с ними обращаетесь, — недовольно проворчал Ландин.
— Прошу простить меня, доктор.
— В случае с капитаном Квигом комиссия, которую я возглавлял, не сочла его неспособным командовать кораблем.
— Я помню ваше заключение, доктор. Можете ли вы мне описать ту грань, за которой паранойяльная личность становится больной личностью?
— Когда человек теряет контроль над собой и неспособен адекватно оценивать реальность.
— А как ведет себя паранойяльная личность, если реальность ей кажется непереносимой?
— Реакция может быть самой различной. От апатии до буйства или нервного коллапса. Все зависит от обстоятельств.
— Можно ли при контакте с такой личностью определить фактор болезни?
— Для опытного психиатра это не составит труда.
— Вы хотите сказать, когда пациент находится в состоянии апатии или начинает буйствовать?
— Отнюдь нет. Опытный психиатр и без этого может уловить такие болезненные проявления, как ригидность, мания преследования, сверхценные идеи и тому подобное.
— Для этого нужен обязательно психиатр, доктор, или обыкновенный, в меру образованный человек, например, адвокат, прокурор, судья, могут определить паранойяльную личность?
— Вы, видимо, не очень хорошо осведомлены об этой модели личности, — саркастически заметил доктор Ландин. — Характерным признаком этой формы заболевания является умение внушать доверие, способность производить впечатление нормального на окружающих, особенно если речь идет о самоутверждении.
Гринвальд опустил глаза на пол и помолчал несколько секунд. Со стороны судейского стола послышался легкий шум, словно все судьи одновременно захотели переменить позу в своих креслах.
— Гипотетический вопрос, доктор, о командире корабля с паранойяльными чертами… Предположим, с ним случается следующее: при пожаре он приходит в замешательство, испытывает страх и обращается в бегство; он наносит ущерб государственному имуществу и отрицает это; он подделывает официальные документы; он вымогает деньги у подчиненных или несправедливо и жестоко наказывает их за малейшую провинность. Является все это основанием, чтобы такого человека сочли непригодным для командования кораблем?
После долгой паузы, во время которой все смотрели на доктора Ландина, он, наконец, ответил:
— Это одна часть вопроса. Другая — как хорошо он выполняет свои непосредственные обязанности?
— Предположим, хорошо.
— Ну что ж. В таком случае он может быть вполне годен. Просто он не слишком желателен на этом посту. Это зависит от того, как у командования обстоит дело с кадрами. Если у вас есть другие кандидаты такой же квалификации, разумеется, предпочтение следует отдать им. А если война, и командных кадров не хватает, вам, возможно, придется использовать и его. В войну приходится рисковать…
— Доктор Ландин, вы, как эксперт, рекомендовали бы командованию восстановить коммандера Квига в должности командира корабля?
— Я?.. Видите ли, это вопрос не по адресу. Для этого существует Управление личного состава флота. Он психически здоров. Я неоднократно повторял, что паранойяльные черты, даже самые слабые, несут в себе известные деформирующие факторы. Такие люди бывают неприятны для окружающих. Но в военное время со многим приходится мириться. Он не инвалид.
— Вы хотели бы, доктор, чтобы ваш сын участвовал, в боевых операциях под командой капитана Квига?
Доктор Ландин посмотрел на прокурора, словно просил у него помощи. Тот немедленно вскочил.
— Протестую! Это попытка вызвать личную эмоциональную реакцию, а не получить ответ эксперта.
— Я снимаю свой вопрос, — сказал Гринвальд. — Благодарю вас, доктор Ландин. Защита допрос свидетеля закончила.
— Суд хотел бы выяснить кое-что, — вдруг произнес Блэкли. Члены суда настороженно посмотрели на председателя.
— Доктор, возможно ли временное болезненное состояние в результате стрессовой ситуации, не принявшее однако форму, скажем, полного коллапса? Позвольте, я свою мысль изложу иначе. Предположим, человек с легкими психическими нарушениями вполне справляется с обычными стрессами, связанными с его должностью командира корабля. Но обычные стрессы, усиливаясь, могут внезапно смениться чрезвычайной ситуацией. Как это скажется на способностях данной личности хорошо выполнять свои обязанности? Не может ли возникнуть растерянность, замешательство, ошибочные распоряжения?
— Вполне возможно. Чрезвычайные ситуации могут сделать такое с каждым.
— Но такого не должно случиться с командиром корабля!
— Разумеется, не должно, но все мы люди.
— Спасибо, доктор.
Челли продолжил прямой допрос и заставил доктора Ландина неоднократно, в разных вариантах повторить, что Квиг никогда не был болен психически и не является больным в настоящее время. Доктор произносил эти слова подчеркнуто, обиженным тоном, изредка бросая взгляды на адвоката.
— Доктор Берд мой последний свидетель, сэр, — пояснил председателю суда прокурор Челли, когда распорядитель вышел в коридор за свидетелем.
— Хорошо, — ответил Блэкли и посмотрел на часы. В зал вошел стройный моложавый лейтенант с черной шевелюрой и изжелта-бледным нервным лицом. Взгляд его карих, больших, но глубоко посаженных глаз словно пронзал насквозь. Был в них какой-то фанатичный блеск. И тем не менее доктора Берда можно было назвать довольно красивым.
Отвечая на вопросы Челли, он подтвердил показания доктора Ландина. Четким, твердым и вместе с тем приятным голосом он показал, что Квиг пригоден к службе и нет оснований считать, что он когда-либо был непригоден к ней.
— Доктор Манелла также разделяет это мнение?
— Да.
— Вы не наблюдали у коммандера черт так называемой паранойяльной личности? — после небольшой паузы спросил Челли.
— Я бы предпочел это называть обсессивной личностью[33] с паранойяльными чертами.
— Эти черты свидетельствуют о психическом заболевании?
— Нет, не свидетельствуют.
— Термины «паранойяльная личность», «обсессивная личность» фигурируют в заключении вашей комиссии?
— Нет, не фигурируют.
— Почему, доктор?
— Видите ли, в психиатрии мало достаточно точных терминов. Одни и те же термины означают совсем разные вещи даже в рамках одной школы. «Паранойяльная личность» звучит как диагноз болезни, но на самом деле таковым не является, во всяком случае для меня, для доктора Ландина и для доктора Манеллы.
