Сергей Кольцов - Тихая разведка
— Кто просит? — поинтересовалась трубка грудным женским контральто.
Веллер представился.
— Какими судьбами, Людвиг? Дорогой мой, ты свалился, как снег на голову. Рад! Мне не верится, что мне телефонирует за столько лет друг детства и юности. — Рокотал в мембране густой и сочный голос Фишера. — Высылаю машину.
— Я имею в своем распоряжении всего пару часов. И то навряд ли…
— Как тебе не стыдно, Людвиг! Учти! В Сохачеве, как и во всех районах Варшавы, неспокойно. И тебе, генералу СС, следует быть настороже.
— Хорошо! Только машину не высылай. Комендант аэродрома выделяет машину и обеспечивает надежной охраной. Подполковник Дирксен просто находка, обещает ускорить процесс оздоровления техники.
Веллер и ранее в дни молодости, и значительно позже любил бывать в Варшаве, числившейся в группе красивейших городов, одной из жемчужин в короне Европы. Она притягивала к себе не только любителей истинного искусства. Он же в свое время посещал столицу польского государства не только как лазутчик немецкого генерального штаба, хотя Германия и Польша перед и в период оккупации Чехословакии находились в дружеских отношениях. Его влекло в нее как культурного человека: ее архитектурные ансамбли старинных особняков, зданий, выполненных в чистых и смешанных стилях ренессанса, готики, барокко, а роскошные проспекты и улицы, сплетение арочных мостов, тенистые парки и крошечные скверики с пышной растительностью восхищали. Чаще, конечно, приходилось бывать во времена пронацистской ориентации польского правительства, особенно в кульминационный период 1938 года, когда на литовско-польской границе сконцентрировали сто тысяч польских солдат. Тогдашнее польское правительство требовало признания Литвой аннексии Вильно, Ковно и решения других политических вопросов в пользу Польши. Но сама Польша стала жертвой агрессии фашистской Германии.
В этот же свой случайный приезд Веллер отметил малолюдность улиц, какой-то особенный оттенок враждебности. Варшава была похожа на огромную пороховую бочку, для которой, казалось, достаточно даже малой случайной искорки, чтобы вспыхнуло пламя восстания против немецких оккупационных войск.
Губернатор Варшавы доктор фон Фишер и обергруппенфюрер СС Веллер встретились в приемной, обнялись, не скрывая чувств радости и внимательно рассматривая друг друга. Сколько лет!..
— Ну, как ты здесь, дружище, воюешь? — спросил Веллер, когда они остались одни в просто, но со вкусом обставленном кабинете Фишера.
— Трудные, очень трудные времена настали, Людвиг! — подумав, ответил Фишер. Он порылся в ящике письменного стола, положил на столешницу лист гербовой бумаги и произнес тусклым тоном: — Слушай, что пишет Гитлеру Геббельс, посетивший меня на прошлой неделе: «В генерал-губернаторстве (Польша) имеют место попытки восстания, учащаются убийства из-за угла, бандитские нападения, создается хаотическое положение»… Мое пребывание на посту губернатора Варшавы, Людвиг, довольно шаткое, — драматическое.
— Эрвин, ты считаешь, что ожидается большая кровь? — спросил Веллер, задумчиво смотря куда-то в сторону, мимо крупной фигуры Фишера.
— Не только думаю. Это свершающийся факт. Крови будет предостаточно, крови польской и немецкой. В неспокойное, неустойчивое время мы живем…
Веллер внимательно осмотрелся вокруг, поднял глаза к потолку, затем прижал пальцы к плотно сжатым губам и движением ладони руки произвел предупреждающий жест перед лицом хозяина кабинета.
Доктор Фишер вдруг рассмеялся, щеки его порозовели, рот приоткрылся, обнаружив хорошо сохранившиеся зубы. Он вдруг стал очень похож на делового, обремененного семьей зажиточного бауэра: пухлощекий, с хитровато-веселыми водянисто-зелеными глазами, похлопывающий себя по круглому животику небольшими мягкими ладошками.
— Что ты, что ты, Людвиг! — чуть причмокивая губами, возразил Фишер. — С этим давно покончено. Стукачей нашлось немного, но все они, — он образно показал пальцами, как завязывают галстук, и энергично вздернул рукой вверх.
— Всех без исключения? — усомнился Веллер.
— Око за око. Единожды солгавшему — кто ему поверит…
Коротко постучав в высокую, крашенную белой эмалью дверь, вошел широкоплечий, коренастый, лет под сорок человек с серебряным подносом всяческой снеди и бутылкой шампанского в ведерке с кусочками льда. Его тронутое оспой широкое лицо с массивным подбородком и маленькими темными глазами под светлыми дугами бровей, выглядело неприступным. Крепкая фигура вошедшего дышала здоровьем и обладала, вероятно, недюжинной силой.
— Ганс, вот сюда. Ставь на маленький столик. Здесь будет по-домашнему уютно. И еще: меня нет! Срочно выехал в еврейское гетто, затем — на левый берег Вислы, в Прагу.
— Герр генерал, — густой, с хрипотцой голос Ганса как бы всколыхнул воздух апартаментов губернатора, — как прикажете поступить с экипажем бронетранспортера, доставившего нашего гостя?
— Укрыть машину во дворе, чтобы не мозолила прохожим глаза, а солдат хорошо накормить. Кажется, все понятно?
— Нет вопросов, герр генерал.
— Кто этот человек? Конечно, если не секрет, — спросил Веллер, кивнув в сторону закрывшейся двери.
— Человек из легенды. Пожалуй, он не уступит по своим способностям высоко вознесенному Кальтенбруннером Отто Скорцени. Но об этом как-нибудь особо…
— Но не только Кальтенбруннером, — заметил Веллер. — Скажу откровенно: я не очень бы доверял выбранному тобой для личных поручений человеку — хотя и трижды проверенному, Эрвин. Такие, умеющие лизать зад, продают не задумываясь.
— Золотые слова! Но тебе, Людвиг, как генералу СС, должно быть известно, что нет, не рождаются кристально чистые души. Дети и те имеют какие-то нравственные отклонения. Чушь, когда говорят, яблоко от яблони далеко не падает. Бывает, но это — классический пример. Лучше расскажи о впечатлениях от встречи с рейхсканцлером.
— С Гитлером? Откровенно был удивлен уделенному мне вниманию, абсолютным знанием им обстановки на фронте. Этот человек обладает недюжинной волей, где надо — выдержкой и глубоко усвоил передовую военную науку. Лично я был поражен его многосторонней эрудицией. Что касается Генриха Гиммлера, то он мной не принят, хотя и предложил мне четвертый отдел СС. Что ты думаешь о странном предложении рейхсфюрера СС, Эрвин?
— Трудный вопрос. Близ гадалки не сидел — в карты шулера не заглядывал. Если серьезно: держи ушки на макушке. Вот тебе и весь мой сказ…
— Возможно, ляпнул где-нибудь в узком кругу, что барон фон Шредер ежегодно перечисляет Гиммлеру один миллион марок…
— А ты, полный генерал СС, знаешь о том, что президент банка международных расчетов американец Томас Маккитрик заседал с нацистами Германии и тогда, когда Америка и Германия находились в состоянии войны: из секретного письма Розенберга Мартину Борману… А что ты знаешь, высший чин СС, о том, что руководитель христианско-социального союза в Баварии Йозеф Миллер являлся американским разведчиком? То-то, Людвиг!..
— Эрвин, мы, может быть, выпили лишнего? Оставим потомкам подобные кроссворды.
— Кроме тебя, ни с кем никогда у меня, Людвиг, не было подобного разговора. И на этом точка. Но ты мне скажи, почему такие ответственные работники имперской безопасности, как Кальтенбруннер и Миллер, ведут между собой дипломатическую войну, а руководитель гестапо Генрих Гиммлер склоняется в сторону сепаратного мира с англо-саксами. Примерно в то же самое время Гитлер и Рибентроп считают уместным на всякий случай выяснить, на каких условиях возможно заключение мира на Западе. Как прав был генерал-полковник Вернер фон Фричер, об опасности ведения войны на два фронта! Ты думаешь генерал фон Рундштедт осуществит идею разгрома англо-американских армий? Сомневаюсь. Выпьем за наше благополучие! Да хранит нас Бог…
— Скажи мне откровенно, Эрвин, — выслушав Фишера, спросил Веллер. — Это на тот случай, чтобы помочь тебе в минуту тяжких испытаний. Извини, ты состоишь в какой-либо оппозиции по отношению к правящей верхушке? Сейчас это находят модным, множится число генералов и старших офицеров, выражающих крамольные взгляды…
— Уволь. Не терплю мерзости. Я не ярый сторонник их правящей партии, но и не… Никогда и ни при каких обстоятельствах! Я понимаю тебя, Людвиг, и сердечно тронут. Нет! Не ошибся в тебе, в твоей искренности, мои старый товарищ и друг. Мы, пожалуй, соснем с тобой здесь же, вот на этом роскошном диване. Звонила Эльза. Очень хотела видеть тебя. Будет ли вновь когда-нибудь подобный случай-сюрприз. Чувствую, что мы видимся с тобой, Людвиг, в последний раз.
— То, о чем мы с тобой мечтаем, не получится. Ожидаю телефонный звонок коменданта аэродрома Сохачево — Дирксена.
— Жаль, очень жаль…
— Да. Чуть не забыл, — сказал Веллер. — Прости, старина. Знаю по своим каналам, что при твоем ведомстве аккредитована оберштурмбанфюрер СС Эмилия Штальберг, выполняющая тайную миссию. Был бы очень обязан…
